Книга Большая нефть - Елена Толстая

Пока что Лялин брал с собой Степана как тягловую силу. Получив зарплату, он решил потратить ее на приобретение необходимых для грядущей экспедиции вещей — кастрюль, пары чайников, мисок и кружек. В междуреченский магазин как раз завезли товар, о чем Лялину доложили верные люди. Надо брать, пока не расхватали.

Лялин прошел в магазин — очаровывать продавщицу и объяснять ей, как важно кормить геологов в дикой-дикой тайге, где они, никем не зримые, ведут свое одинокое сражение, один на один, с опасной природой. «Битва за нефть должна быть выиграна, тетя Маша», — ворковал Лялин. «Шустрый ты больно», — говорила тетя Маша, которой надоели местные алкоголики и которая рада была возможности поболтать с человеком образованным и трезвым.

Тем временем Степан праздно прогуливался перед магазином. Ему все здесь нравилось. Он не лукавил, когда вчера расхваливал старому приятелю Денису свое житье-бытье.

А девушки здесь какие! Сибирячки — они ведь особенные… Степан, следует отдать ему должное, был до крайности влюбчив. А что? Ему по возрасту положено. Правда, до сих пор все девчонки только смеялись в ответ на его нежные объяснения. Но Самарин не унывал. Хоть одна да ответит ему взаимностью. Нужно только терпение.

Он дошел до конца магазина, повернулся… и обмер.

Со ступенек библиотеки сбежала девушка с такими длинными светлыми косичками, с такой сияющей улыбкой, с такими лукавыми серыми глазами, что сердце бедного Степана совершило кульбит, подскочив сперва к горлу, а потом ухнув в желудок.

Он преградил красавице дорогу:

— Здрасьте. Мы с вами встречались?

Она сразу засмеялась, как человек, у которого легко на сердце.

— В кино? — предположила она.

— Нет, не в кино… Я здесь в кино еще не был, — признался Степан. — А может, на рынке в Макеевке?

— Фи, — сказала девушка, продолжая смеяться, — как неромантично! На рынке!

— А давайте я вас в кино приглашу, — перешел к наступательным действиям Степан. Он видел, что девушка не прочь свести с ним знакомство. — Хотите на последний сеанс?

— Я-то не против, — сообщила красавица, стреляя глазками в Степана. — А вот мои кавалеры…

— А что, их так много? — удивился Степан.

Хотя — чему он удивлялся!

Девушка доверительным тоном произнесла:

— Вот если они от меня в шеренгу выстроятся — то за самым Междуреченском закончатся. Ясно?

— А можно мне как будущему советской геологии вне очереди?

— Какой прыткий! — захохотала она.

— Самарин. Степан Самарин, — представился Степан.

— Царева. Варвара, — сказала девушка.

— Редкое имя, — похвалил Степан.

Девушка пожала плечами.

— У нас довольно частое… А вы здесь что делаете, Степан? В магазин пришли?

— В магазин пришел мой начальник, а я его жду.

— А я сестру жду — Веру. Она в библиотеке работает.

* * *

Вера не столько работала сегодня, сколько безутешно рыдала среди стеллажей. Она плакала уже несколько дней кряду. После резкого объяснения с Казанцом она еще надеялась на то, что Виталий передумает. Ну, подрался он, обозвал ее разными словами — в Вериной семье такое не было редкостью. Да и у соседей — не лучше. Все ругаются, все дерутся. И ничего — живут.

Однако Виталий доказал серьезность своего намерения порвать с Верой. Подтвердил это перед всеми — и перед своими сослуживцами, и перед начальством. Говорят, сам Буров его уговаривал одуматься, но Казанец твердо стоял на своем. «Это я Верку обидел? — якобы сказал Казанец. — Да это меня обидели, порченую невесту подсунули…» Последние слова казались Вере особенно обидными. Как вспоминала, так и заливалась слезами. И в магазине ее сегодня уже спрашивали — правда ли, что жених от порченой невесты отказался. Вера выскочила оттуда как ошпаренная.

— Ну почему же?.. За что мне это? — причитала она.

Маша, устав от Вериных выкриков и слез, отпаивала ее водой.

— Меня там Варька уже ждет, — плакала Вера, изо всех сил вытирая глаза платком. — Заждалась небось. И уже наверняка с кавалером каким-нибудь болтает. Ошпарится, как я. Вечно пришлые к нам липнут…

Маша с ужасом смотрела на подругу. Собственная драма — злые слова, развод, отъезд мужа — уже ушла для Маши в прошлое. Маша была современная женщина, самостоятельная, умная. У нее имелись собственные интересы. И если муж ее бросил, она как-нибудь справится. И уже, в общем, справилась. Но то, что происходило с Верой, не укладывалось у Маши в голове.

— Ма-а-аша… — завывала Вера.

Маша обняла подругу.

— Да не любил он тебя никогда!

— Как? — перепугалась Вера. Она высвободилась из Машиных объятий, с тревогой посмотрела в ее лицо. — Как — не любил? Почему?

— Потому, что не умеет он любить! — резко, как на комсомольском собрании, сказала Маша. — А тебе хватит реветь да убиваться. Вот фамилия у тебя какая? Царева. Ты — царевна! Помни об этом, поняла?

— Царевна-несмеяна! — слабо улыбнулась Вера. Впервые за несколько дней. И словно солнышко взошло.

А Маша почувствовала себя старой, умудренной, видавшей виды женщиной. Как будто Вера — не подруга ее, а по меньшей мере внучка.

— Найдем мы тебе жениха, Веруня.

И при этих словах, словно вызванный заклятьем, в библиотеке возник Василий Болото собственной персоной.

Не обнаружив у стола и картотеки библиотекарш, он отправился их искать и наконец обнаружил обеих между стеллажами. Момент, конечно, неподходящий: обе обнимаются и ревут. Случилось у них что-то. Какая-то девичья трагедь. Может быть, это они все насчет Казанца переживают. Сукин он сын. Хорошо бы ему тоже морду набить.

— Девчонки, здрасьте, — сказал Болото, деликатный человек.

Они повернулись в его сторону и уставились с таким выражением, словно произошло нечто из ряда вон выходящее. «Кто ты такой и что здесь делаешь?» — читалось на их лицах.

Болото, однако, не смутился.

— Мне бы, это… книжки сдать, — напирал он. Книголюб он, в конце концов, или нет? Желает он образовываться и становиться умнее. А для чего еще библиотека, если не для этого?

У Маши напряглось лицо, миг — и оно стало совершенно отчужденным.

— Погоди-ка, Вера, я поговорю с ним. Это… читатель пришел.

Она отстранила от себя подругу и вышла, выталкивая Василия в зал, к столу.

Василий весело и охотно проделал путь обратно, к плакату «Любите книгу — источник знаний!». Уставился на разгневанную Машу.

— Ты зачем пришел? — напустилась она.

— Да книжки сдать, — ответил он. — Ты чего? Здесь же библиотека… Что такого-то?