Книга Бессердечный - Павел Корнев

У отвесного подъема Рамон дождался меня и подсадил, я ухватился за веревку и полез вверх. Малый вес и длинные руки и ноги давали неплохое преимущество, и выбрался я в пещеру, намного опережая напарника. Но, как ни хотелось в изнеможении повалиться на пол, разлеживаться не стал, вместо этого вцепился в трос и принялся вытягивать его, помогая подняться Рамону.

Вновь долетел отголосок жуткого вопля, и я едва не сверзился вниз, столь близким он показался. Вампир настигал нас. Настигал!

Ухватив напарника за руку, я втащил его наверх и бросился на выход. Стремглав выскочил из пещеры и помчался к самоходной коляске, но Рамон тотчас нагнал, сбил с ног и придавил к земле.

Я охнул от испуга и боли, и в тот же миг загрохотал пулемет в кузове броневика. Очередь прошла впритирку над головой и взорвалась тучей каменных осколков в недрах пещеры. Крупнокалиберные пули смертоносной плетью хлестнули выбравшегося из катакомб вампира и хоть не сбили с ног, зато откинули обратно, заставили потерять темп.

Лазарь скакнул в сторону, но лаз простреливался на всем протяжении, пулеметная очередь настигла его и там. Я спихнул с себя зажавшего руками голову Рамона и крикнул ему в ухо в жалкой попытке перекрыть оглушительный грохот выстрелов:

– За руль!

Рамон начал выбираться из зоны поражения, забирая вбок; я пополз напрямик к броневику и уже почти добрался до него, когда смолк гатлинг. Электрический привод с размеренным жужжанием продолжал раскуривать ствольный блок, закончилась лента.

В один миг я запрыгнул в кузов, выпихнул из-за пулемета восторженно голосившего: «Драть! Драть! Драть!» – лепрекона и что было сил рявкнул:

– Рамон, гони!

Послышался стук дверцы, и тотчас из пещеры появился Лазарь, истерзанный, но живой, насколько это определение вообще применимо к вампирам. Обгоревшие клочья некогда дорогого костюма болтались на нем жалкими тряпками, но ни огонь, ни крупнокалиберные пули не причинили нелюди никакого вреда.

Лазарь яростно завопил нечто нечленораздельное и сорвался с места.

Я спокойно, словно на учениях, заправил в пулемет новую ленту и, захлопнув крышку, ухватил парную рукоять гатлинга, когда вампир уже преодолел половину разделявшей нас дистанции. Большой палец утопил гашетку, разлетелись во все стороны бившиеся о стенку кузова гильзы, свинцовая плеть стеганула Лазаря поперек груди, повалила, покатила по земле.

Движок броневика рыкнул и часто-часто застрекотал, тяжелая самоходная коляска, стремительно набирая ход, понеслась вниз по склону холма. Резкий толчок сбил прицел, и вскочивший на ноги вампир вновь бросился в погоню, но я моментально исправился и полосонул его короткой расчетливой очередью. А потом еще и еще, пока мы окончательно не оторвались и кровосос не скрылся из виду за деревьями.

Все это время лепрекон стоял у откинутого заднего борта и размахивал рукой с издевательски выставленным средним пальцем.

Ситуация откровенно забавляла коротышку; мне же хотелось отвесить ему пинка.

Я бы и отвесил, просто не осталось сил.

Совсем не осталось сил.

Рамон гнал до пригорода без остановок. И гнал бы дальше, если бы не начала закипать в радиаторе вода. Тогда только он заехал на безлюдную улочку поселка, через который проходила дорога, остановился и откинул крышку капота. Сам прислонился к броневику и подставил дождю непокрытую голову. Фуражку он где-то потерял.

Звеня усыпавшими днище гильзами, я выпрыгнул из кузова, в котором проехал всю дорогу, и поднял задний борт, пряча от любопытных взглядов пулеметную установку. Потом запрокинул лицо к небу, тяжело вздохнул и подошел к напарнику. Лепрекон как ни в чем не бывало присоединился к нам, уселся на подножку и принялся сворачивать самокрутку.

– Что это? – указал на него Рамон.

– Друг, – коротко ответил я и закинул в рот леденец. После случившегося меня продолжало потряхивать.

– Друг? – переспросил крепыш.

Я кивнул. Тогда Рамон покачал головой и протянул руку:

– Мои деньги. – А когда пересчитал и спрятал в карман тысячу франков, то вдруг объявил: – На этом все.

– Что – все? – не понял я.

– Забудь мое имя, – потребовал крепыш. – Никаких дел с тобой я больше вести не намерен, ясно?

– Рамон, какая муха тебя укусила?

– Какая муха? – покраснел крепыш от гнева. – Сначала меня чуть не прикончил оборотень, теперь этот выродок! Мы спаслись только чудом, Лео! Чудом! Что будет завтра? Пойдешь охотиться на демона? Без меня!

– Подожди…

– Да не собираюсь я ждать! – резко выкрикнул Рамон. – И рисковать своей головой больше не собираюсь! С меня довольно!

– Брось!

– Лео! Ты вообще не слышишь меня? – Крепыш выставил перед собой руку. – Ты не тот человек, Лео, которого я знал. Тот был острожным и предусмотрительным. Он не бросался сломя голову во всяческие авантюры!

– Я просто хочу разобраться!

– Вот и разбирайся! Разбирайся сам, а меня не трогай! – потребовал Рамон и непонятно зачем добавил: – Дьявольщина, да у тебя даже глаза изменились! Они не просто светятся, они горят! Лео, с тобой что-то не так!

Я молча достал из кармана очки с круглыми затемненными линзами и нацепил их на нос. Рамон хмыкнул, развернулся и зашагал прочь. Даже не оглянулся ни разу.

– Драть, какая сцена! – хрипло рассмеялся позабытый всеми лепрекон, раскуривая самокрутку. – Прямо трагедия!

– Да заткнись ты, – буркнул я, сгоняя его с подножки.

Коротышка перебежал к капоту и крикнул вдогонку Рамону:

– Жлоб! – потом повернулся ко мне и выставил вверх большой палец.

Я только поморщился, распахнул дверцу броневика – и под ноги выпала увесистая пачка египетских гиней с нетронутой банковской упаковкой.

Сразу вспомнилось, сколь вызывающе топорщились карманы форменного плаща Рамона, и стало ясно, что проблем с покупкой соседней мануфактуры у них с кузеном теперь уже не возникнет. Только бы не попались на валютных спекуляциях: за попытку сбыть египетские гинеи можно и в тюрьму угодить, а каждый второй спекулянт черного рынка числится в полицейских осведомителях.

С обреченным вздохом я кинул деньги на пассажирское сиденье, потом опустил крышку капота и забрался за руль.

– Ты едешь? – спросил лепрекона, который сосредоточенно мочился в сточную канаву.

– Драть! Укачало! – не оборачиваясь, отозвался тот.

Я только хмыкнул, захлопнул дверцу и завел двигатель.

Достали…

2

До города я добирался минут двадцать и все это время решал, как быть дальше, но мысли лезли в голову одна безрадостней другой. Сплошь думы о веревочных петлях, стрихнине и металлическом привкусе сунутого в рот ствола.