Книга Катехизис протеста. За что мы боремся - Сергей Удальцов

В общем-то, год прошел под знаком протеста, как ни крути, и, я надеюсь, и завершится под знаком активности общества, под знаком мощного выступления. И мы опровергнем все эти депрессивные разговоры о том, что все закончилось, все теперь до 2018 года. Просто есть в Координационном совете группа товарищей или господ (как им больше нравится), которая явно настроена на такой умеренный курс, я бы даже сказал, соглашательский отчасти. Ну что есть, то есть. Вот Собчак, Пархоменко, вот эта вся «Группа граждан», еще там есть ряд людей, которые к ним примыкают.

У них позиция очень простая: нечего биться головой в стену, Владимир Владимирович Путин будет до 2018 года сидеть, уже все очевидно, надо заниматься какими-то локальными проблемами.

Добиваться локальных реформ судебной системы, политической, а замахиваться на глобальные перемены, ну, революционные, скажем так, о чем мы говорили и в декабре, и в феврале, и в мае на Марше миллионов – о досрочных выборах, о коренной политической реформе, по сути, об отставке того же Путина.

Этот процесс абсолютно адекватен, и он имеет запрос в обществе. Как раз такая умеренность излишняя не очень затребована теми, кто выходит на улицу. Хотя та сторона – «группа граждан» – Собчак, Пархоменко и иже с ними пытаются убедить нас, что, наоборот, если мы сейчас снизим радикализм, то сразу сейчас выйдут какие-то пресловутые миллионы.

Я не вижу оснований для такой позиции. Те, кто были настроены умеренно, уже давно сидят дома. Когда прошли президентские выборы, они зафиксировали, что с фальсификациями или без, но все-таки Путин победил, 64 %, мы с этим смирились, будем жить до 2018 года, как-то с этим стерпимся. Будем заниматься малыми делами или вообще от политики отойдем. Все эти люди уже сидят дома или, может, создают партии, пытаются идти в парламент, на региональные выборы. Флаг им в руки, имеют полное право. Но те, кто остался на улице после марта, вышли на марш в мае, например, потом в июне, и даже в сентябре, людей-то было много.

У нас просто завышенная планка. Вышло один-два раза под 100, может быть, за 100 тысяч, уже завышенная планка. Если чуть меньше выходит, то уже сразу начинаются крики, что все провалилось. Ну, извините, год назад тысяча человек – это был массовый митинг. Поэтому надо все соотносить с реалиями.

Те, кто на улицах остался в мае, в июне, имеют достаточно радикальный подход. Слово «радикальный», может быть, не совсем удачное здесь, мы же не зовем к погромам, к насилию, к убийствам, не дай бог, мы говорим о том, что все-таки мы не соглашаемся с итогами выборов, не считаем власть легитимной. И если власть не хочет диалога и реформ каких-то, значит, должна произойти мирная революция, мирная. Не нравится слово «революция» – кардинальная реформа всей государственной машины. И эти люди не хотят от этих требований отказываться.

Мало того, если брать с моральной точки зрения, у нас ребята сейчас сидят, 18-ти человекам предъявили обвинение по «Болотному делу», по «Анатомии протеста» добавили, все же это взаимосвязано. У нас несколько десятков людей, наших товарищей, непосредственно сидят за те требования, которые звучали в мае, вот эти именно самые требования – досрочные выборы, коренная политическая реформа и даже конституционная реформа. И мы их сейчас предавать и уходить от этих требований, я считаю, даже просто с моральной точки зрения не имеем права. Поэтому те, кто пытается и в Координационном совете увести все в очень умеренную сторону, я не знаю, они действуют по своей воле или по чьему-то указанию…

Я думаю, эти граждане выражают интересы либеральной части нашей элиты, которая с декабря 2011 года с симпатией относилась к массовым выступлениям, с помощью этих выступлений пыталась решить свои интересы политические. Но после изменили свои взгляды. Скажем, левый спектр, социал-патриотический, уж никак в их планы не вписывается. После марта этой части либеральной элиты массовый протест не очень стал нужен, скажем откровенно. Они отошли в сторону, они не хотели никаких маршей и говорили, что все, надо сейчас взять паузу, осмыслить и думать, как же дальше. Мы, вопреки настроениям этой либеральной части элиты нашей, вышли на этот марш, протест сохранился, и до сих пор сохраняется.

Конечно, это их не очень устраивает, и они попали в неудобное положение: вроде бы стоять в стороне – получается, что инициатива у нас. А ведь не секрет, что многие аналитики и социологи фиксируют, что протест отчасти полевел, стал более социальным, более радикальным, опять же, в разумных пределах. Поэтому сейчас вот эта группа пытается вернуть отчасти контроль над вот этим протестным движением, из-за этого идут споры в Координационном совете. Но все-таки их не большинство, меня это радует.

Мы пока на правильном пути, Координационный совет, я думаю, имеет перспективу. Те, кто его похоронил заведомо, я думаю, не правы…

Навстречу кризису

Год заканчивается в условиях развития очередного экономического кризиса. У нас в «Матросской тишине» все основные разговоры – про курс рубля, дешевеющую нефть и рост цен. Во многом ситуация напоминает события шестилетней давности, и в этой связи становится особенно очевидным тот факт, что все последние «сытые» годы так и не были в должной мере использованы для развития отечественного производства и преодоления зависимости от импортных товаров и технологий, несмотря на громкие заявления с высоких трибун. Это – одна из главных претензий к действующей российской власти.

Однако, в отличие от 2008 года, сегодня большую роль в негативном развитии событий в нашей экономике играют западные санкции, формально введенные в отместку за Крым и Новороссию. Хотя, на мой взгляд, истинная причина санкционной «атаки» в первую очередь заключается в том, что США и их европейские союзники крайне обеспокоены усилением объединительных процессов на постсоветском пространстве. В свое время они потратили много сил на устранение своего главного конкурента в лице СССР, а тут на горизонте замаячил прообраз нового Союза. Поэтому не удивительно, что западными лидерами целенаправленно был взят курс на удушение российской экономики (новое издание «холодной войны») и торможение реинтеграции бывших республик Советского Союза.

Именно для этого западные «друзья» активно включились в процесс «раскачивания» Украины, хотя, не сомневаюсь, если бы «евромайдан» не случился, то они нашли бы другой повод для нападок на Россию. В очередной раз отмечу, что я не являюсь сторонником существующего в России политического режима (за это и сижу в тюрьме), однако грубое давление Запада считаю абсолютно неприемлемым. Тем более что реформы по западным образцам мы уже пережили в 90-е, и это чуть было не привело к разрушению России. Характерно, что новое украинское правительство, прилежно отчитывающееся перед западными кураторами и выпрашивающее кредиты у США и Евросоюза, до боли напоминает мне «младореформаторов» ельцинской поры. Как говорится, такой хоккей нам не нужен.

В сложившейся обстановке заявления наших либеральных оппозиционеров о необходимости «европейского выбора» для России вызывает у меня по меньшей мере сочувствие. Ибо страшно далеки они от народа. Но можно сказать и жестче. Сейчас, когда так отчетливо проявляются двойные стандарты западных политиков, когда западные санкции приносят проблемы и лишения в первую очередь обычным российским гражданам, такая «оппозиция» выглядит неадекватно и кощунственно.