Книга Невеста шотландского воина - Адриенна Бассо

– Да-да, ты прав. Надо забрать чуть подальше или на север, или на юг. Куда ты посоветуешь?

– Я посоветую ехать на запад, туда, где располагается этот чертов монастырь.

– Что ты несешь? До него же рукой подать, всего несколько часов пути.

– Вот и хорошо.

– Ничего хорошего. Мне нужно время, – сказал Эван, кусая губы. – Время для того, чтобы убедить Грейс стать моей женой, неужели не ясно?

– Еще как ясно, – согласился Алек и, немного подумав, добавил: – Но вместе с тем мне ясно и другое. Если не свершится чудо, то у тебя ничего не выйдет.

Замечание Алека было настолько справедливым и точным, что Эвану, как он ни старался что-нибудь придумать, возразить было нечего. Он сам прекрасно понимал всю призрачность своих шансов на успех. Однако любому человеку свойственно мечтать и, даже понимая неосуществимость своей мечты, все-таки надеяться на невозможное. Что плохого в том, если еще немного потянуть время? А вдруг действительно произойдет чудо?!

– Еще один день, – пробормотал сквозь зубы Эван. – Или два.

– Господи, ты самый упрямый осел из всех ослов, с которыми я встречался за свою жизнь!

– Эй, полегче с выражениями!

– Если бы они могли что-нибудь изменить, то я сказал бы тебе еще не то.

– Я рад, что ты так хорошо меня понимаешь, – ухмыльнулся Эван и тут же опять нахмурился. Давно забытое ощущение собственной беспомощности, которое он последний раз испытывал в ранней юности, овладело им. – Алек, ну посоветуй хоть что-нибудь, – уже без всякой надменности и совсем не грубо, а почти умоляюще произнес Эван. – Что нужно сделать, чтобы Грейс стала моей женой?

Алек лишь вздохнул.

– Выбрось это из головы. Как бы тебе это ни не нравилось, но тебе, видимо, ничего не остается, как смириться. Кроме того, не забудь, что Маккенна позволил своей сестре самой решать, как жить дальше. А она так крепко вбила себе в голову, что ей надо уйти в монастырь, что, похоже, оттуда ее уже ничем не выманить. Ничего не поделаешь, ты должен считаться с ее желанием.

Эван потупился, ему стало стыдно. Алек, как всегда, был прав. Тянуть дальше было глупо, нечестно и недостойно.

– Хорошо, завтра мы уже будем в монастыре, – твердо сказал Эван и хлопнул ладонью по ноге. – Решено, ты убедил меня.

Но как только он принял это решение, на душе у него сразу стало холодно, неуютно и как-то мерзко. Да, он делал то, что должен был сделать, да, он поступал правильно, уважая желание и волю Грейс, но как же ему было горько и тяжело…

Решение было принято, и решение было верное, но почему же он так сожалел о нем?

…До монастыря они добрались на исходе следующего дня. Почти весь день моросил дождь, дороги развезло, отчего их путешествие затянулось, но Эван, как ни странно, был рад задержке, возможности чуть дольше побыть в обществе Грейс. Наконец вдали показались стены монастыря, не успели они приблизиться, как ворота сами дружелюбно распахнулись, словно приглашая войти усталых путников.

Грейс пришпорила лошадь, и ее лицо озарила счастливая улыбка. Она увидела вокруг себя столько знакомых лиц, на которых светились точно такие же улыбки. Она девочкой попала в монастырь, воспитывалась здесь вместе с другими детьми, и теперь многие из прежних девочек, оставшиеся в монастыре, стали взрослыми, монахинями, посвятившими себя служению Господу.

Увидев настоятельницу, Грейс склонилась перед ней в почтительном поклоне. Это была добрая пожилая женщина, ее лицо с такими знакомыми морщинками подействовало на душу Грейс, как успокоительный бальзам. Да, она сделала правильный выбор, решив тоже стать монахиней. Вместе со всеми этими добрыми и достойными уважения женщинами она сумеет искупить свой грех, она попытается стать лучше, выше, чище, одним словом – христианкой, в полном понимании этого слова. Вероятно, здесь она не испытает того счастья, которое испытывает женщина, становясь женой и матерью, но все равно она будет счастлива.

«Каким бы ни было это другое счастье, большим или малым, мне и этого вполне хватит», – убеждала себя Грейс.

– Я и все мы думали, дитя мое, что ты приедешь на несколько дней раньше, – сказала настоятельница, ласково обнимая Грейс. – Как я рада, что все уже закончилось. Мы все молились, чтобы ваше путешествие завершилось благополучно, и теперь рады видеть, что наши молитвы были услышаны Господом.

– Я тоже счастлива снова оказаться здесь, – отвечала Грейс. – Здесь все по-прежнему, как и было.

– Да, у нас здесь мало что изменилось, – согласилась настоятельница. Она была одета так же скромно, как и другие монахини, но выделялась среди них исполненным духовного величия видом. Она держалась скромно, но исходившая от нее неведомая сила безмолвно говорила о ее нравственном превосходстве. Эван и его воины почтительно поклонились ей и, получив благословение, принялись разгружать повозки. Увидев такое количество добра, еды и разных мелочей, монахини пришли в тихое волнение, которое выдавало одно лишь перешептывание.

Теперь, когда цель была достигнута, спутники Эвана опять вскочили на коней, явно горя желанием побыстрее отправиться восвояси, в родной Тайри. Не торопился один лишь Эван. Он терпеливо ждал, но по его глазам ничего нельзя было прочесть.

Повинуясь многозначительному взгляду настоятельницы, Грейс подошла к Эвану, чтобы попрощаться. Сердце ее билось глухо и быстро, колени подгибались, пальцы рук подрагивали, хотя внешне она выглядела спокойной и уверенной, а может быть, ей это только казалось.

– Вот и пришло время, сэр Эван, нам расстаться. Благодарю вас за все, что вы сделали.

Ее голос звенел от напряжения. Расставаться всегда нелегко, тем более навсегда. Вдруг стало ясно, что Грейс переоценила свои силы, что она не готова отказаться от многого, что связывало ее с внешним миром. Взять хотя бы Эвана.

Особенно Эвана.

Нежно пожав ее руку, он серьезно и мрачно смотрел на нее.

– Уже вечер. Слишком поздно. Мы разобьем лагерь в лесу рядом с монастырем, а завтра утром, прежде чем тронуться в обратный путь домой, я вернусь, чтобы попрощаться с вами.

Завтра? У Грейс от волнения затряслась нижняя губа.

– Завтра не смогу. Утром я буду занята. Будет лучше, если мы простимся сейчас.

– Завтра утром, и не надо спорить.

От мысли, что ее расставание с Эваном задерживается, у Грейс прервалось дыхание, и она выдернула руку из его руки. Жест получился более чем красноречивым.

Лицо у Эвана сразу омрачилось, а глаза стали сердитыми. Он наклонился к ней и прошептал:

– Грейс, завтра мы с вами простимся. Вы передо мной пусть в небольшом, но все-таки в долгу.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел прочь. Вскочив на коня, Эван взмахом руки в сторону ворот показал своим воинам, что пора уезжать. Отряд тронулся с места; выехав за монастырские стены, всадники, поднимая клубы пыли, поскакали быстрее и скрылись в ближайшем лесу. С замирающим от волнения сердцем Грейс неподвижно стояла на том же самом месте, прислушиваясь к удаляющемуся стуку копыт. Как только все стихло, она повернулась и решительно зашла внутрь знакомого здания монастыря, где жили монахини.