Книга Здравствуй – Прощай - Игорь Афонский

Рыба ухитрился спрятать на выходе банку сгущенного молока, чтобы потом забрать её, когда никто его не увидит, пару раз такой номер проходил. Но потом, заподозрив неладное, Вася вычислил этот способ и поймал с поличным вора — чем всё обернулось, тот помалкивал. Стыдно было!

Готовый хлеб! Хлеб получали в полковом хлебопекарном цехе, там всегда удавалось выклянчить больше или просто украсть, по пути буханку съедали. Какой это был хлеб!

Это был горячий, пахнущий крутыми дрожжами или сладкой опарой хлеб, который тяжелыми кусками оседал в желудках несущих поддоны.

Что было потом, с этими посаженными желудками?

Кто знает!

В районе КПП оставляли одну буханку, но неофициально, поэтому по возвращении наряда у них двух — трёх булок всегда не хватало. Повар Заза ругался в таких случаях, но объяснение, что так и дали, его устраивало, пока сам не сходил разок, разобраться по этому вопросу. Потом «гайки закрутил», но ненадолго. Василий просёк эту тему сразу, сходил вместе со всеми за хлебом, где без предупреждения избил каждого отдельно. Он не ломал никому руки, не выворачивал ноги, просто каждый неожиданно получил авансом.

— А за что?

— А ни за что, просто так!

Цех хлебокомбината представлял собой большой шатер, где вмещалось практически всё. Когда оборудование стояло, то никакой холод не мог выдуть запахов пшеницы или свежей опары. Сам шатер напоминал купол цирка, это рождало ложное чувство почти ожидания чуда, вот сейчас появятся, наконец-то клоуны и жонглёры, начнётся представление. Но проходило время, и появлялся, в лучшем случае, вечно сонный хлебопёк или нетрезвый прапорщик, который поднимал очередного хлебопёка. Это тоже был цирк, только зрителями были немытые, вечно обвалянные мукой личности, которые накануне вечером выкурили много «чарза» или выкушали немного спирта после выпечки. Антифриз вышел вслед за Василием, покурить, пока хлеб готовили к выдаче, и с пол-оборота принял удар в живот и следующий удар — коленом в лицо. Сразу лопнула верхняя губа на старом месте, залило всю гимнастёрку кровью. Все дальнейшие попытки Олега ответить, достать противника, отбивались тем ногами. Потом поняв, что всё это бесполезно, что бой проигран, а репутация пошатнулась и вот-вот рухнет, Олег взял «тайм-аут» и ушел умываться.

Он обещал продолжить, но Василия это даже не интересовало:

— Следующий!

По возвращении Олега участливо допрашивал дежурный прапорщик, он даже называл конкретную фамилию, но подтвердить это или сознаться в чем-то было ниже мужского достоинства для солдата, он хмуро промолчал, тем самым усугубил свою роль в этом инциденте. Ваське ничего не было, Олег загремел в наряд в столовую, с формулировкой «за недостойное поведение», все сутки они не разговаривали, молча, работали бок о бок.

Участились столкновения с азиатской группировкой, которые не признавали других, тем более русскоязычных обитателей Средней Азии. Так получилось, что Татарин, Балерина и Антифриз были земляками. Вероятно, что поэтому они всегда держались во всём вместе. Служили в одном взводе с Рыбой, который был родом из какой-то глубинки России. Условия жизни, постоянный физический труд, бесконечная череда караулов, постов и других нарядов, где перерывы заполнялись рытьём окопов и траншей в таких каменистых почвах — это такой каторжный труд! Всё это приводило к разделу сфер влияния между своим, «молодым призывом» и «старшим годом», которому никто не хотел уже так слепо подчиняться, как это было в начале службы.

Пара «молодых» азиатов резко выделялись на общем фоне, они уже заправляли буквально всем и всеми. Для других они были серьёзными противниками. Один служил в автовзводе, имел возможность часто перемещаться по местности, а это доступ к легким наркотическим средствам и спиртному, то есть влияние на «употреблявших» членов других батарей, их безусловная поддержка. Всё это усложняло жизнь других членов батарей. Следовало отстаивать любую позицию, каждую мелочь: не убрали после вахты умывальник — тогда не принимается всё дежурство, не самим же убирать там на ночь-то глядя, что-то сказали не так, тогда ночью драка за баней.

— Не отступил, не побоялся угроз дальнейшей расправы, вышел навстречу стае шакалов, отбился — тогда заставил себя уважать!

— Молодец! Настоящий джигит!

Потом опять наедут, ударом в спину накажут! Однажды такой таджик рассмеялся своему противнику в лицо:

— Умереть в бою — это привилегия настоящего мужчины, мусульманин не боится смерти!

— Будешь тогда умирать медленно! — пообещали ему на «стрелке».

Вот Антифриза подкараулили как-то несколько раз, помяли бока, но он вставал с колен, отбивался, отказывался выполнять требования. Уходил зализывать свои раны, в какой-то дальний окоп, молча, глотал слёзы и возвращался с холодной уверенностью, что всё преодолеет.

— Чи-то, уже настучал? — доносилось в спину, но говоривший затыкался, увидев, какой колючий и злой взгляд бросали ему в ответ.

Прошло некоторое время, наступили холода, это как-то сковало продвижение болезни, вернулись последние инфицированные из госпиталя. Вернулись, и все остальные удивились очень резкой перемене — многие не вмещались в свои старые гимнастёрки, располнели на диетическом питании. Конечно, творог разбавляли водой, порошок из пакетов мало напоминал магазинный сырок, но обилие сгущенного молока на столах, разного рода каши, постоянная глюкоза, какая-то сахарная пудра, всё это благоприятно действовало на здоровье реабилитированных. Конечно, в госпитале мало было развлечений, но вечером можно было беспрепятственно посмотреть телевизор, на руках проходили ссадины и мозоли. В палатах всегда было весело, «травили» солдатские байки, читали книги, от которых некоторые уже успел отвыкнуть. Кто-то играл в карты, что было конечно запрещено, но выставляли на дверях караулить одного человека, и остальные играли в «подкидного». Было большое обилие журналов и газет, из которых можно было почерпнуть новости. Поэтому все, кто вернулся, очень отличались от остальных, они как бы побывали в отпуске! Вместе с холодами закончился и сам инфекционный период гепатита.

Глава 9. Злой маленький гений

Жил был маленький Злой Гений. Родился он в одном из крупных индустриальных центров одной очень крупной республики, поэтому считал себя очень продвинутым парнем, в отличие от тех пастухов, которые приезжали в город поступать в ВУЗы с двумя баранами за плечами, но, как ни странно, они-то поступали и учились. В семье этому Гению всячески потакали, он себе практически ни в чём не отказывал. В жизни каждый к чему-то должен стремиться, так вот, Злой Гений хотел любой ценой добиться богатства и власти. Сильным стимулом в этом был его маленький рост, все кто был выше его своим ростом, уже автоматически пересекали границы любви и терпения. А так как ростом он был невелик, то свыкнуться, что равенства в жизни никак не добиться, он не мог.

Государственный Университет — путёвка в жизнь, эта планка была достаточно высока, и без «хороших связей» у него ничего не получилось, так он попал в армию. В учебном полку его всегда путали с посторонним человеком, но потом привыкли и называли не иначе как «сын полка».