Книга Почерк судьбы - Шарлотта Лукас

– Ведь это я тебя оставляю. Мне очень жаль.

После этих слов он отодвинул стул и встал.

– Ты не можешь так поступить!

Ханна тоже подскочила, да так резко, что едва не опрокинула стол. Она бросилась к нему и повисла на шее, просто вцепилась в него.

– Я ведь тебя люблю!

И тут она не смогла сдержаться, слезы ручьями потекли по ее щекам.

– Я тоже тебя люблю.

Симон обхватил ее руками и крепко прижал к себе. Он нежно гладил девушку по волосам, потом, наклонив голову, осторожно поцеловал ее в ухо. Он плакал так же безудержно, как и Ханна, вздрагивая при всхлипах и прижимая ее к себе еще сильнее, так сильно, что она уже решила: чары разрушены и он никогда ее не отпустит.

Но Симон отпустил.

Он мягко отстранил Ханну от себя через несколько минут. Она по-прежнему смотрела на него печально, он провел ладонью по ее лицу, вытирая слезы.

– Я хочу домой, – сказал Симон.

– Можно я поеду с тобой? Пожалуйста!

– Нет, Ханна. Сейчас мне нужно побыть одному.

– Тебе сейчас нельзя, ты…

– Пожалуйста! – повторил он. – День был достаточно тяжелый.

– А я делаю его еще тяжелее? – В ее голосе прозвучала обида, но она ничего не могла с этим поделать.

– Да, – сказал он, но тут же поправил себя: – Нет, конечно нет. Но… – Симон вздохнул. – Не надо все так усложнять.

– Но я и не хочу усложнять! – воскликнула девушка и попыталась выдавить улыбку. – Ты ведь не ожидал, что я это приму и отпущу тебя.

– Дай мне хотя бы несколько дней, хорошо? В моей голове все перевернулось, мне нужно немного побыть в одиночестве, и мне необходим покой.

– Значит, ты слова о расставании забираешь назад?

– Ах, Ханна!

Он еще раз притянул ее к себе и поцеловал в лоб.

– Ханна, – бормотал он. – Моя сумасшедшая, милая, чудесная Ханна!

Она чуть отстранилась от него, подняла голову, встала на цыпочки и нежно его поцеловала.

– У нас все получится, – тихо произнесла она после того, как высвободилась из его объятий.

Симон промолчал.

– В общем, я совершенно уверена, что нет никаких причин отчаиваться. Когда ты справишься с шоком, мы найдем пути и средства, чтобы тебе помочь. – Ханна отметила, что вдруг начала нервно тараторить, но иначе она не могла. – И ты, конечно же, переживешь этот год! У тебя впереди еще минимум пятьдесят хороших лет, я это точно знаю! Ах, да что я говорю, какие «хорошие» годы? Они будут чудесными, просто идеальными!

Симон все еще ничего не произносил.

– Я могла бы, например…

– Давай уйдем отсюда, – перебил он ее. – Я отвезу тебя домой, а потом поеду к себе и прилягу.

– Как я уже говорила, я с радостью поеду с тобой!

Теперь он наконец-то улыбнулся:

– Я знаю. И все же я отвезу тебя сейчас к тебе домой, маленькая упрямица. А обо всем остальном мы еще поговорим.

Глава 21

Йонатан

3 января, среда, 16 часов 44 минуты

Когда Йонатан свернул на мощеный въезд к своему дому, уже почти стемнело. Он заглушил мотор и какое-то время еще сидел за рулем. Ему было стыдно.

Бесцельно покатавшись по городу и сделав кое-какие покупки (закончились белковый хлеб и ветчина из индейки), он наконец присел на скамью в парке «Плантен ун Бломен», взял в руки ежедневник и занес над ним шариковую ручку, словно меч.

Йонатан хотел составить свой список благодарностей. Просто шутки ради. В конце концов, он ведь должен говорить «да», а не «нет», ну еще и потому, что хотел немного размять пальцы. Впрочем, ему просто нужно было скоротать время, пока Генриетта Янсен не закончит уборку.

Почему бы в таком случае и не составить список благодарностей? Эту страницу он все равно собирался потом вырвать, этого не заметит владелец ежедневника, когда тот снова попадет ему в руки.

И – ничего.

Абсолютный вакуум в голове. Йонатан так и не смог придумать, за что он благодарен. Ну разве что такая банальщина, как «благодарен, что не сижу в инвалидном кресле» или «благодарен, что у меня солидный счет в банке», «что у меня достаточно еды» или «что меня уважают и ценят».

Но, к сожалению, ничего не было такого, за что бы он действительно был благодарен. Благодарен от всего сердца. Нужно нечто, действительно заслуживающее слова «благодарность», нечто переполняющее его счастьем, радостью, приносящее удовольствие, то, о чем он мог бы думать, вставая утром, и в конце дня, когда закрывал глаза.

Жена ушла к его лучшему другу, и Йонатан остался один. Отец чахнет от болезни, мать бросила Йонатана, когда он был еще мальчиком. С недавнего времени он знает, что в издательстве критическая ситуация, и он в итоге может оказаться на улице. Его все чаще заставляют отчаиваться и состояние мира в целом, и окружающие его люди в частности – за это он точно не был благодарен.

Тут Йонатан вдруг вспомнил о собачьем дерьме у озера Альстер. Нет, он не был неблагодарным или несчастным, это не так. Его жизнь… в порядке. Но не более того. Жизнь просто проходила мимо, протекала без особых взлетов и падений. Она… просто функционировала. Он сам функционировал. Причем, если честно, и функционировать-то было особо нечему. Он сам устроил жизнь так, чтобы чувствовать себя комфортно и не принимать на себя ответственности за что-либо. Не принимать на себя ответственности, но и, как следствие, не испытывать сильных чувств.

Удручающее умозаключение. Да, он должен был признать: эта мысль в какой-то степени была удручающей.

Разозлившись, он захлопнул ежедневник и решил снова поехать в бюро находок и наконец-то сдать его. Как он может заниматься тем, что выводит его из зоны комфорта?

Но режим работы бюро находок поставил крест на его решении: Йонатан оказался перед закрытой дверью, не веря своим глазам. По вторникам бюро работало лишь до 13.00.

По средам и пятницам бюро вообще не работало, и только в четверг, согласно вывеске, работники здесь трудились до 18.00.

От осознания этого Йонатан буквально пришел в ярость: что же это за лавочка?! Неудивительно, что в этой стране наступил кризис, если управленцы работают либо по полдня, либо вообще бездельничают!

После этого он, чтобы успокоиться, снять нервное напряжение, решил посетить фитнес-студию, на которую наткнулся случайно, и три часа изматывал себя там. Прямо в джинсах и носках, ведь спортивная сумка осталась дома, где Генриетта Янсен желала работать без помех. Йонатан остервенело тягал тяжести под удивленными взглядами других посетителей студии, повторяя себе снова и снова, что все эти списки благодарностей и прочая ерунда – для маленьких девочек, а не для таких состоявшихся мужчин, как он!