Книга В. В. Путин. Роль в истории - Алексей Кунгуров

Многие читатели категорически не желают понимать, что такое неравноценный обмен, и чем он отличается от равноценного. Поясню на таком простом примере. Есть две страны — Картофания и Бананостан. Между ними происходит активная торговля: первая страна поставляет в Бананостан картошку на 100 миллионов баксов, а та отгружает ей бананы на те же 100 миллионов. Равноценен ли такой обмен? Все зависит от того, насколько справедлива цена. Если картофель поставляется по доллару за центнер, а бананы по доллару за килограмм, то в каком месте тут спрятана справедливость? При таких ценах даже если Картофания будет вывозить картошки на 100 миллионов, а ввозить бананов на 200 миллионов, все равно она будет ограбленной. Справедливый обмен — это когда ты получаешь взамен своих поставок равноценный по калорийности объем продукции. Это, конечно упрощенная схема, но принцип, надеюсь, ясен?

Если речь о промышленных товарах, то эквивалентом справедливого обмена может стать, например, количество использованных физических ресурсов плюс объем условных энергозатрат плюс человекочасы работы, затраченные на его производство. А то ведь «рыночные цены» — вещь хитрая. Их ведь не невидимая рука рынка устанавливает, а участники сделки. Например, Вова Путин — настолько добрый дядя, что когда баррель стоил $110 (2011–2012 гг.), китайцам нефть продавал по 60 долларов за бочку, а всего «Роснефть» обязалась поставить Китаю 300 млн. т нефти до 2030 г. по средней прогнозируемой цене в 50 баксов. Разумеется, сейчас, когда мировые цены рухнули, «Роснефть» скорректировала отпускную цену для китайцев. И кто осмелится сказать, что это нерыночная цена? Продавец и покупатель так решили, значит рыночная. Если надо, Коля Стариков и тут обоснует величие и мудрость единственно верной нефтяной политики Путина.

Таким образом, мы вынуждены констатировать, что профицитный внешнеторговый баланс страны, выраженный в денежном эквиваленте, не является сам по себе показателем степени ее колониальной зависимости. Для того, чтобы прочувствовать всю глубину колониальной деградации РФ, надо рассмотреть характер ее экспорта и импорта. Для этого следует ввести в наше уравнение такой показатель как добавленная стоимость продукции. Скажем, если страна продает некий товар на миллион долларов, где 50 % — доля добавленной стоимости, а взамен приобретает в ресурсной папуасии сырье на тот же миллион, но с добавленной стоимостью 10 %, то фактически получается, что для папуасов такой обмен невыгоден, его неравноценность выражается в числовом соотношении 5/1.

Вывод: равноценный обмен — это когда определенный объем овеществленного труда меняется на равный объем труда. Не то, чтобы я априори считаю всех читателей дебилами, не знающими, что такое добавленная стоимость и не способными в этом разобраться, а исключительно потому, что поколение ЕГЭ уже утратило привычку к умственному напряжению, я буду рассуждать на предельно примитивном уровне, рассчитанном на среднего выпускника россиянского вуза. Люди умные по ходу чтения мысленно могут мою схему усложнять до высоких степеней абстракции. Я же лишь показываю суть.

Итак, будем считать, что стоимость всякого товара, предназначенного для внешнеторгового обмена, образуется по формуле X+Y, где Х — стоимость физических ресурсов, включая энергозатраты, затраченных на его производство, а Y — стоимость труда (грубо говоря, зарплата, выплаченная работнику). Будем считать, что в этой примитивизированной до предела схеме Y — это и есть добавленная стоимость. Выгода от внешнеторгового обмена определяется не голыми цифрами проданного/закупленного, а именно тем, каков баланс добавленной стоимости в этом обмене. Не стоит уповать и на такой казуистический показатель как рентабельность, хотя именно на рентабельность отчаянно нажимают либерасты — она у них что-то вроде главного фетиша.

Допустим, если себестоимость добычи и транспортировки барреля сырой нефти $30, а продажная ее цена $100, то выходит, что гешефт продавца равен 70 %. Выгодно ли менять нефть стоимостью $10 тыс. на автомобиль той же цены, который производитель продает с наценкой 5 % от себестоимости? С позиции наваривающегося на экспортно-импортных операциях хапуги это феерически рентабельно, но с позиции общества как хозяйствующего субъект, это преступление. Почему? Потому что для добычи 100 бочек нефти задействовано, условно говоря, 5 человек, стоимость собственно труда в добыче объема и транспортировки нефти на $10 тыс. незначительная, скажем, всего 5 %, остальное — безвозвратные затраты энергии и других физических ресурсов. А вот для производства автомобиля потребно уже 40 человек, и доля их труда в конечном продукте доходит до 80 %. Таким образом, хоть экспорт автомобилей не дает сверхприбылей собственнику производства (капиталисту), он кормит 40 рабочих, то есть от экспорта автомобиля общество в целом получает гораздо больше, чем от экспорта ресурсов.

Ведь если страна экспортировала на 100 миллионов нефти и импортировала на ту же сумму ширпотреб, то кто его купит, если деньги есть только у нефтяников? В этом случае и импорт в таких объемах не нужен. Теперь понятно, почему утечку капитала из РФ не остановить никакими указами президента, и даже полное искоренение коррупции и создание тепличного бизнес-климата не повернет финансовые реки вспять? Вот вам и фундаментальная причина профицита внешней торговли РФ. Вот вам и разгадка страшной тайны: почему «богатые» нефтяные страны почти сплошь являются неразвитыми колониями. Потому что с точки зрения рентабельности развиваться невыгодно. Какой капиталист будет вкладывать деньги в автозавод, если он окупится лет эдак через 20 и будет приносить в лучшем случае 5 % прибыли, когда достаточно пробурить скважину и получать гешефт в 70 % уже через несколько месяцев? Тот, кто понял мою мысль, в качестве домашнего задания может изучить тему «Голландская болезнь».

Сформулируем еще один постулат: экспортировать выгодно продукты высокой степени передела. Объясняю, как водится, на пальцах, что это такое: железная руда — это продукт первого передела. В себестоимости тонны добытой руды 99 % — энерго-ресурсозатраты, и 1 % — доля труда горняка. Обогащение руды с целью повышения содержания в ней железа — это второй передел. Обогащается руда на ГОКе путем отсева пустой породы для того, чтобы снизить расходы на транспортировку и утилизацию шлака на металлургическом комбинате при выплавке стали. Второй передел поднимает долю труда в себестоимости до 3 %. На метллургическом комбинате происходит третий передел — из россыпной породы выплавляется полуфабрикат: после отделения шлака от железа получаем ферросплав в виде спекшихся комков железа. Полуфабрикат отправляется на прокатный стан, где в ходе четвертого передела получаются уже стальные чушки. Эти чушки путем более тонких технологических операций в процессе пятого передела преобразуются в заготовки высококачественных сталей нужных габаритов и составов. Шестой передел — из стальных болванок вытачиваются детали. Седьмой передел — сборка из готовых деталей трактора.

Так вот, в себестоимости трактора, доля человеческого труда возрастает, например, до 50 %, причем каждый последующий передел требует все более высокой квалификации труда и расширения числа вовлекаемых в производственную цепочку специалистов. Ведь над трактором трудятся не только рабочие, точащие деталь, но и конструкторы, технологи, программисты и сисадмины, которые обслуживают компьютеры, на которых трудятся инженеры. Чтобы подготовить инженеров, программистов и сисадминов, нужны вузовские профессора и школьные учителя.