Книга Сыщица начала века - Елена Арсеньева

Сначала Алена положила на тщательно очищенное от старогопепла и отсыревших угольев кострище несколько скомканных комочков бумаги(нарочно прихватила из дома газету). Потом осторожно присыпала их тоненькими исухонькими веточками, которых насобирала довольно много, хотя на этой сыроватойполяне (предыдущие дни выдались дождливыми) они были на вес золота. Поверхкучки были шалашиком установлены прутики потолще, тоже максимально сухие,сверху – еще толще, тут уже и сыроватые допускались; потом дошел черед дооткровенных дровец. Леонид приволок огромное бревно и начал было егопристраивать на самом верху, но Алена остановила его, погрозив пальцем.

– Сейчас, одну минуточку, – таинственным шепотомсказала она. – Пускай сначала разгорится.

Она достала из кармана коробок, присела, чиркнула спичкой инесколько секунд подержала ее в сложенных ковшиком ладонях, давая огонькуразгореться. И легким, радостным движением сунула в самую глубину одного избумажных комочков. Сероватая газетная бумага вмиг стала живой, огненной. Ярковысветилось заглавие какой-то статьи: «Чупа-чупс шагает по Покровке», и Аленадосадливо сморщилась. Ну просто продыху нет от этого Чупа-чупса! Жизнь испортилцелому государству, а теперь норовит испортить такое волшебное занятие, какразведение костра!

Впрочем, тут Чупа-чупса ждала суровая неудача. Заглавие исама статья мгновенно сгорели, и Алена забыла о нем, потому что вмиг занялисьтоненькие веточки, словно бы покрылись огненной, живой, шевелящейся бахромой, итотчас искры пробежали по дровам, а вслед за ними поползли языки пламени, итеперь уже этот великолепный костер, зажженный, заметьте себе, с одной спички,уже ничем, кроме Всемирного потопа, невозможно было погасить, и Аленавеликодушно разрешила Леониду водрузить на огонь его огромную дровину.

Фирменная «Хванчкара» в мрачной, тяжелой глиняной бутылкезакрепила ощущение духовного и телесного блаженства. А довершили дело жареные«поросята» на ивовых прутиках…

Для тех, кто не знает: «поросята» делаются просто. Беретсяшпикачка, надрезается на обеих попках крест-накрест, насаживается на шампур илипрутик – и держится две минуты над костром. Полное ощущение, что с концоврасходятся в стороны толстенькие поросячьи ножки! Бока у шпикачки теперьрумяные, корочка хрустит… этакий скороспелый шашлычок, который ничем не хуженастоящего, долгоиграющего! Отлично, если есть в наличии помидоры, огурцы,зелень, кетчуп. Нет – можно обойтись. Главное, чтобы было вволю вина иливодочки, которой наша компания и шлифанула слишком быстро закончившуюся«Хванчкару».

Потом они пели.

Потом поочередно читали стихи, передавая их по кругу, словнотрубку мира. Начинали медленно, неспешно, но вскоре «трубку мира» уже рвалидруг у друга из рук, перебивали, торопясь прочесть, сказать, выразить любимое,наболевшее, накипевшее, затаенное…

Наконец горло у всех пересохло. «Хванчкары» давно не стало,закончилась и «Красноармейская».

Инна притащила огромный термос, чай в котором оставалсяогненным все эти два с половиной часа непрерывного кайфа. Разлили его впластмассовые стаканчики и пили с чудом нижегородской кулинарии – «юмбриками».

«Раз в неделю надо поесть нормально, – сказала себеАлена, беря третий «юмбрик» и пытаясь припомнить, скольких порешила «поросят»,но так и не вспомнила. – Может, даже и завтра немножко расслаблюсь. А впонедельник начнем худеть снова. Тыква и шейпинг, шейпинг и тыква…»

Вспомнив о тыкве, она с горя съела четвертый «юмбрик».

Наконец подчистили все, что брали с собой. Посиделирядышком, опираясь локтями на стол, словно трое удавов, которые объелись так,что с места тронуться не могут. А впрочем, у удавов нет локтей…

– Пошли, робяты, – с трудом поднялась Алена, чувствуя,что еще минута – и она уснет и свалится под деревянный столик. – Давайтеподберем, что намусорили, – и по домам.

Шел уже пятый час, вот-вот должно начать смеркаться, однакона прощанье на небе сквозь разомкнувшиеся облака проглянула столь яркаязолотистая полоса, что всем показалось, будто время решило повернуть вспять. Ипри этом заманчивом, обманчивом, переливчатом свечении угасающего для Аленасовершила самую страшную находку в своей жизни.

Она собрала в большой пакет все недоеденное, а такжепластиковую посуду и бутылки и пошла искать подходящую яму, чтобы захоронитьтам остатки пиршества. Следом Инна волокла кипу газет, ранее служившихскатертью. Проще всего их, наверное, было сжечь, однако Леонид уже рьяно тушилкостер и никого к нему не подпускал. Отчего-то этот горожанин пуще черта боялсялесных – именно лесных! – пожаров, а потому гонялся с бутылкой водынаперевес за самой малой искоркой и заливал ее так старательно, словно именноиз нее должно было разгореться пламя Октябрьской революции.

Подходящая яма нашлась метрах в двадцати от места пиршества.Она была почти до краев завалена палой осиновой листвой.

– Очень странно, – пробормотала детективщица, котораядаром что была пьяна, а все же странности бытия не переставала фиксировать. Сдругой стороны, профессионализм и впрямь не пропьешь!

– Что именно? – с трудом фокусируя взгляд, спросилаИнна.

– Да вот эти листья. Почему они все в яме? Почему их нет наземле?

Инна осмотрелась, медленно поворачиваясь и с помощью газетудерживая подобие равновесия. Отчего-то при взгляде на нее Алене вспомниласьсказка Юрия Олеши «Три толстяка», но почему именно, установить ей было уже непод силу.

– Я знаю! – пробормотала Инна. – Я догадалась,почему они в яме!

– Почему? – подняла брови детективщица, нежно прижимаяк груди пакет с мусором.

– Их туда кто-то сбросил, – тщательно выговорилаИнна. – Сгреб с земли и сбросил в эту яму-у…

– А зачем?

Инна осторожно сложила газеты на землю, села на них в позероденовского мыслителя и стала думать. Думала она как-то очень долго. Аленаждала, ждала, потом заглянула подруге в лицо.

Инна спала.

Вот те на! Кто же даст ответ на вопрос, зачем сгребли всеосиновые листья с земли в радиусе десяти метров и сбросили в яму?!

Пришлось поднапрячься самой. Спустя некоторое время возниклодва варианта ответов. Первый: ни за чем. В том смысле, что людям делать былонечего, ну вот, они просто так собрали листья с земли и просто так сбросили ихв эту яму. Потом им надоела сия пустая забава, и они ушли. Вариант второй: вяме что-то лежало, что надо было укрыть. То есть люди собирали листья исбрасывали их туда не просто так.

Проверить это можно было только одним способом: залезть вяму и пошарить там. Но одурманенный алкоголем разум Алены уже пробудился иделать сие хозяйке строго-настрого запретил.