Книга Провинция - Павел Бессонов

Уже на подходе к площадке второго этажа слышался гром музыки. Виктору открыли только после стука в дверь. Открыла Ленка. Уже на взводе. Застолье было в разгаре. Увидев Виктора, Нинка оттолкнула угрюмого прапорщика, сидевшего рядом с ней, подскочила и повисла на шее Виктора. Подарок, коробку духов, небрежно бросила на кровать.

– Витя, сюда, рядом со мной! Твоё законное место!

Она налила рюмку водки Виктору и полный бокал себе.

– За меня. за мои восемнадцать! Ура!

– За тебя! – Виктор отпил глоток и опустил руку с рюмкой.

– Нет! Так не пойдёт! За меня пить до дна! – и она выпила свой бокал именно так.

Прапорщик, видимо, очередной друг Ленки, молча глазел на Нинку, переводя иногда мутный взгляд на Виктора, словно удивляясь, кто этот штатский, который обнимает именинницу. Нинка, обнимая Виктора, дирижировала в такт песне, льющейся из магнитофона.

Ленка, Нинка, даже дед что-то говорили, пытаясь перекричать музыку. Молчал угрюмо насупившийся прапорщик.

От водки, пришедшей к концу, перешли к пиву. Дед повалился головой в подушку, Ленка висела на мощном плече прапора, а Нинка добиралась до Виктора, расстёгивая пуговицы его рубашки. Потом она сняла свитер и осталась в одной ночнушке, от чего прапор вытаращил глаза и попытался отстранить от себя Ленку. Не тут-то было! Ленка очнулась и ещё крепче вцепилась в служивого.

Опираясь на плечо Виктора, Нинка встала над столом. Постучав ложкой по краю салатницы – никто, конечно, на стук не обратил внимание, – крикнула:

– Стоп! Стоп, ребята. Время позднее, именинница хочет отдохнуть. Имеет право… Ленка, теперь моя очередь на диван… Витя! Диван наш до утра!

Перспектива остаться до утра на диване с пьяной Нинкой Виктора не радовала, да и прапор мог спьяну качать права. Он встал из-за стола и вытащил за собой Нинку:

– Нинуля! – уговорить её, как понимал Виктор, можно только нежностью. – Нинок! Пошли из этой хаты ко мне. Тут задохнуться можно. У меня спокойно, постелька чистая…

Нинка, пьяно улыбаясь, глядела на Виктора широко открытыми глазами, явно не понимая сути его предложения. И он нанёс самый решительный удар:

– Ниночка! Я же люблю тебя! Идём отсюда ко мне!

Подобрав свитер, он надел его не несопротивляющуюся Нинку и вывел в коридор.

Прапор сделал попытку встать, но Ленка вцепилась в него мёртвой хваткой и он обречённо сел.

На улице шёл мелкий снежок, чистый морозный воздух был удивительно приятен после духоты в квартирке деда. Нинка, держась за Виктора обоими руками, блаженно улыбалась. Чтобы закрепить успех похищения, он наклонился и поцеловал её в пухлую щёчку.

– Пошли, пошли! Помаленьку… Скоро придём.

К себе он Нинку, конечно, не повёл. И ложиться с ней на узкую общежитскую коечку не хотел, и вообще нечего ей делать у него. Он уже сделал для себя твёрдый выбор встречи Нового Года – у Вадима. И там будет Таня!

У своего дома Нинка пришла в себя:

– Ты меня сюда приволок? Обманщик! Ладно. Всё равно люблю. Прощаю!

Обмазав Виктора остатками губной помады, заметно покачиваясь, она ушла в подъезд.

В субботу Виктор проснулся поздно: праздник и прогулка по морозу дали себя знать. Он вспомнил прапора. Пусть тот немного потерпит, и Нинка, на какую он глаз положил, освободится. Продолжать с ней встречаться Виктор не хотел, хотя она ему нравилась.

В обед в ресторане Виктор увидел Бориса. В последнюю встречу тот поинтересовался, как Виктору Катерина, и Виктор подтвердил, что она действительно «другая». Теперь тот шёл к Виктору, лавируя между пока пустыми столиками.

– Лучше чаю или рассола.

– День рождения Нинки отмечал?

– Да. А ты откуда знаешь?

– Знаю. С прошлых лет помню… Не буянила именинница?

– Нет. Я её домой отвёл…

– Домой? А чего у деда не остались? Именинница была бы не против…

Борис, понял Виктор, знает праздники на квартире деда, знает про Нинку много больше, чем говорит, и решение Виктора не встречаться с Нинкой – правильно.

Вернувшись к себе, Виктор стал собираться на встречу с читательницей стихов. Он перебрал листочки, сложил в одну пачку, перегнув пополам, сунул в карман, полагая разобраться на месте.

На улице мело. Снег был влажным и липким, и покрывал броней Виктора с ног до головы. На перекрёстке буксовала легковушка. Водила, щупленький мужик, выйдя из машины, беспомощно оглядывался. Ждать ему теперь службу дорожную, если есть она в этом городишке.

В коридоре квартиры Стаса Виктор заметил пальтецо с меховым воротничком, шапку-ушанку из белого кролика. «Блондинки с протяжки здесь нет», – подумал Виктор, и его напряжённость спала. Блондинку он видел в синтетической шубе под леопарда и в норковой шапочке.

Сняв пальто и шапку, Виктор шагнул в комнату. За столом сидели Стас и девушка. Девушка была полной противоположностью блондинки. Она была брюнетка. Густые тёмные прямые волосы обрамляли смуглое лицо. Нос «уточкой», брови подковками над тёмно-карими глазами. Ненакрашенные губы с приподнятыми уголками, словно готовые к улыбке. Всё это Виктор охватил взглядом раньше, чем сказал: «здравствуйте».

Из второй комнаты вышла женщина и ребёнок, мальчик лет пяти. глянув на Стаса, негромко сказал: «Здравствуйте».

– Это моя половина, Тамара, можно звать Томкой. И Владик.

Худенькая плоская рыжая Томка была обсыпана веснушками. Большие водянистые серые глаза из-под тяжёлых век смотрели испуганно. Она то и дело бросала взгляды на мужа, словно ожидая команды. И команда последовала:

– Томка, давай тащи всё на стол. Будем праздновать. Ровно пять лет и один месяц, как нас окрутили в ЗАГсе. Отметим эту печальную дату, превратим её в праздник. А ты, Владик, к своим игрушкам марш!

Всё это Стас изрекал командным голосом и Виктору показалось, что при слове «марш» Владик втянул голову в плечики. Стас явно был монархом в своём малом государстве. Томка пошла в кухню. В открытую дверь второй комнаты был виден стол и часть детской кроватки.

– А теперь вы, гости, познакомьтесь. Оля, по отчеству Петровна и Виктор Семёнович. Будьте знакомы!

Уголки губ Оли приподнялись выше в неуверенной улыбке, но глаза, как показалось Виктору, остались грустными.

– Очень приятно! – сказала Оля грудным мягким голосом.

Принесла из кухни закуску и присела к столу Тамара. Она не произнесла, как показалось Виктору, ни одного слова. Зато Стас не умолкал. Оля отделывалась междометиями, Виктор кивками головы подтверждал тирады хозяина. Стас вещал о семье, о жизни. Молчаливая Томка, к удивлению, Виктора, выпила рюмку до дна, не поморщившись. Она стала разговорчивей, вступала в полемику с мужем. Стас, налив только себе, выпил.