Книга Выдающиеся белорусские политические деятели Средневековья - Александр Андреев

Далее двинулись к одному замку, где князь посадил своего воеводу; тот доставил сто пятьдесят коней, меха и деньги, жена его и дети поднесли большие подарки. А когда мой господин, великий князь, отправился далее, рязанский великий князь вышел на встречу, вместе с пятью другими князьями, с княгиней и с огромной массой людей. Они принесли ему присягу в подданстве и дали много подарков, коней, соболевые меха и татарские монеты. Затем другие князья и паны, его вассалы, встречали нас, доставляя по 30, по 20, другие по 10 коней, собольих мехов и денег, так что трудно было бы все это записать. А особенно дарили моей госпоже великой княгине.

Знайте еще, что у великого князя были и посольства из Великого Новгорода, Москвы, Смоленска, и постоянно приезжают к нему послы: от татарского царя, от турецкого султана и от многих других христианских и нехристианских князей. Приезжают они с богатыми подарками – трудно было бы их все описать.

Мой господин князь очень доволен, что вы ему пишете о новостях. Знайте, что он сильно оправдывает и защищает Вас перед королем польским. Думаю, что скоро он к Вам напишет; пишите ему чаще, ибо он охотно Вас слушает. Как он был доволен, когда пришло к нему Ваше письмо 10 августа, на третьей стоянке перед Смоленском!

На другой день после праздника Богородицы отъезжаем на лодках от Смоленска до Киева и будем недели две ехать водою. В Киеве не долго пробудем, а через семь недель дороги будем уже в Луцке. Князь имел намерение объездить дальние границы своего государства.

Henne, до полудня рыцарь, пополудни – шут, ваш дворянин».

В этой поездке был заключен и следующий договор Великого княжества Литовского и Тверского великого княжества, дошедший до наших дней:

«Се яз князь великий Борис Александрович Тверский взял есмь любовь такову с своим господином, с дедом, с великим князем Витовтом, литовским и многих русских земель государем. Быты мне с ним за-один, при его стороне, и пособляти ему на всякого, без исключений; а господину моему деду, великому князю Витовту, меня великого князя Бориса Александровича, своего внука, боронити от всякого думою и помощью, а в земли и в воды и во все мое великое княжение тверское моему господину деду, великому князю Витовту не вступатися.

А дядям моим и братьям моим и племени моему, князьям, бытии мне в послушании: я, князь великий Борис Александрович волен, кого жалую, кого казню, а моему господину деду, великому князю Витовту не вступатися. А который захочет к моему господину деду, к великому князю Витовту со отчиной, и моему господину деду, великому князю Витовту со отчиной не принимать; подойдет-ли который к моему господину деду, к великому князю Витовту, и он отчины лишен; а в отчине его волен я, великий князь Борис Александрович, а моему господину, деду, великому князю Витовту не вступатися.

Арубеж отчине моего господина, деда, великого князя Витовта, по старине. А которые места порубежные потягли будут к Литве или к Смоленску, а подать будут давали к Твери, ино им и ныне тягнути по старому. А которые места порубежные потягли будут к Твери, а подать будут давали к Литве или к Смоленску, ино им и нынече тягнути по давнему, а подать давати по давному же.

А что учиниться меж нашими людьми и вашими, и волостели наши, вчинят исправу; а чему наши волостели не вчинят исправы, и нам съехався, да вчинить исправу без перевода; а земли воде и всему обидному делу меж нами суд общий.

А людям нашим гостям гостити меж нами путь чист, без рубежа и без пакости, а пошлины имати с моих тверских людей в моего господина деда, великого князя Витовта отчине, в Смоленске, в Витебске, в Киеве, в Дорогобуже, в Вязьме и по всему его великому княжению, по давнему, а нового не примышляти. А по моей отчине князя великого Бориса Александровича пошлины имати с людей моего господина деда великого князя Витовта в Твери, в Кашине, в Городке, в Зубцове и по всему моему великому княжению, по давнему, а нового не примышляти.

А на сем на всем я князь великий Борис Александрович дал есмь правду своему господину деду, великому князю Витовту, и крест целовал к нему. А по этой мне грамоте править».

В сентябре 1422 года у озера Мельно был заключен новый мирный договор Польши, Великого княжества Литовского и Тевтонского ордена. Крестоносцы навсегда отказались от Жмуди – Жемайтии, за которую боролись 150 лет, и с помощью которой хотели соединить Пруссию и Ливонию. После Мельнинского мира у Витовта больше не было военных конфликтов с Орденом, переговоры шли только об уточнении границ. Великий князь Литовский начал сближение с Тевтонским орденом, видя его своим союзником в отделении от Польши. А. Баркашев писал:

«Витовт не оставлял мысли об освобождении Литвы – мысли, которая проявлялась уже раньше в сношениях с императором Сигизмундом. На случай спора с Польшей по поводу возведения Литвы в королевство, великий князь Литовский рассчитывал опереться не только на императора, но и на рыцарей. В виду таких соображений он и раньше, в войне 1410 года, щадил Орден, а теперь и прямо принял его сторону в дипломатических спорах с Польшей. Витовт в это время усердно хлопотал и в пользу магистра, и в пользу императора; начавшееся через три года открытое домогательство королевской короны, вопреки сопротивлению поляков, достаточно объясняет политику Витовта».

В начале 1429 года в Луцке на съезд собрались великий князь Литовский Витовт, польский король Ягелло, император священной Римской империи Сигизмунд, послы греческого государя, римского папы, Тевтонского ордена, Дании, множество русских и литовских князей. Решение Витовта сделать Великое княжество Литовское королевство, вызвало шумный конфликт литовских князей и польских магнатов. Ягелло покинул Луцк, заявив:

«Я считаю Витовта достойного не только королевской, но даже императорской короны, и готов уступить ему Королевство Польское и отдать ему корону. Невозможно, однако, мне дать согласие на такое важное дело без согласия моих прелатов и панов».

Съезд в Луцке закончился ничем, но Витовт, заявив, что «я все равно сделаю по-своему», объявил о своей коронации 8 сентября 1430 года в Вильне. Ягелло из Кракова прислал ему отказ на данное им ранее согласие на коронацию Витовта, мотивируя его договорами-униями 1386, 1401 и 1413 годов. В феврале 1429 года Витовт отправил длинное письмо Ягелло:

«Светлейший государь и возлюбленный брат!

Когда светлейший император, наш брат и родственник, начал дело о короне, о котором, Бог свидетель, мы ранее ничего не знали и не думали, и ни одного слова не промолвили, и когда он на этом деле настаивал, мы отвечали ему так: Государь, мы никогда не размышляли об этом деле, которое весьма важно. Кроме того, мы с королем польским привыкли пользоваться взаимными советами и ничего не делать без совета друг с другом. Но так как император сказал, что хочет об этом говорить с Вашей Светлостью, мы отвечали, что это в его воле, мы же об этом ничего не думаем.

На следующий день утром, когда мы, по обыкновению, шли к Вашей Светлости, нас встретил император с супругой и сказал, что говорил уже с Вами об этом деле и получил Ваше согласие, и затем пригласил вместе со своею супругой войти к Вам. Когда же мы пришли к Вам в покой, император начал говорить с Вашей Светлостью о вчерашнем деле; Ваша же Светлость тотчас выразили свое согласие и удовольствие. Мы же по-литовски сказали Вам, что не торопиться в таком важном деле, а посоветоваться сначала с прелатами и баронами, Вы же продолжали выражать свою радость, за что император и супруга его Вас благодарили, и затем мы стали уходить в то время, как к Вам входили прелаты и бароны Ваши на совет. Мы же стали советоваться со своими, а затем Ваши советники пригласили нас к себе. Когда мы к ним вошли, они начали нас серьезно упрекать и настойчиво противоречить этому делу. Видя это, наши князья и бароны начали спорить с Вашими советниками, мы же велели им молчать. Наконец, выйдя от них, мы пришли к Вам, рассказали, как советники Ваши противились этому делу, и благодарили много Вас за согласие, хотя никогда не думали этого дела предпринимать.