Книга Охотница за удачей - Элизабет Хардвиг

Через час он свернул на свою дорогу. День стоял серый и унылый, тяжелые облака окутывали горы, и временами сильный дождь хлестал в лобовое стекло его машины. С деревьев облетали последние листья, становилось холодно. Он сделал последний поворот и едва успел нажать на тормоз: дорогу перегораживал джип, упиравшийся передним бампером в ствол ели.

Машина Оливии! В ужасе Мэтью выскочил из автомобиля и открыл переднюю дверцу джипа со стороны водителя. На сиденье Оливии не оказалось, не было ее и поблизости. Следов крови он не обнаружил, лобовое стекло было целым. Он покричал. Тишина, только листья дуба шуршали над головой под каплями дождя. Редкие крупные капли падали ему на голову словно свинцовые пули. Может, она получила сотрясение мозга и ушла в лес?

Для начала надо проверить, нет ли ее в доме. Он объехал машину Оливии и подкатил к дому. Свет не горел, да и дверь была на запоре. Он прошелся по пустым комнатам. Ее не может здесь быть, потому что у нее нет ключа.

Тем временем уже сгустились сумерки и резко похолодало. Он должен найти ее, потому что любит. Мэтью застыл на месте, словно его огрели бейсбольной битой. Он любит ее. Понадобились разбитый автомобиль, пустой дом и мучительный ужас неизвестности, чтобы разобраться в себе. А ведь он мог догадаться об этом с самого начала, когда услышал ее голос на яхте.

Он любит свою жену Оливию и не знает, где ее искать.

Мэтью поднялся в спальню, переоделся в джинсы и туристические ботинки, на толстый свитер набросил непромокаемую куртку. Потом заставил себя остановиться и подумать. Ключи от машины Оливии он видел — они валялись на сиденье, — значит, надо проверить багажник, не остались ли там ее вещи. Затем позвонить Петерсам, супружеской паре, которые присматривают за домом в его отсутствие, не знают ли они что-нибудь о ней. Хотя он был почти уверен, что никогда не упоминал ее имени в разговорах с ними. А что потом, Мэтью?

Он выбежал из дому. Погода резко ухудшилась: теперь шел проливной дождь и дул сильный ветер. Пока он добрался до ее машины, волосы его успели намокнуть. Вещей в багажнике не оказалось, по крайней мере у нее есть теплая одежда, подумал он. Из разговора с Петерсами выяснилось, что в течение дня никто не звонил и не появлялся.

Куда могла деться Оливия в такой дождь? Куда бы направился он? В хижину! — внезапно озарило его. Оливия не побоится подняться в одиночку на гору, она не из трусливых. Он оставит дверь незапертой, включит свет и быстро, насколько позволит погода, поднимется на вершину горы. Из ящика письменного стола он достал лист бумаги и написал записку на случай, если она вернется сюда в его отсутствие. В постскриптуме, понимая, что совершает серьезный поступок, он приписал: «Я люблю тебя».

Она его не любит и ясно дала ему это понять. Ну что ж, пусть посмеется над ним. Лично он не намерен больше никого обманывать. Он и так черт знает что натворил, скрывая от нее свои чувства.

Сзади открылась дверь.

С бьющимся сердцем он стремительно обернулся и увидел Оливию, стоявшую на пороге. Она смотрела на него так, словно никогда раньше не видела. Щеки ее побелели, с дождевика лило на коврик.

— Дождь идет, — пробормотала она, дрожа всем телом.

У Мэтью как будто язык прилип к гортани. Сделав усилие, он сказал:

— А я как раз писал тебе записку. Потом собирался подняться к хижине, поискать тебя там.

— Мне пришлось вернуться с полдороги, начался дождь. Я собиралась разбить окно в доме. — На замерзшем лице двигались только губы. Она улыбнулась. — Но теперь здесь ты, и мне не придется совершать ничего противозаконного. Мы ведь очень любим с тобой соблюдать букву закона, правда?

Скажи что-нибудь, Мэтью, или сделай что-нибудь. Он быстро пересек комнату, втянул ее внутрь и закрыл дверь. Ему бы сразу сказать: «Я люблю тебя». Момент был самый подходящий. Но он решил отложить признание на более позднее время, когда они окажутся в постели, в камине будет гореть огонь и плотные шторы отгородят их от ночной темноты. Тогда наступит время романтики.

— Ты разбила лоб, — проговорил он.

— Ударилась о лобовое стекло. Олень внезапно выскочил на дорогу.

— Ты замерзла. Я разведу огонь и подогрею суп.

— Хорошо, — сказала она, отводя глаза.

Когда Мэтью вернулся, Оливия стояла на кухне, держа в руках его записку.

— Ты написал? — В голосе ее послышалась враждебность.

Сердце его чуть не вырвалось из груди.

— Да.

Она откинула капюшон, рука ее дрожала.

— Перестань играть со мной, Мэтью, я этого больше не вынесу. Ты не любишь меня.

Сейчас Мэтью был напуган больше, чем во время шторма на тонущей яхте.

— Нет, люблю, — сказал он.

— Нет! Ты хочешь меня, тебе не скучно со мной. Может, я даже нравлюсь тебе… иногда. Но любить… это не по твоей части.

— Оливия, я думаю, что влюбился в тебя еще на «Медузе». — Голос его звучал глухо. — Вот почему я оказался в Хиброне и не смог улететь после нашей первой встречи. Просто я боялся в этом признаться не только тебе, но даже себе. Я никогда в жизни ни в кого не влюблялся. Пока не появилась ты.

— Как я могу тебе верить, если ты не раз обманывал меня?

— Да, я скрыл, что богат, потому что большие деньги меняют людей, ты знаешь это по своему опыту. Вспомни Мелвина. Что ему было нужнее: ты или твои деньги? О докторе Роули я не рассказал, потому что… Черт!.. Наверное, боялся, что ты не выйдешь за меня. Вот тебе и вся правда!

Оливия враждебно молчала.

— Послушай, я знаю, что ты не любишь меня, — продолжал Мэтью. — Ты никогда не притворялась, и, видит Бог, тебе не за что меня любить. Но я все равно решил сказать тебе правду.

С непонятной интонацией она спросила:

— Значит, наш брак не только ради секса?

— Я бы солгал, если бы отрицал, что твое тело сводит меня с ума… Но это твое тело, Оливия. И оно неотделимо от тебя. Черт побери, я даже не знаю, как это выразить.

Он даже не догадывался, какова будет ее реакция на его слова. Иди ва-банк, Мэтью, сказал он себе, и хрипло добавил:

— Я не могу жить без тебя. Это же так очевидно.

Она снова задрожала, хотя на щеках появилась легкая краска.

— Надо было вначале снять с тебя все мокрое, а не распространяться о чувствах. Может, примешь горячую ванну? А я пока разогрею суп… мы могли бы вместе поесть у камина. — Голос его звучал заискивающе, что было для нее в новинку. — Потом, если захочешь, мы могли бы лечь в постель. Может, там я сумею убедить тебя в своей любви. Мое тело сделает это лучше. Я ведь не ахти какой говорун.

— Почему? У тебя отлично получается, — сказала Оливия.

Она выпрямилась и словно стала выше ростом. С робкой надеждой он заглянул в ее глаза: они сияли.