Книга Северный пламень - Михаил Голденков

— Странно, — тоже улыбнулся ей Кмитич, — мой отец учился в Риге на офицера-инженера артиллерии. И рассказывал мне, что у него тут тоже была девушка Марта. Правда, она латышка была… Кстати, тебя твой пастор не будет искать?

— Привык. Он особо за мной не смотрит. Мягкий он человек, а я этим и пользуюсь.

— Понятно, — смекнул Микола, — вот, значит, почему он спешит с женитьбой! Чтобы не гуляла больше?

— Я и не гуляю! — чуть обиделась Марта. — Не так ты меня, мой любы коханку, понял. Я просто не люблю сидеть дома да читать Библию, как того, наверное, Глюк хочет.

— Значит, отмечаешь свои последние свободные дни?

— Так, — засмеялась девушка. Она перевернулась на живот, легла на голую широкую грудь оршанского князя, быстро поцеловала его в губы.

— Я… я бы за тебя пошла, а не за Крузе, — ее взгляд вдруг стал серьезным, — ты бы взял меня?

Микола взглянул ей в глаза. Он не мог сказать того, что хотел. А в данный момент он желал того же: не расставаться с этой очаровательной девушкой, не важно, как складывалась ее непонятная веселая жизнь до него… До Марты у Миколы Кмитича тоже была несчастная любовь, разбитое сердце, потом новые романы, другие женщины… Но после Авроры Микола более не влюблялся ни в кого. Сейчас же эта юная лявониха заставила трепетать его сердце. Кмитич чувствовал, что ему хорошо с ней, как не было хорошо уже очень-очень давно. Возможно, что и никогда… И еще! Микола понял, что эта невысокая юная девушка, похоже, не семи пядей во лбу, но ужасно милая, вернула его к жизни. Он уже начал было поддаваться чарам Карла XII с его войной… Нет же! Не разрушение, не война, а любовь — вот что ему на самом деле нужно было в этой жизни!

— Давай сбежим! — она села, упираясь руками в грудь Миколы, сжимая его бока бедрами, словно сидела в седле.

— Но ты же обвенчана. Нет, поздно, — грустно покачал головой Кмитич, — я вот даже не знаю ни твоего Глюка, ни Краузе, но обижать их не хочу. Они-то ни в чем не виноваты. Готовятся к свадьбе.

— Это верно, — также грустно кивнула своими распущенными, ниспадающими до пояса волосами Марта, — Крузе вполне милый человек, но… не люблю я его, вот в чем дело.

— А меня, значит, любишь?

— Так, — она засмеялась и вновь легла рядом.

— Мне надо идти на службу, — вздохнул Кмитич, хотя ни на какую службу пока идти не требовалось. Просто сказал, чтобы хотя бы что-то сказать отвлеченное, ибо говорить о любви не мог. Его сердце разрывалось. Да, ему ужасно понравилась эта молодая девушка, настолько, что, возможно, и женился бы. Но… Марта была не его — это Микола понимал. Нельзя воровать невесту из-под венца.

— А вдруг мой Крузе погибнет? — неожиданно встрепенулась Марта. — Тогда возьмешь меня?

— Нельзя такие вещи загадывать. Не по христиански это, — Кмитич поднялся, стал ходить вокруг кровати, собирая свою одежду. Он набросил на плечи белую сорочку, надел узкие штаны… Марта молча наблюдала, склонив голову, все еще нагой сидя в кровати. Прекрасная, как Ева в райском саду.

— Хотя, — Кмитич повернулся к ней, — пиши мне, если вновь осиротеешь. Может, и женюсь…

— А где тебя искать?

— Пока ищи меня в расположении Вестманландского полка во втором батальоне. В самом деле, не теряйся…

— Я в Мариенбурге буду, — отвечала девушка, — найдешь меня у пастора Глюка. Его в городе все знают…

— Глюк, — усмехнулся Микола, — по-немецки это значит счастье…

Карл не давал особо расслабиться своим солдатам. Полк Кмитича уже через сутки покинул Ригу, чтобы преследовать разбегающиеся войска Фридриха Августа. Но перед отъездом Микола все же вновь повстречался с Мартой.

— Ну, как, твой жених еще не приехал? — не без ревности спрашивал оршанский князь.

— Нет, — печально глядели на него два серых глаза, полных слез, — и ты уезжаешь… Я вот решила прямо сейчас вернуться в Мариенбург. Пускай меня Крузе ищет, если хочет. Я его не хочу, я тебя ждать буду.

— Ну, как знаешь. А я… но я тебя… — Кмитич не знал, как объясниться с Мартой. Сказать ли ей, что любит, или же нет? Нужно ли признаться? Не хуже ли от этого будет ей?.. Он крепко поцеловал Марту, натянул на голову треуголку и быстро вышел. У двери, правда, оглянулся:

— Ты мне пиши, не забывай!..

К сентябрю 1701 года армия Карла полностью заняла всю Курляндию — вассальное герцогство Речи Посполитой. Остатки саксонцев укрылись на территории Западной Пруссии. Ну а в Литве безумие продолжалось: все еще полыхала собственная хатняя бойка. Против Огинских восстали крестьяне, сторонники Сапег. 8 июля и 10 сентября они дважды были разбиты хоругвями республиканцев, но 23-го ноября восемнадцать хоругвий Огинских и Вишневецких были в свою очередь также разбиты селянами и нанятыми Сапегой казаками. На месте боя полегло две с половиной тысячи человек…

* * *

Саксонский курфюрст Фридрих Август и без того пребывал в скверном расположении духа: дела в Лифляндии не шли, обещания мерзавца Паткуля все до единого не сбылись, со шведской любовницей из-за ревнивой датской Фридрих расстался, а тут еще эксперименты дрезденского химика Беттгера с переплавкой серебра в золото так пока что и не увенчались успехом. Похоже, и не увенчаются никогда. Об этом всем грустно и думал курфюрст, сидя в седле, принимая парад своей саксонской гвардии. Рядом в охотничьем зеленом платье гордо восседала в седле белого скакуна Констанция.

К ним подскакал вестовой.

— Ваше величество! Срочное донесение из Риги!

— Что там? — метнул испуганный взгляд на вестового Фридрих.

— Полный разгром. Штейнау разбит, Репнин бежал. До двух тысяч солдат потеряно за один только день. Король Карл движется к границам Речи Посполитой…

Лицо Фридриха Августа побелело. Его черные густые брови полезли на лоб. Констанция испуганно приоткрыла свой чудный ротик.

— Что?! — не то с возмущением, не то со страхом выкрикнул курфюрст и пришпорил коня. Тот встал на дыбы, заржал… Курфюрст хлестал животное, бил шпорами… Обезумевший конь стремглав понесся, не разбирая дороги.

— Куда он?

— Что случилось?

— Догнать короля немедля! — заволновались саксонские офицеры Фридриха, но Констанция первой бросилась за королем. Ее конь лихо перемахнул через забор…

Перепуганные адъютанты поскакали вдогонку, но настигли своего хозяина лишь тогда, когда Фридрих загнал бедное животное… Когда конь упал на землю, взбешенный курфюрст выхватил саблю и отрубил своему скакуну голову одним ударом… И вправду, Сильный… Констанция подбежала, обняв Фридриха за руку.

— Ты, главное, не паникуй, еще не все потеряно. Далеко не все! — твердо говорила молодая женщина. — Вот теперь нужен мир с Карлом. Это я во всем виновата! Я его недооценила!

— Н-нет, — промычал Фридрих, мотая головой, — Карл не пойдет на это. Я знаю своего кузена Это гордец! Он не пойдет! Мне конец!