Книга Ситка - Луис Ламур

Елена, присутствовавшая при этом, вдруг почевствовала неистовую гордость за своего мужа. Барон стоял по стойке смирно, устремив глаза в одну точку перед собой, он буквально трясся от сдерживаемой ярости. Он отдал честь, четко повернулся через левое плечо и вышел из комнаты, стуча каблуками по твердому полу. Тем не менее, все знали, что это лишь единственная битва в долгой кампании, и ее исход далеко не решен.

Елена понимала, что в поиске американского корабля было нечто большее, чем личная неприязнь Зинновия к Жану Лабаржу. Если «Сасквиханну» захватят с грузом мехов, Зинновий мог утверждать, что торговля велась при тайном попустительстве Ротчева, и велась нелегально. Более чем когда-нибудь она осознавала всю опасность их положения, поскольку если бы Рудаков не поддержал мужа, Зинновий мог предпринять решительные меры, чтобы освободиться от всякого вмешательства, а приказы не имели никакого значения, если их нельзя подкрепить силой.

Едва ли не дитя, когда она вышла замуж за графа Ротчева, Елена не была несчастлива. Александр был на тридцать лет моложе ее — умный, привлекательный мужчина, которого уважали за многие таланты и иногда — за язвительное остроумие. Она выросла, слушая разговоры о политике и интригах: играх, в которых ее муж был настоящим мастером.

Позади нее закрылась дверь, и она повернулась, чтобы приветствовать графа.

— Я рада, что ты вырвался из своего душного кабинета.

— Здесь хорошо. — Он глубоко вздохнул, затем взглянул на нее. — Думаешь, они его поймают?

— Нет... нет, не думаю.

— Я тоже. — Они прошли несколько шагов рядом. — Он умный, этот твой американец. Басх сказал, что у него много друзей по всем островам, а то, что Басх узнал, когда торговался с Лабаржем, доказывает, что он еще и чрезвычайно хитрый.

Где-то там, среди этих темных, таинственных островов, уже сейчас он может драться, умирать. Становилось холоднее, но ей не хотелось идти в комнаты... это был тот же воздух, которым дышал он; Сейчас он, наверное, стоял на палубе, глядя, как рядом проносятся волны.

— Мне здесь нравится, — сказала она вдруг.

— На Ситке?

— Я имею в виду всю эту землю: молодую и свободную.

— И варварскую.

— Конечно... мне нравится даже это.

— Похоже, во всех женщинах есть что-то первобытное и давнее. Женщины думают об основном. Любовь, замужество, дети.

— По-моему, лучших тем не придумаешь.

— Конечно. Так и должно быть, и нам, мужчинам, просто повезло, видит Бог. Идем внутрь?

— Скоро приду.

Он постоял возле двери, глядя на темный, зазубренный силуэт соснового леса на фоне ночного неба. Где-то внизу, в городе, кто-то уронил кусок железа, и он громго зазвенел о мостовую. Эта схватка с Зинновием может оказаться его последней. Он должен действовать хитрее... у этого человека есть связи, черт бы его побрал! К тому же он мстительный, а этим качеством Ротчев не обладал. «Ужасно жаль, — размышлял он, — что хорошие люди так плохо умеют защищаться, потому что иногда ненависть может оказаться прекрасным оружием». Выигрывает фанатик, фанатик веры либо человек абсолютно безжалостный. Он, Ротчев, слишком много думал о точке зрения соперника, он почти всегда видел обе стороны вопроса. Это не пойдет в том мире, где есть такие, как Зинновий.

Однако Зинновий был русским, а громче и увереннее всего русские разговаривают со слабейшими. «В основном, — подумал он, — мы нация тиранов и поэтов». Его собственная слабость заключалась в том, что он был больше поэтом, чем тираном.

Он снова посмотрел на Елену, стоящую у каменного парапета. В мире, из которого они вышли, это считалось бы абсурднейщей вещью, однако он любил свою жену. Он женился не по любви. Елена была прекрасна, богата, ее семья обладала влиянием в близком ему мире политики и интриг. Их брак заключался по расчету. Но граф когда-то был любовником, за ним числилось немало побед. Он знал все то, что может доставить женщине удовольствие. Ротчев задумчиво улыбнулся. Лучшими любовниками были те, кто на самом деле не любил, потому что если человеком руководят эмоции, он становится неловким.

Но удивиться пришлось ему. Граф обнаружил, что Елена — хотя он был уверен, что она не любит его — оказалась чуткой, заботливой и внимательной женой. Если бы Ротчев встретил ее лет двадцать пять назад, он могла бы полюбить его... но в то время он не мог себе позволить роскошь иметь такую жену!

Их жизнь была странно счастливой, и даже если Елена не любила его, то уважала и восхищалась им. Эти последние годы были самыми лучшими. Он не знал, когда полюбил свою жену, во всяком случае, это произошло, и теперь впервые он ощутил ее беспокойство, и граф догадывался о его причине.

Жан Лабарж был красивым мужчиной, и красота его была не той приторно-сладкой, которая отличала большинство офицеров царя, но суровой и даже грубой. Граф, считавшийся в свое время великолепным фехтовальщиком, победившим в четырех дуэлях со смертельным исходом, признавался себе, что не хотел бы встретиться с Лабаржем с рапирой в руке.

Этот человек мог убивать... не из злости, поскольку в нем не было жестокости, но просто потому, что он был бойцом — более, чем кто-либо из окружения графа.

— Елена, — повернулся он к жене, — ты когда-нибудь сожалела, что вышла за меня замуж?

Едва вымолвив эти слова, он понял, что произнес их зря. Неужели он похож на мальчика, чтобы, задав такой вопрос, получить более чем очевидный ответ?

Она повернулась лицом к нему.

— Нет, Александр, не сожалела и никогда не буду сожалеть.

Он с удовольствием обратил внимание на искренность в ее голосе.

— Боюсь, я был плохим мужем... слишком занятым. — Он раздраженно махнул рукой. — Очень часто брак в наших кругах — дело государственное. Мы едва знаем друг друга, пока не становится слишком поздно.

— У нас ведь никогда так не было, — протестующе сказала она. — И ты прекрасно это понимаешь.

Конечно, она была права. Между ними всегда существовало теплое, дружеское взаимопонимание, и в течение последних нескольких лет оно стало еще лучше. Им, действительно, повезло.

Он вспомнил как, увидел ее в первый раз. Он был молодым офицером Императорской армии и пришел к ним в гости, сопровождая ее дядю, Великого князя. Она была маленькой девочкой с большими, серьезными глазами, которая вечно сидела в углу и читала. В тот раз она подбежала к двери навстречу дяде вместе с огромным волкодавом, которого она назвала Товарищ. Вдруг увидев незнакомого молодого человека, она остановилась, борясь со стеснением и желанием поздороваться с дядей.

Граф Ротчев, увидя, что она боится, подошел к ней и низко поклонился.

— Принцесса, я ваш покорный слуга. И когда это хозяйки боялись своих слуг?

Тогда она засмеялась.

— Вы! Вы не можете быть слугой! С таким носом?