Книга Проклятие королей - Филиппа Грегори

– Похоже, мне тоже все вернули, – напрямик говорит он, шагая рядом со мной. – Я снова стал собой.

Он не придворный, он старый солдат, но он хороший друг и самый верный подданный в королевстве. Он был оруженосцем моего дяди, короля Эдуарда, и верным военачальником моего дяди короля Ричарда. Когда он просил милости у Генриха Тюдора, то объяснил, что ничего дурного не сделал, просто служил королю. Кто бы ни сидел на троне, Говард ему верен, он незатейлив, как мастифф.

– Он снова сделал вас герцогом? – догадываюсь я и бросаю взгляд на его жену Агнес. – А миледи будет герцогиней?

Говард кланяется.

– Да, графиня, – отвечает он с улыбкой. – Мы все получаем обратно свои короны.

Агнес Говард улыбается мне.

– Поздравляю вас обоих, – говорю я. – Это великая честь.

Это правда. Томас Говард возвысится и станет одним из величайших людей королевства. Герцоги уступают одному королю, только Бекингем, герцог королевской крови, будет выше Норфолка. Но у нового герцога для меня сплетня, которая приглушает блеск его торжества. Он ловит мою руку и, припадая на ногу, подходит ближе.

– Вы слышали, что он пожалует титул и Чарльзу Брэндону?

– Нет!

Я искренне возмущена. Этот человек ничего не сделал, только соблазнял женщин и развлекал короля. Половина девушек при дворе в него влюблена, включая младшую сестру короля, принцессу Марию, хотя он всего лишь красивый прохвост.

– С чего бы? Что он совершил, чтобы такое заслужить?

Глаза старика сужаются.

– Томас Уолси, – коротко говорит он.

– Но с чего ему благоволить к Брэндону?

– Дело не в том, что он так уж любит Чарльза Брэндона; но он хочет противопоставить какую-то силу Эдварду Стаффорду, герцогу Бекингему. Ему нужен могучий друг, который поможет повергнуть великого герцога.

Я внимаю этому, бросая взгляд, чтобы убедиться, что королева нас не слышит.

– Томас Уолси очень вознесся, – с неодобрением замечаю я. – А начинал так скромно.

– С тех пор как король перестал прислушиваться к советам королевы, он становится добычей любого умного болтуна, который сумеет быть убедительным, – резко говорит герцог. – А этому Уолси нечем похвалиться, кроме полной книг библиотеки и ума ювелира. Он может назвать вам цену всего, перечислить все города в Англии. Он знает, сколько стоит подкупить любого из членов парламента, и знает все их тайны. Все, чего бы ни пожелал король, он ему добудет, а теперь добывает прежде, чем король поймет, что хочет этого. Когда король слушал королеву, мы знали, кто мы: друзья Испании, враги Франции, и нами правят благородные. Теперь советник короля Уолси, и мы не понимаем, кто наш друг, кто враг и куда мы идем.

Я смотрю вперед – королева опирается на руку Марджери Хорсман. Она уже выглядит усталой, хотя мы прошли всего милю.

– Она его направляла, – ворчит мне на ухо Говард. – А Уолси дает ему все, что он пожелает, и побуждает желать все больше. Она единственная, кто может сказать ему «нет». Молодому человеку нужно руководство. Она должна снова взять поводья в свои руки, она должна его направлять.

Это правда, королева потеряла влияние на Генриха. Она победила в величайшей битве, какую видела Англия, победила шотландцев, но он не может простить ей, что она потеряла ребенка.

– Она делает все, что может, – говорю я.

– А знаете, как мы теперь должны его называть? – рычит Говард.

– Называть Томаса Уолси?

– Теперь он епископ. Епископ Линкольнский, так-то.

Он кивает в ответ на мое удивление.

– Бог знает, сколько это приносит годового дохода. Если бы только она родила ему сына, мы бы все разбогатели. Король бы прислушивался к ней, если бы она родила ему наследника. Из-за того, что ей это не удается, он не может доверять ей ни в чем другом.

– Она старается, – коротко отвечаю я. – Ни одна женщина в мире так не молится о сыне. И возможно…

Он поднимает кустистую бровь, услышав мой осторожный намек.

– Еще очень рано, – осторожно говорю я.

– Господи, прошу Тебя, – набожно произносит он. – Ведь этот король так нетерпелив, и долгое ожидание нам не по силам.

Англия, лето 1514 года

Королева раздается от беременности, она едет в небольшой повозке, запряженной двумя белыми мулами, когда мы отправляемся в летнее путешествие. Чрезмерной роскоши быть не может, эта беременность слишком важна.

Генрих, конечно же, больше не приходит ночами в ее спальню, ни один добрый муж не ложится с женой во время беременности; но не приходит он и поговорить, и посоветоваться. Ее отец отказывается вновь начинать войну с Францией, и гнев и раздражение Генриха на Фердинанда Арагонского выплескивается на дочь Фердинанда. Даже запланированный брак младшей сестры Генриха, принцессы Марии, с эрцгерцогом Карлом срывается, когда Англия отворачивается от Испании и всего испанского. Король клянется, что не станет слушать советов чужеземцев, что никто лучше его не знает, что нужно доброму английскому народу. Он хмурится на дам-испанок, состоящих при королеве, и притворяется, что не понимает, когда они желают ему доброго утра. Муж оскорбляет и саму Катерину, и ее отца, и ее страну, а она тихо и очень молчаливо сидит под королевским балдахином и ждет, пока пронесется буря, сложив руки на округлившемся животе.

Генрих громко заявляет, что будет править Англией без советов и чьей-либо помощи, но на самом деле не управляет ничем: все читает, изучает и обдумывает Уолси. Король едва смотрит на бумаги, прежде чем нацарапать свое имя. Иногда он даже не находит времени сделать это, и Уолси посылает королевские приказы под своей печатью.

Уолси – страстный сторонник мира с Францией. Даже нынешняя любовница короля француженка, одна из дам принцессы Марии, молодая женщина, очень неподходящая к приличному двору: печально известная при французском дворе потаскуха. Ее дурная слава завораживает короля, он все время ее высматривает, следует за ней по двору, словно он – молодой кобель гончей, а она – течная сука. Все французское в моде: шлюхи, ленты и союзы. Кажется, что король забыл о своем крестовом походе и собирается стать союзником всегдашнего врага Англии. Я не единственная из его английских подданных, кто подозревает, что Уолси собирается скрепить мир браком – сестру Генри, принцессу Марию, самую изысканную принцессу, принесут в жертву старому французскому королю, как девственницу, прикованную к скале дракона.

Я это подозреваю, но не говорю Катерине. Я не хочу, чтобы она волновалась, пока носит дитя, возможно даже сына. Предсказатели и астрологи постоянно обещают королю, что на этот раз у него родится сын – и точно выживет. Без сомнения, каждая женщина в Англии молится, чтобы на этот раз Катерина была благословлена и подарила королю долгожданного наследника.

– Сомневаюсь, что за меня молится Бесси Блаунт, – с горечью говорит королева, называя новую девушку при дворе, чьей полудетской светловолосой миловидностью восхищаются все, включая короля.