Книга Красное смещение - Евгений Гуляковский

Точнее, там не жили люди, а о существах, нашедших приют в заброшенных помещениях, слуги старались не упоминать. Кто же лишний раз будет упоминать о вурдалаках, злыднях и кикиморах? Их словно магнитом притягивал старый замок, по ночам погружавшийся в свою вторую, тайную, нечеловеческую жизнь.

Но днем все опять возвращалось на свои места и замок становился похожим на древнее человеческое жилище.

Он был бесконечно стар, этот замок Манфрейма, старше своего бессмертного господина. Десятки поколений родились и умерли за его стенами, а замок все стоял, вбирая в себя пыль веков, накапливая золото и кровь.

Много раз люди пытались разрушить его неприступные стены, но каждая такая осада лишь увеличивала мощь Манфрейма.

Погибшие в бою солдаты противника пополняли ряды манфреймовской армии. После любого сражения его войско увеличивалось. Лишь за последние столетия, когда у русичей появилась отвратительная привычка сжигать погибших в бою товарищей, у магистра возникли сложности с новобранцами и ему пришлось обложить человеческой данью все окрестные княжества.

Это была совсем не простая задача. Непокорные русичи слишком часто пытались нарушить установленный им порядок вещей, и, чтобы поддерживать его, приходилось постоянно напоминать им о той колоссальной силе, которой обладал орден.

Лишь после того, как космическая Федерация обратила наконец свое внимание на Землю, Манфрейм почувствовал некоторое облегчение, очень быстро найдя с ней полное взаимопонимание.

Федерация под его покровительством построила и теперь использовала очень важную для нее в стратегическом отношении базу. Манфрейм же получил возможность использовать в своих целях международные торговые каналы Федерации.

Вместе они составили силу, фактически полностью подчинившую своей тайной власти планету. Оба компаньона старались без необходимости не привлекать к себе внимания населения. Такое управление было проще в организации, свободнее в выборе решений, да и обходилось намного дешевле.

Пожалуй, лучше самого Манфрейма расстановку сил на планете и рычаги власти, ими управляющие, знал лишь один человек, предпочитавший держаться в тени, — главный казначей манфреймовского замка Марк Ращин, высокий, худой мужчина с орлиным носом и густыми курчавыми волосами.

В день, когда осаждающие начали штурм третьих по счету ворот, он как раз закончил очередной недельный отчет для своего господина и остался им крайне недоволен.

С таким отчетом показываться на глаза Манфрейму было весьма рискованно. Магистр, обладавший феноменальной памятью, в особенности на цифры, держал в своей огромной лысой голове данные за все ближайшие месяцы, и столь резкое падение доходов не могло остаться незамеченным.

Никто и никогда, включая самого Ращина, не видел ни лица Манфрейма, ни тем более его головы. Он появлялся на людях только в стальном шлеме с опущенным забралом. Но Ращин почему-то всегда представлял себе шефа лысым.

Однако независимо от состояния волос Манфрейма отвечать за убытки придется Марку.

Как будто это он устроил осаду замка, сделавшую невозможной движение обозов с товарами.

Кроме того, летучие отряды, собиравшие дань с соседних княжеств, все чаще наталкивались на засады, несли потери в постоянных стычках с русичами, а то и вовсе не возвращались. Работать в этой варварской стране становилось совершенно невозможно.

Если бы не замок, давно ставший для ордена координационным центром и перевалочной базой для его тайных операций, он рекомендовал бы совету перенести майорат в другое место.

Единственный выход, который у него еще оставался, — подсунуть отчет Манфрейму в самый неподходящий момент и, сославшись на необходимость срочной банковской операции, попытаться добиться его визы. Потом все равно, конечно, возникнут неприятности, но от самого страшного он будет застрахован. Манфрейм верил в магическую силу знаков, начертанных на бумаге, и никогда не изменял своего письменного решения.

Таким местом могла бы стать накопительная клиника, где вечерний осмотр и подготовка материалов к отправке заказчикам стали для Манфрейма своеобразным ритуалом, который он старался не пропускать. Здесь же его хозяин предавался единственному своему развлечению, не связанному с непосредственным получением доходов и усилением собственной власти.

Он отбирал подходящие части человеческих тел для будущих монстров, которых затем с увлечением конструировал в своей закрытой для всех лаборатории.

Сложность состояла лишь в том, что сам Ращин испытывал к залу вивисекций непреодолимое отвращение, которое приходилось тщательно скрывать от окружающих. Однако на этот раз выбора у него не было.

Клиника располагалась в просторном гранитном зале одного из нижних этажей. Отсюда вопли оперируемых не могли нарушать покой остальных обитателей замка.

Ниже находились лишь тайные этажи с личной сокровищницей Манфрейма, но в нее никогда не заглядывал даже он — казначей, официально утвержденный на этом посту советом ордена.

К столбам уже привязали четверых обнаженных мужчин и одну женщину. Техники готовили покрытый белыми простынями операционный стол, а хирурги звякали своими инструментами, заканчивая последние приготовления. Ждали лишь появления магистра. Кроме этих металлических звуков, ничто не нарушало мертвую тишину зала.

Скованные ужасом жертвы, не знавшие в точности того, что их ждет, хранили молчание.

Напротив столбов с пациентами стояло приготовленное для Манфрейма кресло из мореного дуба. Он любил наблюдать за лицами тех, кто ожидал своей участи, пока медлительные хирурги потрошили очередную жертву. Женщину, как правило, оставляли напоследок. В каждой партии всегда было не меньше одной женщины, и если магистр оставался доволен работой своих подручных, он разрешал позабавиться с ней перед вивисекцией всей бригаде «хирургов».

Специальные контейнеры с жидким азотом выстроились в длинный ряд по левую сторону операционного стола. Лаконичные надписи на латыни: «Печень», «Почки», «Легкие», «Прямая кишка» — чем-то напоминали кухню рачительной хозяйки. Здесь не пропадало ничего — ни единого кусочка, ни единой капельки крови. Аппараты вакуумного отсоса уже развесили над столом свои резиновые щупальца.

Полностью выпотрошенный труп направляли по конвейеру в соседний зал, где маги высокой квалификации заменяли изъятые на продажу внутренности специальной энергетической смесью и, обработав труп мертвой водой, отправляли нового новобранца в казармы Манфрейма.

Особенностью процедур в операционной было отсутствие всякого наркоза и обезболивающих препаратов. Манфреймовские хирурги разработали специальную теорию, из которой следовало, что только органы, извлеченные из живого, не приглушенного наркозом тела, наполнены полноценной жизненной силой.

Они использовали пропаганду этой теории в неофициальной рекламе и добились, к немалому удивлению Ращина, значительного увеличения сбыта своей продукции. Но главной причиной была, конечно же, простая экономия средств. Обезболивающие препараты стоили дорого, и тратить их на тех, кто все равно должен был расстаться с жизнью, не имело никакого смысла.