Книга Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой - Валерий Шамбаров

А Жоффр уже готов был пожертвовать Парижем. Он полагал, что с военной точки зрения это всего лишь «географическое понятие», и ни к чему разбрасывать войска на оборону. 1 сентября издал приказ армиям об отходе за Сену. Немцы рано или поздно должны выдохнуться, растянут силы, а французы передохнут за широкой рекой, придут в себя и через недельку перейдут в новое наступление. Ну а правительство Франции дошло до того, что слало в Россию вообще фантастические просьбы — срочно прислать через Архангельск прислать аж 4 корпуса.

Информация об этом просочились в народ, по Франции и Англии поползли слухи, будто уже приехали 500 тыс. казаков. Находилось множество людей, которые «сами их видели». Дескать, они стояли на перроне на такой-то станции и сбивали снег с сапог (в августе). Но верили! А подробности насчет снега казались еще более убедительными. Один британский офицер, «лично видевший» казаков, описывал, что они одеты в «длинные ярко расшитые шинели и большие меховые шапки, с луками и стрелами вместо винтовок». Но на самом-то деле «казаков» не было, а германские самолеты начали бомбежки Парижа — всего по 2–3 бомбы в день, чтобы вызвать панику. Горожане хлынули на юг. Тайно, среди ночи, уехало и правительство. В русском и британском посольствах жгли документы. Многие политики и общественники взывали, что надо объявить Париж «открытым городом», спасти культурные и архитектурные ценности. То бишь, попросту говоря, сдать без боя.

Но генерал Галлиени готовился драться. Возводились баррикады, рылись траншеи, «волчьи ямы» с кольями против кавалерии, сносились здания, закрывающие сектора обстрела. Был реквизирован транспорт, на случай осады завозили скот — его пасли в Булонском лесу. На строительство укреплений Галлиени мобилизовал всех жителей пригородов, «даже самых старых и немощных». Нет, когда речь шла о защите государства, «свободная» Франция не церемонилась со своими гражданами. Было объявлено осадное положение, и парижская полиция произвела капитальную «чистку» тюрем и города. Бандитов, воров и прочих преступников выгребали из камер, вывозили в Венсеннский лес и расстреливали. Ставили под дула винтовок и мужчин, и женщин, осужденных на разные сроки, только что пойманных.

У Галлиени наконец-то появились войска — к нему отступила растрепанная 6-я армия, прибыли морская бригада, дивизия зуавов (африканских стрелков). Но генерал понимал, что этого слишком мало. В возможность остановить немцев на Сене он не верил. Предсказывал, что армии, набрав инерцию отступления, не сумеют закрепиться на водном рубеже, будут легко сбиты и покатятся дальше. Он готовился не выстоять, а с честью погибнуть, и был убежден, что погибнет. Мосты и прочие важные объекты в Париже готовились к взрыву — указывалось, если враг ворвется в столицу, он должен «найти лишь пустоту».

Но стали вдруг поступать донесения, что германские авангарды повернули на восток. У убитого неприятельского офицера даже нашли карту с точными маршрутами корпусов армии Клюка. И в это… не поверили. Казалось просто невероятным, что немцы, находясь рядом с Парижем, поворачивают, чтобы пройти мимо. Однако 3 сентября авиаразведка подтвердила, армия Клюка движется на восток, подставив Парижу фланг… Галлиени загорелся. Во французской армии не допускалось ни малейшей инициативы без разрешения верховного главнокомандующего, да и сил у генерала не хватало. Он отдал предварительные распоряжения 6-й армии Монури готовиться к атаке, а сам ринулся уговаривать начальство.

Даже связаться с Жоффром, и то было непросто. Он был настолько консервативен, что не терпел телефонов, принципиально не брал трубку и поручал разговоры мелким сошкам. Галлиени кое-как переупрямил бывшего подчиненного, со скрипом добился разговора с ним, растолковал выгоднейшую ситуацию. Жоффр тоже воспрянул, операцию назначили на 6 сентября. Тем не менее, она висела на волоске. Наличных войск в районе Парижа хватало лишь в том случае, если получится привлечь англичан, иначе некем было закрыть брешь в боевых порядках. Но никто не знал, где находится Френч. А когда отыскали, он отказался, приказал своим корпусам продолжать отступление. Уже 5 сентября вместо организации контрудара Жоффру пришлось бросить все дела и на ехать машине за 180 км в Мелен, в английский штаб.

Тащился с черепашьей скоростью, стоял в пробках в потоке беженцев. Френча он застал чудом — тот уже упаковал чемоданы, чтобы перебираться еще дальше. Произошла безобразная сцена. Жоффр стучал кулаком по столу, кричал: «Господин маршал, вы рискуете честью Англии!» Лишь после этого Френч расплакался и сказал «да». Но его соединения ушли слишком далеко, могли возвратиться на фронт только через несколько дней. Вечером Жофр подписал приказ о наступлении. Главный удар наносили 5-я, 6-я и британская армии, вспомогательные — 9-я и 3-я. Приказ был жестким: «Если случится, что какое-нибудь подразделение не сможет продвигаться вперед, оно должно любой ценой удержать свои позиции и скорее погибнуть, чем отступить». В этот же день, 5 сентября, Англия, Франция и Россия подписали договор не заключать сепаратного мира, как бы трудно не приходилось кому-то из них.

Между тем, разгорелось ожесточенное сражение на восточном фланге, в Лотарингии. Французы сняли отсюда 2 корпуса для подкрепления других направлений, и Руппрехт с 6-й и 7-й германской армиями снова полез вперед, французский командующий Кастельно просил разрешения отступить. Немцы побеждали и на центральном участке фронта, взяли Реймс. К Парижу приблизилась уже не только 1-я армия Клюка, с севера навстречу ей надвигались 2-я Бюлова и 3-я Хаузена. Но в германской ставке успели разобраться — доклады о полном разложении и паническом бегстве французов преувеличены, они еще могут сражаться. Мольтке изменил задачу Клюку. Приказал защитить фланг со стороны Парижа и Марну не переходить, остановиться и ждать армию Бюлова, пристроиться к ней.

Для прикрытия со стороны Парижа Клюк выдвинул 4-й резервный корпус и кавдивизию. Но спасающиеся англичане выбросили взрывчатку, не уничтожили за собой мосты через Марну. Как было не воспользоваться? Остановиться на 2 дня — противник опомнится, займет оборону. Клюк двинул свои силы на левый берег Марны. Доложил, что сейчас важно гнать неприятеля, не давая передышки. Тем временем, немецкая авиаразведка засекла перевозки французских войск. Мольтке сделал правильный вывод, готовится контрудар. Вечером 4 сентября из ставки полетела новая директива. Указывалось на угрозу контрнаступления, 1-й и 2-й армиям предписывалось развернуться фронтом на Париж и отбить его, 3-й двигаться им на поддержку.

Эта директива чуть-чуть запоздала. Клюк получил ее по радио утром 5 сентября. 4 его корпуса уже были за Марной, шагали на восток, растянувшись на 50 км. Разворачивать их сразу же, чтобы уставшие солдаты шли тот же путь назад, командующий не стал. А вечером передовые части 6-й французской армии, выдвигаясь на исходные рубежи, нарвались на немцев. Завязались беспорядочные потасовки. Ночью Клюк принялся возвращать ушедшие корпуса. Но его приказам еще нужно было догнать соединения, им еще нужно было дошагать обратно…

6 сентября загрохотало по всему фронту. Вступили в бой все французские армии. Сам по себе фланговый удар 6-й армии Монури не принес успеха. Один лишь германский 4-й резервный корпус, оставленный на правом берегу Марны для прикрытия, отбросил ее. А дальше стали прибывать части 2-го германского корпуса, он ушел ближе всех и вернулся раньше. Уже наоборот, на Монури сыпались атаки, он с трудом сдерживал их. Теперь немцы нацелились охватить французскую группировку с флангов и раздавить ее. Клюк сосредоточил усилия на западном крыле, против Монури. А с другой стороны готовились проломить фронт 2-я и 3-я германские армии. На Сен-Гондских болотах они столкнулись с 9-й армией Фоша.