Книга В Пасти Льва - Майкл Фрэнсис Флинн

Над ними развернули украшенный кометой стяг Гидулы, привлекший внимание Третьего номера Шонмейзи.

— Старик, — прошептал он, — вот это будет представление, верно? — Заскользив взглядом по знаменам, он начал перечислять славные имена. — Смотри! Лев на лаймовом фоне. Эйния Фарер. А это… желтый и два ворона! Фойто Бхатвик, советник Екадрины. Алое полотнище с черным конем. Это же сам Ошуа Ди Карнатика! О, сколько знаменитых людей здесь собралось… Скажи, Смертоносная, — спросил Равн этот случайный собеседник, чьи глаза увлажнились от восторга, — а ты была на том ристалище, где Хэтборден бился против Билли Чинса? Оно состоялось на Белополье у солнца Тобрука. О да! Когда еще увидишь пример такой благородной доблести? Или хотя бы равное мастерство во владении пистолетом и ножом? Когда бой завершился, они обменялись личным оружием и поклялись сразиться вновь, если на то будет дозволение судьбы, но та им не дала такого шанса. Полный набор был доставлен на Абаттойр, где выставлялся в храме на протяжении целого года и еще одного дня. — Сорока вновь приложился к рому. — Надеюсь, он погибнет с честью.

Равн Олафсдоттр не стала спрашивать, кого именно из дуэлянтов он имеет в виду.

— Великая игра прекрасной жизни, — проворковала она и, осушив чашу, поставила перевернутой на подставку, как велел обычай.

Олафсдоттр уже собиралась пройти к зрительским местам под стропилами, когда Третий номер вдруг схватил ее за руку, — жест в прочих обстоятельствах самоубийственный.

— Боюсь, я не понял.

— Великая игра прекрасной жизни, — повторила она. — Как думаешь, зачем мы ради подобных встреч надеваем шэньмэты с серебряной слезой? Зачем так старательно украшаем место скорого убийства и столь активно обсуждаем каждый выпад, выстрел и движение? А потому, что внутри этого пространства, внутри ринга все это имеет значение. Есть оговоренный итог. Есть правила, по которым побеждает лучший из воинов. За пределами же круга все отнюдь не так упорядоченно и красиво. Смерть там никогда не подчиняется правилам и не всегда приходит именно к тому, кто менее искусен. Зачастую она наносит визит даже без особой на то причины: всего лишь отвлекись на миг — и вот она тут как тут. Не хватит бумаги, чтобы перечислить все героические фразы, которые наши товарищи по оружию произнесли, прежде чем истечь кровью в каком-нибудь темном переулке. Или же перед тем, как их жизнь оборвало нежданно-негаданно нагрянувшее стихийное бедствие. Хэтборден погиб во время землетрясения, когда занимался зачисткой на Жасмине. Билли Чине сгинул на территории Лиги, и никто не знает — когда и как.

Сорока побагровел от злости.

— Тогда почему же ты не ушла со службы?

— Потому что ничего другого я делать не умею.

— Когда враг бросит тебя истекать кровью, — сказал Сорока, — молись, чтобы это был кто-то из Гончих, а не сородич из Теней.

Равн сложила пальцы в знак, защищающий от судьбы.

— Да будет так, но пусть кровью лучше истечет Гончая.

Эти слова немного успокоили ее собеседника. Тени могли быть разделены гражданской войной, зато их объединяло отношение к врагам по другую сторону звездного Разлома.

— Хорошо сказано, сестра!

На этой дружественной ноте они и расстались.

Равн присмотрелась к знаменам, повисшим в неподвижном воздухе развалин. Ей подумалось, что неплохо бы повесить и собственное, но сейчас она была приписана к Гидуле, и подобный жест мог выглядеть неподобающе.

По дороге к зрительским насестам ее перехватил Гидула.

— Он разозлился, — заметил старик, — потому что понимает: ты говорила правду.

Олафсдоттр не стала спрашивать, как ему удалось подслушать их разговор.

— Правда, часто вызывает подобную реакцию.

Равн подтянулась и уселась на жердь в углу. Вокруг нее схожим образом расположились и другие. У некоторых даже были при себе различные записывающие устройства. Оба бойца ценились высоко, и поединок обещал быть не только увлекательным, но еще и весьма познавательным.

Прямо напротив нее, на другой стороне перголы у некоего подобия балкона, был разбит временный лагерь командования, оформленный в стиле острова Слез. Над ним красовался стяг верховной Тени — единственное знамя во всей Пасти Льва, которое было чисто черным, без какого-либо символа или орнамента. Сам верховный стоял прямо под ним, делая вид, будто сохраняет нейтралитет. Отец Пасти Льва, судья Абаттойра, добрый пастырь для всех, кто в этот день собрался… впрочем, на чьей стороне его сердце, сомнений не вызывало: он был лоялистом как благодаря длительным психологическим обработкам, так и из-за своей привязанности к Эпри и Екадрине. С того момента как Равн видела его в последний раз, в волосах верховного прибавилось седины, а лицо стало еще более изможденным.

«Что было бы, выбери двое его любимых учеников другой путь? — задумалась Равн. — Как бы обстояли дела, примкни они к восстанию? Поднял бы верховный ради своих чувств к ним всю Пасть Льва на войну против Имен? Кому он более верен — Названным или своим „детям“?»

В темноте под ним промелькнул белый силуэт — «бледная принцесса» Келли Стейплофе, чьи излишне изменчивые чувства и послужили причиной всей цепочки событий. Единственная из всех, она оделась в белое, и только ее знамя не выставили на всеобщее обозрение. Лишенная на время поединка даже собственного имени, она была просто «леди Тайного острова», за чье сердце сражались две Тени.

Равн Олафсдоттр не симпатизировала ни одному из троих Смертоносных, причастных к этому омерзительному действу, и меньше всего Келли. Манлий пошел на поводу у нефритового жезла. И однажды тот приведет его к гибели; Теням нельзя слишком привязываться к людям. Эпри хотя бы следовал приказу, когда разлучил их. Правда, в процессе выполнения этой задачи он совершил ровно ту же самую ошибку Но, как подозревала Равн, в роли соблазнителя что в первом, что во втором случае выступала сама Келли Стейплофе, и ее действия вкупе с другими причинами и событиями привели Пасть Льва к этой тихой, но отчаянной гражданской войне.

— А что скажешь ты? — поинтересовался Гидула, беззвучно возникнув сбоку от Равн. Он проследил за ее взглядом и нашел объект ее интереса. — Кому она на самом деле отдает предпочтение? Быть может, поползновения Манлия возмущали ее с самого начала и потому она использовала Эпри, чтобы отомстить? Или же, когда Эпри оказался у нее в плену, ее вдруг нечаянно настигла любовь?

Равн сделала вид, будто ей безразлично.

— Мне дела нету до нее. Все их печали, скорби суть ничто на фоне миллиарда прочих. Искрой она была, не взрывом. И поединок сей ничего уж не исправит.

— Полагаешь, верховный без уважения отнесется к решению собрания?

— Волнует ли взрывчатку то, что спичка, воспламенившая ее запал, затухла?

Зубы Олафсдоттр на долю секунды обнажились в улыбке. Но затем Равн обнаружила, что последнюю фразу бросила в пустоту. С отсутствующим выражением на лице Тень провела пальцами по гербу Гидулы на своем нарукавнике. У старика было странное чувство юмора. В толпе она видела тайчи, голубей, лилии и прочие символы, гербы, орнаменты.