Книга Быть избранным. Сборник историй - Елена Татузова

Месяца три всего-то и прошло от начала их отношений, как Лизка забеременела. Егор присел. Ну, все, теперь не отвертеться. Хомут готов – подставляй шею. И он уже думал, как бы завести речь об аборте. Но Лиза повела себя так, словно ничего и не происходило. Ни в чем не упрекала, ни на что не намекала, не давила, не просила… Егор все ждал и ждал подвоха, а его все не было.

Беременность Лиза переносила легко, никаких недомоганий не испытывала. Наоборот – расцвела просто. С Егором была ласкова и весела, а он все подозрительно прислушивался к ее интонациям, боясь неприятного разговора. Но напрасно он волновался. Как-то Лиза воодушевленно поделилась с ним своими мыслями, что это, мол, хорошо, что они не расписаны. Ей вот на работе знающие люди подсказали, что у нее, как у матери-одиночки, гораздо больше выгод. Льготы разные, и пособия от государства. Может, даже на новую квартиру поставят в очередь. Короче, одни сплошные плюсы. Лиза была бесхитростная и расчетливо-сметливая одновременно.

Егор послушал ее щебетание, и у него отлегло от сердца. Кольца на безымянный палец и марша Мендельсона от него никто не добивался, и на свободу никто не покушался. Все осталось как было. На радостях Егор стал любить и желать Лизу с еще большей силой, а ее соблазнительно округлившиеся формы этому только способствовали.

Ближе к родам Лиза отяжелела, погрузнела, стала неповоротливая и капризная. Он терпел недолго. Потом наплел про командировку и появился на горизонте снова, когда пришло время забирать их с Димкой из роддома.

Лиза встретила его радостно, с гордостью показывая краснолицего сморщенного старичка в красивом одеяльце с голубым бантом. Краснолицый сопел, пищал, кряхтел и тужился, портя воздух, а она смотрела на него с умилением и обожанием. И Егор с обидой отметил, что на него так никогда не смотрела.

Лизина мать, его условная теща, недобро косилась в его сторону, с неприязнью поджимая губы. Егор про себя мстительно радовался, что официально она ему никто, и поэтому все ее взгляды на него действия не имели.

Сына общим решением назвали Дмитрием. Имя красивое и благозвучное. И с отчеством вполне гармонировало. У Егора теплело на душе при мысли, что у него теперь есть сын. Все ж таки своя кровь, продолжение рода.

Он хотел и своим родителям сказать про внука, познакомить их, но как-то все тянул с этим. Знал, что они, люди старой закалки, потребуют от него то, чего не требовала Лиза. Сразу начнется: как же так, вы до сих пор не расписаны, мальчик при живом отце – безотцовщина, ты нас позоришь…

Егор терпеть не мог подобные разговоры. У них и так все было хорошо, без постороннего вмешательства. Поэтому бабушка и дедушка все пять лет и оставались в неведении, что у них есть внук.

Лиза оказалась прекрасной матерью. А вот Егору стало доставаться меньше внимания. Секс у них случался гораздо реже. Частенько она накануне выходных звонила и просила не приезжать к ним, мол, у Димочки похоже, животик болит. То у Димочки зубки режутся, то грипп ходит, «а ты нам из своего офиса инфекцию притащишь. Ну и что, что у вас сейчас никто не болеет? Это просто скрытый период. А потом разом все и слягут».

Или, подозрительно прислушиваясь к его голосу в трубке, спрашивала с тревогой: «А ты чего это гундосишь? Заболел что ли?» «Да ничего я не заболел! Вечно тебе всякая зараза мерещится», – зло огрызался Егор, уже зная, что любые его аргументы бессильны, и к телу его не допустят.

Несколько раз он срывался, и из вредности «сходил налево», благо с этим проблем нету, охочих до секса женщин хоть пруд пруди. Но вскоре затосковал по Лизе, ее мягким грудям и привычному запаху, по своим тапочкам под кроватью, по сыну, наконец… И Егор снова вернулся в стойло.

Сын подрастал, из пищащего младенца превратился в щекастого карапуза, стал смешным и интересным. Егор с радостью с ним возился, и млел, когда малыш обхватывал его ручонками и, прижимаясь слюнявым личиком, шептал ему в ухо: «Ига каёси, Ига каёси»… Что на его детском языке означало «Егор хороший».

– Лиз, может, пусть он меня лучше папой зовет? – однажды сказал Егор неуверенно. – А то как-то это вроде не по-русски отца по имени называть…

– Ах, ерунда, – отмахнулась Лиза, – какая разница? Ребенок ведь слышит, как я тебя зову, вот и повторяет. Оставь, он уже привык.

В три годика Димку определили в хороший садик, а Лиза, скрепя сердце и, убеждая себя, что ребенка нужно приучать к социуму, вышла на работу.

Собственно там они и познакомились. Егору, чрезвычайно щепетильному в коммунальных платежах, по ошибке отключили домашний телефон. И он, прихватив из дома пачку оплаченных квитанций, поехал ругаться на телефонный узел. А за стеклом, в окошке сидела Лиза. Она была такая милая, такая славная, и так искренне в знак сочувствия и признания своей вины прижимала пухлую ладошку к отделанному кружевом декольте, что Егор ругаться раздумал. А вместо этого спросил: «Девушка, а можно вас вечером проводить домой?» Она не стала ломаться, широко улыбнулась в ответ и согласилась. Так все и началось.

Егор поймал себя на мысли, что теперь ревнует. Он не доверял Лизе. После рождения ребенка она стала еще привлекательнее. И декольте любила по-прежнему глубокие. Мало ли кто там шастает на этот телефонный узел. Пока Егор в офисе штаны протирает, Лиза, может, уже роман с кем-нибудь крутит.

Вслух он ничего не говорил, но его внутренние подозрения выливались несколько раз в какие-то совершенно дурацкие ссоры на пустом месте, чего прежде у них никогда не бывало.

Он убеждал ее сменить работу. Пугал инфекциями, которых она панически боялась. Лиза, любившая стабильность, не уступала. Ей ее работа нравилась и уходить с нее она не собиралась. В ответ Егор, убежденный, что она упорствует не просто так, превращался в капризного и злобного самодура.

Она мстила ему, сокращая время их встреч.

«Я ведь и так мало вижусь с ребенком. Ему надо уделить больше времени в выходные. Так что ты в эту субботу не приезжай. Мы с Димочкой хотим вдвоем побыть», – говорила она медовым голосом. И он слышал насмешку сквозь этот мед. Поэтому молча повесив трубку, метался зверем по своей квартире, швырял об стену вещи, бил посуду и до хрипоты матерился. Он, сам установивший для себя такой гостевой режим, теперь злился, что его в гости не приглашали.

После каждого такого кризиса неизменно наступало потепление. Лиза снова превращалась в лапочку, домашней кошечкой ластилась к нему и он все прощал. Да и было ли что прощать, кроме его маниакальных предположений?

Летом график у них неизменно менялся. Димка с Лизиными родителями переезжал на дачу, в деревню, и Лиза, проводила там большую часть времени. Поэтому Егор приезжал к ней в будни, после работы, и временами даже с ночевками.

Летом-то все и случилось.

Лизе на работе дали путевку на море, и она суетилась, собирала справки, привозила Димку в поликлинику на осмотр и анализы, сама тоже бегала по нужным врачам. Было время летних отпусков и многих специалистов не оказалось на месте. Лиза металась и нервничала, боясь не успеть получить в карту заветные синие штампики.