Книга Вечная жизнь - Джек Вэнс

Рабочее расписание Вэйлока все еще не было отрегулировано, и в среду он освободился днем.

Он пересек площадь и зашел в кафе Далмация. Он лениво пил кофе и читал «Кларион».

Вчера в городе Кобек, расположенном в верхней долине реки Шант, вблизи границы произошли ужасные события. Жители города занимались добычей и обработкой прекрасного розового мрамора. Они вели спокойную размеренную жизнь до прошлого вторника, когда все были охвачены массовой истерией. Безумная толпа вырвалась из города и бросилась к границе. Там они разгромили казармы пограничников и перебили их.

Электрический барьер впервые за много лет был отключен. Толпа бросилась в страну варваров, где она была тут же окружена и уничтожена. Варвары перешли границу и углубились на территорию Кларжеса. На своем пути они сеяли смерть и разрушения. В конце концов они были отброшены обратно, граница восстановлена, но материальные и людские потери были огромны.

Что же случилось с жителями Кобека? Слоп в этом обвинить было трудно. Жизнь там текла медленно и монотонно, но там не было Карневаля и напряжение в нервной системе жителей накапливалось годами. Такова была гипотеза… Вэйлок поднял глаза от газеты. На площади, обычно закрытой для транспорта, появился большой серо-золотой правительственный автомобиль.

Из него вышел канцлер Имиш, сопровождаемый темнолицым секретарем. Их встретили функционеры Актуриана. После обмена приветствиями все вошли в здание.

Вэйлок вернулся к чтению…

Канцлер Имиш в компании с Геметом Гаффенсом, помощником супервизора, двух или трех младших сотрудников и Рольфа Авершама — своего секретаря, стоял на галерее, откуда был виден весь Архив Актуриана. Магнитные ленты в огромных шкафах непрерывно крутились, принимая и выдавая кванты информации. Имиш с содроганием смотрел на сложные механизмы, производящие непонятную ему работу. Он покачал головой:

— Пожалуй, мне никогда не понять всего этого.

Один из младших сотрудников сказал поучительным голосом:

— Эта сложная система отражает сложность нашей цивилизации.

— Да, возможно, — согласился Имиш.

Гемет Гаффенс фыркнул.

— Может, мы продолжим?

Он прошел вперед и коснулся пластины на двери. Это была граница между зонами. Дверь открылась и их встретили охранники. После необходимой проверки они прошли дальше.

— У вас здесь большие предосторожности, — сказал Имиш.

— Необходимая бдительность, — коротко ответил Гаффенс.

Они прошли в дверь, на которой была надпись:

ЛАБОРАТОРИЯ ТЕЛЕВЕКЦИИ

Гаффенс вызвал Нормана Неффа, супервизора, и Винсента Роденейва, его помощника.

— Ваше лицо мне знакомо, — сказал Имиш Роденейву. — Правда, я встречаюсь со столькими людьми…

— Я видел вас на выставке Бибурсона.

— Да, да. Вы друг нашей Анастазии.

Норман Нефф быстро распрощался, торопясь вернуться к своей работе. Он поручил Роденейву заняться гостями.

— Я буду очень рад, — сказал Роденейв. Он постоял, потирая подбородок, затем решился:

— Может, я покажу вам систему телевекции.

У дверей в лабораторию их снова остановили охранники. После необходимых формальностей их пропустили.

— Почему такие предосторожности? — невинным тоном осведомился Имиш. — Неужели сюда кто-нибудь решит вломиться?

Гаффенс произнес ровным тоном:

— В данном случае, канцлер, мы охраняем частную жизнь наших граждан. Даже генерал-директор Джарвис не может затребовать отсюда информацию.

Канцлер кивнул.

— Может, вы объясните мне функции этой лаборатории?

— Роденейв продемонстрирует вам работу системы.

— Конечно, — пробормотал Роденейв.

Они прошли по белому полу к машине. Техники, сидящие возле нее, встали и отошли в сторону. К ним подошел старший техник. Гаффенс шепотом приказал ему что-то и он включил машину.

Роденейв подвел Имиша и Авершама к пульту.

— Каждый человек имеет свою картину излучения мозга, такую же уникальную, как отпечатки пальцев. Когда же человек регистрируется в Бруды, излучение его мозга регистрируется тут.

Имиш кивнул:

— Продолжайте.

— Чтобы обнаружить местонахождение человека, радиостанция излучает радиоволны определенной длины, а две приемные станции принимают интерференционные волны и пеленгуют человека. Изображение появляется в виде черной точки на карте. Вот… — Он поискал код, нажал кнопку. — Я набрал ваш код, канцлер. Вот здесь на карте Актуриан, а эта черная точка — вы.

— Превосходно!

Роденейв продолжал рассказывать, нервно поглядывая на Гаффенса и старшего техника. Как бы случайно, он нажал на пульте кнопки всего общества амарантов. Защелкала машина и в кассету начали падать пленки — одна за другой.

Руки Роденейва дрожали, как пальмовые листья.

— Это, — пробормотал он, — телевекторы амарантов. Но они, конечно, испорчены. — Пакет выскользнул из его рук и пленки рассыпались на пол.

Гаффенс с беспокойством воскликнул:

— Роденейв, что с вами?

— Ничего, ничего, — добродушно сказал канцлер Имиш. — Сейчас мы их соберем. — Он опустился на колени и начал собирать пленки.

— Не нужно, — сказал Роденейв. — Мы их все равно выбросим в корзину.

— А, тогда… — канцлер поднялся.

— Если вы удовлетворены, канцлер, мы можем двинуться дальше, — сказал Гаффенс.

Группа пошла к выходу. Рольф Авершам задержался. Он поднял одну из пленок, посмотрел на свет, нахмурился. Он повернулся к Гаффенсу, который уже выходил из лаборатории.

— Мистер Гаффенс, — позвал он.

Вэйлок сидел в кафе Далмация, вертя в руках стакан чаю. Делать ему было нечего, и он не мог придумать, чем бы себя занять.

Из Актуриана донесся звук тревоги. Вэйлок повернулся, чтобы видеть здание Актуриана. Но большое здание не сказало ему ничего. Вскоре сирена стихла. Люди, остановившиеся при звуках сирены, пошли дальше по своим делам.

Прошло полчаса. Распахнулись ставни на верхнем этаже, заскрипели цепи и над площадью повисла Клетка Стыда.

Вэйлок привстал со стула. В Клетке Стыда сидел Винсент Роденейв и его взгляд раскаленной иглой проник в полумрак кафе Далмация и вонзился в мозг Вэйлока. Вэйлок почти физически ощутил этот взгляд, но в душе его не шевельнулось ничего, никакого сочувствия, лишь горькое сожаление, что хорошо задуманная идея сорвалась.

14

Полночные улицы Кларжеса всегда тихие, только слышится приглушенный гул сабвея. Людей на улицах почти не было. В ночных кафе и театрах веселятся только гларки. Те же, кто решил снять напряжение и рассеяться, уехал в Карневаль.