Книга История Франции. С древнейших времен до Версальского договора - Уильям Стирнс Дэвис

Сначала в его руках была только примерно шестая часть Франции – город тут, округ там. Но не вся остальная территория была на стороне Лиги. Очень многие провинции и могущественные аристократы строго соблюдали нейтралитет, стараясь уберечь свою территорию от разорения, которое несла с собой война, и ожидая, что будет дальше. Разумеется, Генрих мог рассчитывать на гугенотов, но они составляли, вероятно, меньше 10 процентов населения страны. Он также получал определенную помощь от королевы Англии Елизаветы, протестантки, но больше всего он надеялся на свое громкое имя, дававшее ему законное право на трон (вскоре именно по этой причине многие умеренные католики перешли на его сторону) и на собственные силы, которые еще никогда не подводили его. Вначале у него было намного меньше войск, чем у Майена, и тот три недели подряд атаковал Генриха возле Арка в Нормандии. Войска Лиги старались прорвать укрепления противника, но были отброшены и разгромлены. Генрих был в восторге уже оттого, что сражался в бою, как настоящий мужчина. «Иди и повесься, храбрый Крийон: мы сражались при Арке, а ты там не был!» – писал он своему военачальнику. Майен, потерпев поражение, был вынужден отступить в Пикардию.

В 1590 г. Генрих собрал достаточно большую армию и повел ее на восток. Возле Иври, примерно в 50 милях от Парижа, он вступил в бой с войсками Лиги. Католических повстанцев было 15 тысяч против 11 тысяч людей короля, но это его не устрашило. Его сторонники обезумели от ярости, увидев испанских солдат, стоявших в строю под знаменем мятежников (это были вспомогательные войска). «Друзья, держите строй! – приказал король и добавил: – Если вы потеряете из виду свои знамена, белое перо, которое вы видите на моем шлеме, всегда укажет вам путь к чести и славе». Начался кровопролитный бой между всадниками. Они сражались копьем против копья, и, наконец, доблестная кавалерия Генриха прорвала неприятельский строй. Солдаты Лиги бросились бежать. «Щадите французов, но смерть всем иностранцам!» – приказал король. Дорога на Париж была открыта; Генрих прямым путем направился к столице и подошел к ее стенам.

Проповедники-иезуиты так настроили и возбудили парижан, что те были готовы сопротивляться еретику до конца. Они говорили горожанам, что тот, кто погибнет в борьбе против Генриха, будет достоин мученического венца. Париж держался четыре месяца. Король все теснее сжимал вокруг него кольцо блокады. В городе уже ели лошадей, ослов и всевозможных нечистых животных; ходили даже слухи, что голодавшие солдаты крали детей и съедали их, сварив в казарменных котлах. Когда голод наконец стал почти невыносимым, испанский губернатор Бельгии, герцог Пармский, привел на помощь защитникам армию. Он умело прорвался через расположение королевских войск и доставил в Париж продовольствие. Генрих был вынужден снять осаду. В 1591 г. Генрих осадил Руан, но Парма, который, вероятно, был лучшим стратегом своего времени, сумел вовремя спасти и этот город.

Будущее короля опять казалось очень мрачным. Он побеждал в открытых сражениях, но не мог захватить крупные города. Его армия состояла из наемников и добровольцев-гугенотов, которых очень трудно было удержать вместе. Но в это время его враги поссорились. Филипп явно желал добиться отмены Салического закона и заставить Генеральные штаты выбрать королевой Франции его дочь Изабеллу. Однако многие пылкие предводители католиков не желали даже думать о таком унижении своей страны перед иностранцами. Майен тоже создал себе много врагов: он управлял Парижем как безжалостный тиран и пролил в столице много крови во имя религии. Умеренные католики, которых называли «политиками», стали сильнее, а вскоре король сменил веру, что еще больше усилило эту партию.

Генрих никогда не жил в строгом согласии с гугенотской моралью. Вероятно, в общем и целом протестантская религия нравилась ему больше католической, однако больше всего его раздражало то, что будет казаться, что он сменил веру по принуждению. Но даже многие его советники-гугеноты говорили ему, что он обязан принести мир стране, приняв веру значительного большинства своих подданных. В 1593 г. Генрих объявил, что желает «получить наставления» от католических богословов, собравшихся в Нанте. После этого он заявил, что «обратился» в католическую веру, опустился на колени перед дверью церкви Святого Дионисия, провозгласил себя католиком и в 1594 г. был коронован, как положено, в великом соборе Шартра[77].

Генрих цинично заявил, что «Париж стоит мессы», и был совершенно прав. Крайние сторонники Лиги продолжали кричать о его «лицемерии» и побуждали парижан сопротивляться правителю, который «раньше был» еретиком. Но все более разумные католики быстро и своевременно перешли на сторону Генриха, в особенности потому, что он осыпал их вождей обещаниями дать им пенсии и проявить к ним благосклонность. И вот 21 марта 1594 г. ворота Парижа открылись перед Генрихом. Горожане приветствовали его криками: «Ура миру! Да здравствует король!» Испанский гарнизон тихо капитулировал. Генрих сказал его офицерам: «Господа, рекомендуйте меня своему повелителю и больше никогда не возвращайтесь сюда!» Только в 1598 г., после долгих и тяжелых боев, король Франции смог заключить достаточно выгодный договор с Испанией, но к этому времени он уже четыре года был хозяином своего королевства. На этом Религиозные войны закончились, и Генрих IV смог заняться лечением ран, которые он нанесли Франции.

Гениальный и энергичный король Наваррский, наследник безнадежного наследства, наконец стал очень могущественным королем Франции. Для его новой задачи ему понадобилось все его могущество. По подсчетам историков, только после 1580 г. 800 тысяч человек погибли в результате войны или сопутствовавших ей бедствий. Было разрушено до основания 9 городов, сожжено 250 деревень и уничтожено 128 тысяч домов. Разумеется, торговля и промышленность были почти уничтожены, а во многих регионах в таком же состоянии находилось и сельское хозяйство. В условиях гражданских войн и при полной несостоятельности последних трех Валуа как монархов королевские финансы, естественно, было в полном беспорядке. Государственный долг был равен примерно 60 миллионов долларов – гигантская сумма в те времена. А это был только один признак всеобщего беспорядка.

За двадцать восемь лет войны, которая обычно имела разрушительный партизанский характер, привычная судебная система во многих областях страны была уничтожена. Не только некоторые знатнейшие аристократы, в том числе Монморанси, Гизы, Бироны и д’Эперноны, вели себя на землях, которыми управляли от имени короля, словно в собственных наследственных королевствах. Каждый мелкопоместный дворянин в своем замке правил своим имением как феодал эпохи до Филиппа Августа и играл роль никому не дающего отчет независимого князька. Стало много настоящих разбойников. Дороги сделались опасными: на них часто грабили купеческие обозы. Промышленность в городах почти угасла. При таких обстоятельствах стране было необходимо мудрое управление и во многих случаях суровое и непреклонное правосудие. Только в 1605 г. буйные аристократы научились жить по королевским законам, а не по своим собственным. В этом году Генрих проехал через земли юга, творя правосудие по-римски, и внезапно «укоротил на голову» (то есть обезглавил топором) многих родовитых возмутителей спокойствия. Только в провинции Лимузен, согласно письменным данным об этих событиях, «слетели с плеч десять или двенадцать голов». Непослушный герцог Буйонский бы изгнан за пределы страны – в Германию. Все это была крайне необходимая работа, и этому королю она была вполне по силам.