Книга Пленник ее сердца - Тесса Дэр

В Спиндл-Коув приезжали леди, отличавшиеся, как они сами считали, широтой взглядов, но ни одна из этих продвинутых дам не проявила желания познакомиться с Полиной поближе. Мать ее, забитая женщина, пребывала в вечном унынии. В жизни самой Полины никогда не было ни подруг, ни наставниц – никого, кто хотя бы отдаленно напоминал герцогиню и искренне верил, что она годится на что-то большее, чем роль крестьянской жены или служанки, и не просто верил, но и требовал, чтобы девушка старалась стать лучше.

Но чем больше Полина проникалась доверием герцогини, тем больше тревожилась за исход этого эксперимента. Девушка поймала себя на мысли, что не хочет видеть, как надежды ее наставницы разобьются в прах.

– Пожалуйста, поверьте мне. Уверяю вас, между мной и герцогом ничего не будет. Мы никогда не станем супругами. Примите это. Тем не менее, ваша светлость, вы мне начинаете нравиться. Вы временами бываете удивительно добры ко мне, и я знаю, что под этой вашей «флегмой» скрывается доброе сердце. Я не хочу, чтобы вы строили планы, которым все равно не суждено сбыться.

Герцогиня, лишь слабо улыбнувшись в ответ, элегантным движением постучала по яйцу всмятку, помещенному в изящную подставку, так что по скорлупе побежали тонкие трещинки.

Полина, не представляя, как еще заставить герцогиню прислушаться к ее словам, тоже взяла ложку и со всего маху шарахнула по яйцу.

– Ваша светлость, пожалуйста, отнеситесь серьезно к тому, что я говорю. Не стоит питать надежду на скорое появление внуков, по крайней мере рожденных мной. Я говорю вам такие вещи, а вы себе спокойно едите яйцо. У вас что, проблемы со слухом?

– Вовсе нет. Я прекрасно вас слышу.

– Вы улыбаетесь.

– Я улыбаюсь, потому что вы сказали «питать надежду», к тому же этот ваш деревенский говор почти исчез.

Полина в ужасе зажала рот ладонью. Вот черт! Герцогиня-то права. Что же с ней происходит?

Она знала ответ, хотя боялась признаться в этом даже себе. Грифф. В нем все дело. Когда герцог ее целовал, голова у нее шла кругом, колени подкашивались и… речь улучшалась. Может, все дело в тренировке языка?

– Вот блин! – пробормотала Полина, не отрывая ладони от губ.

Герцогиня вздохнула: нет, над речью еще работать и работать…

Грифф проснулся в половине десятого утра – гораздо раньше, чем обычно. Ночь всегда была его любимым временем суток – он пребывал в ладу с самим собой, а за последний год и вовсе превратился в ночного жителя: спать ложился, как правило, с рассветом, а вставал далеко за полдень. Но вчерашнее фиаско утвердило его в мысли, что непозволительно спать, в то время как мать строит козни.

Как могло случиться, что вчерашний бал обернулся катастрофой?

Все началось с платья, этого проклятого платья, такого милого, нежного, невинного белого платья. Оно вскружило ему голову, и после этого он совершал одну непростительную ошибку за другой.

Если бы во время боя с Делом он не отвлекся, то и рану бы не получил, а если бы не рана, никогда не согласился бы принять приглашение на тот бал, а значит, не оказался бы наедине с мисс Симмз в темноте душистого сада. И всего остального тоже могло бы не случиться.

Вывод очевиден, больше никаких платьев, по крайней мере таких привлекательных. И конечно же, никаких поцелуев!

И самое главное – больше никаких сюрпризов…

Обходя дом в поисках тех самых сюрпризов, Грифф то и дело натыкался на беспорядок, столь нетипичный для этого дома. Создавалось впечатление, что слуги по неизвестным причинам побросали свои дела. Что же могло заставить их забыть о своих прямых обязанностях? Извержение вулкана?

В салоне на кушетке и столе валялись пяльцы с начатым, но так и не законченным вышиванием. В комнате для завтраков Грифф обнаружил мольберт с мутной мазней – видимо, акварелью, которая, признаться, производила впечатление скорее отталкивающее. Рисунки, выполненные пастелью, тоже оставляли желать лучшего, и карандаши, валявшиеся тут же, были поломаны словно в припадке раздражения.

И тут откуда-то послышались звуки музыки, и Гриффин, немало удивившись, решил заглянуть в музыкальный зал. Там никого не оказалось: все инструменты стояли на своих местах, но почему-то без чехлов и тщательно протертые от пыли. Судя по всему, на каждом из них – начиная с арфы и заканчивая клавесином – пытались играть.

Где же все-таки слуги? И почему во всех комнатах такой беспорядок?

А музыка продолжала звучать: странная, тягучая мелодия, словно пьяный шарманщик без остановки крутил ручку своего инструмента. Но вот музыка стихла, а после мгновения тишины раздался взрыв аплодисментов.

«Браво, мисс Симмз!» – услышал Грифф, а потом другой голос попросил: «Сыграйте еще!»

И снова полилась музыка.

Стараясь ступать бесшумно, Грифф пошел на звук. Музыка доносилась из столовой. Медленно приоткрыв дверь, совсем чуть-чуть, в дальнем конце комнаты он увидел Полину Симмз. Она стояла перед столом, на котором были выставлены неравномерно наполненные бокалы с водой, штук пятнадцать, постукивая по ним двумя крохотными вилками. Какими именно, столовыми или десертными – определить было трудно. И тут Грифф понял, что мешало ему спать, – это ее абсурдное занятие.

Как бы там ни было, сейчас она извлекала из бокалов довольно жизнерадостную мелодию.

Теперь понятно, почему в доме такой разгром. Все слуги собрались в столовой на импровизированный концерт и, заслушавшись, забыли обо всем. Никто из них даже не заметил стоявшего в дверях Гриффина.

Музыка лишь часть представления: не менее занятно было наблюдать за движениями и мимикой исполнительницы. Орудуя вилками, Полина то сосредоточенно хмурилась, то прикусывала язык, то вся словно сжималась, если случайно фальшивила. От усердия она то и дело вскидывала голову, и локон, выбившись из пучка, упал ей на лоб, и Полина, не прерывая игры, попыталась его сдуть.

Такой самоотдачи Гриффину не приходилось видеть. И пусть все происходящее казалось нелепым и бессмысленным, она… от нее невозможно было оторвать взгляд.

Все присутствующие смотрели на нее как завороженные, и Грифф их понимал: трудно сопротивляться чарам этой колдуньи.

Когда стихла последняя нота, зрители захлопали.

– Это был Гендель, моя девочка, – с триумфом объявила герцогиня. – Как вам удалось выучить это произведение?

Полина пожала плечами.

– Слушала нашего деревенского учителя музыки, и все. Он давал уроки у нас в «Быке и цветке».

– У вас природный музыкальный дар, – заметила герцогиня. – Вам бы не составило труда научиться играть на любом музыкальном инструменте, нужна лишь практика.

– Правда, ваша светлость? Но у нас нет времени… – Полина так и не закончила фразу, заметив стоявшего в дверях Гриффина.

У него было меньше секунды на то, чтобы принять решение: либо его поймают с поличным, и все, включая мать, увидят, что он не может отвести глаз от мисс Симмз, и поймут, что им владеет похоть, либо он сделает то, что научился делать мастерски, – спрячет все свои чувства под маской прожженного цинизма.