Книга Кайрос - Анастасия Монастырская

– Прости. Быстро, наверное. У меня давно никого не было.

– Все в порядке, – Кира коснулась чужой влажной кожи и поморщилась. – Все отлично.

Она оделась, поправила прическу, бросила конверт в сумочку.

– Красиво ты Вадика сделала. Не ожидал. Он тебя бросил?

– Нам стало скучно. Мы разошлись.

Она вышла из офиса.

Бизнес-центр был пуст и обезличен. Каблуки били по тишине.

Цок. Цок. Цок.

Кира спустилась по лестнице и остановилась у окна. За стеклом проплывало и гасло плотное, матово золотистое небо. Однажды, когда у них еще все было хорошо, Вадик сказал: море и небо – две грани одного целого. И одно без другого существовать не может. Небо вглядывается в море, море – в небо. Когда им становится скучно, они занимаются любовью. И, наверное, делают это хорошо. В отличие от людей.

* * *

Дэн нервно разговаривал с матерью в кабинете. Сквозь полуоткрытую дверь долетали отголоски слов и эмоций.

Мара сунула тарелки и чашки в посудомоечную машину и прислушалась к своим ощущениям.

День обещал быть долгим, трудным и отчасти неприятным. Но, тем не менее, знаковым. Иногда случается и такое. Мелочь за мелочью складывается в цепочку событий, которые уже не изменить.

– Мама, позволь мне решать самому! Если ты не забыла, это моя фирма, и в ней я сам буду решать, кого увольнять, а кого оставлять. И с подписанием контракта я разберусь. Без тебя. Да, так! Да, жестко! Ты с ума сошла. Это невозможно. Повторяю: я не буду с тобой встречаться в девять утра. И в десять тоже не буду. Даже если это дело государственной важности. Кстати, что ты вообще делаешь в моем офисе?

Дэн вернулся на кухню – взъерошенный и мрачный.

– Слышала?

– Отчасти.

– Удивила, ничего не скажешь, – пробурчал Дэн. – Макиавелли в юбке. Решила сегодня с утра пораньше воспитанием коллектива заняться. Пять приказов на увольнение.

– Хорошее начало дня, – после паузы ответила Мара. – Но вряд ли тебя расстроили увольнения. Что еще?

Дэн повернулся, и Мара отпрянула от красного, бешеного от боли, взгляда.

– У тебя сосуды в глазах лопнули.

– Голова, – простонал Дэн. – Сверлит опять изнутри, хоть вой, хоть помирай. Извини, мне нужно побыть одному, – он рассеяно потер лоб. – С утра плохо соображаю. Сделай кофе, пожалуйста.

Дэн снова ушел в кабинет. Мара включила кофеварку и забралась на подоконник. Странная весна. В феврале снег почти сошел. В марте снова замело. Под снегом зеленая трава. Неуловимо пахнет осенью. Все времена года смешались, спутав календарные отметины.

Состояние Дэна пугало. Желчен. Мрачен. Неспокоен.

– А чего ты хотела? – знакомый голос из включенного телевизора. Бабка без ложной скромности залезла в «Семейку Аддамс» и, устроившись на ступеньке, нежно, будто кошку, поглаживала одного из персонажей – бегающую кисть руки. Та едва ли не мурчала от удовольствия. – Предупреждала ведь: сила должна быть разбужена, и разбужена в определенное время. Сухопарова проглядела? Проглядела. Теперь и ты, и он мучаетесь. Он – от силы своей темной, ты – от мороков. Опутала травами и заговором, да ведь все равно рвется. Однажды не удержишь. Такую силу не удержать. Ни тебе, ни мне. Отдай их Кайросу. Будет легче.

– Чтобы он их пожрал?

– Чтобы он их впитал.

– Слова разные, суть одна.

– А хоть бы и так! Ему, – бабка кивнула в сторону кабинета, – хочешь такую же судьбу?

– Ему – не хочу.

– Мне-то не ври, – Софья благодушно шлепнула мертвую кисть. – Себе мальца наметила, прибрала к сердцу. Думаешь, Кайрос не заметит потери? Тебе отдаст? Пустое, Мара. Дэн твой либо руки на себя наложит, либо спятит. А тебя увидит – сбежит. Вон как облупилась личина, старость проглядывает. Все едино – потеряешь. Не так, так эдак. Или в любовь поверила?

Мара спрыгнула с подоконника и в прыжке же сдернула джезву с плиты. Кофе с корицей. Аромат дома. Символ того, чего у нее никогда не было и не будет. Рука дрожала, пока кофе перетекал в чашку.

– Дай ему шанс самому сделать выбор, решить, хочет он иной жизни или нет. – Бабка, казалось, ничего и не заметила. – Если любишь – отпусти. Истинная любовь не в том, чтобы быть рядом, а в том, чтобы отпустить, когда придет время. Остаться проще, чем уйти.

– Знаю. Ты учила. Ни к чему не привязываться, ни от кого не зависеть, уходить, когда захочется остаться. Я меняла города и страны, имена и судьбы, встречала разных мужчин и женщин. Кто-то меня любил, кто-то ненавидел. Но я всегда уходила. Чтобы однажды проснуться в холостяцкой квартире и пить с мужчиной кофе из одной чашки. Потому, что так вкуснее. Я не хочу уходить. Я хочу с ним жить, спать, разговаривать, дышать.

– Ты же знаешь, это невозможно, – вздохнула Софья. – У них свое предназначение. Каждый из них избран – с момента и по факту своего рождения. Только убивая, Сухопаров будет чувствовать величие. Только убегая, Дэн поверит в то, что свободен. Они все изменятся. Сара, Вадим. Они обречены. И ты вместе с ними, если решишь вмешаться. Эта сила убьет тебя.

– Ты растила их как тельцов на заклание.

– Да.

– Ты с самого начала искромсала их жизни.

– Да.

– И ты знала, что и я обречена?

– Конечно. С момента и по факту рождения. Там, где Кайрос, нет ни жизни, ни смерти. Там есть Время. Оно бесконечно. Его можно менять, его можно направлять, сжимать и расширять. Послушай, девочка, еще не поздно: ты можешь к нему вернуться. Он поймет и простит.

– Он вне прощения и понимания. Он просто приходит и берет то, что ему нужно.

– Так поступает любая сила. От твоей воли будут зависеть миллионы. Перед тобой склонится весь мир. Четыре человека или целый мир. Выбор за тобой.

– Пять.

– Что?

– Нас пятеро, которых пожрет твое время.

Мара нажала кнопку на пульте. Экран почернел.

Нас пятеро, которых пожрет твое время. И ничего нельзя сделать.

Время, время! Сколько себя помнила, всегда было время. Всегда был Кайрос. И если сначала она верила, что мир имеет свое начало и свой конец, то после встречи с Кайросом поняла: мир не подчиняется линейным законам, существует по своим, иррациональным, непредсказуемым и совершенно необъяснимым законам.

Все есть настоящее. Прошлое и будущее – лишь плод воображения, иллюзия искаженной памяти. Все события, которые были когда-то, повторятся снова. Возможно, с теми же самими людьми. Изменится лишь антураж.

Время – это дыхание. Можешь замедлить его, можешь ускорить, можешь настроить. Но если перестанешь дышать, время не остановится. Потому, что ты перестал дышать в прошлом, а в настоящем снова дышишь, обретая силу.