Книга Сталинские соколы. Возмездие с небес - Станислав Сапрыкин

Эрих Лейе,1916 г. р. – 118 побед, дослужился до командира дивизии в звании подполковника, постоянно выполнял боевые вылеты, чем довел себя до нервного истощения, погиб в воздушном бою с советскими истребителями 7 марта 1945 года, столкнувшись с Як-9, его парашют не успел раскрыться.

Йоахим Брендель,1921 г. р. – 189 побед, закончил войну командиром полка в звании капитана, умер в 1974 году в Германии.

Антон Мадер, 1913 г. р. – воевал на Западном и Восточном фронте, одержал 86 побед, командовал дивизией, закончил войну подполковником, после войны служил в ВВС Австрии в звании бригадного генерала, умер в1984 году в Вене.

Ханнес Траутлофт, 1912 г. р. – один из первых летчиков Люфтваффе, 58 побед, обладая отличными лидерскими качествами, считался прекрасным и уважаемым руководителем и командиром, в звании полковника был инспектором дневных истребителей, выступал против концентрационных лагерей, специально посещал Бухенвальд, чтобы спасти содержащихся там пленных летчиков антигитлеровской коалиции, активно критиковал руководство Рейха вместе с Гюнтером и Беннеманом, был снят с должности инспектора и отправлен возглавлять учебную дивизию, после войны служил в авиации ФРГ.

Рудольф Клемм, 1918 г. р. – 42 победы, воевал на Восточном фронте и на Западе, в результате ранения потерял глаз, а затем два пальца на ноге, но продолжал летать, в конце войны командовал полком в звании майора, умер в 1989 году во Франции.

«Вниз к земле!»

Авиация дала мне все – возможность вырваться из маленького дома в глухой деревушке, возможность путешествий, возможность увидеть с высоты мир вокруг. Она дала мне ни с чем не сравнимое чувство полета.

Я не принадлежал к семье аристократов, правда, если верить семейному поверью, моя прабабка была из знатного рода с юга и имела приставку «фон».

Но род ее разорился настолько, что прабабка вынуждена была зарабатывать на хлеб в цирке, выступая в номерах с лошадьми и собачками. Ее дочь или моя бабка попыталась удачно выйти замуж за морского офицера, но тот вскоре погиб, и моей матери ничего не оставалось делать, как связать судьбу с зажиточным фермером из глубинки.

Мой отец, человек добропорядочный, но своенравный, совершенно не являлся образцом прусского духа. Он считал труд крестьянина самым нужным и благородным в мире занятием и терпеть не мог любую армейскую выправку или муштру. Призванный в европейскую войну, он с честью выдержал невзгоды и трудности воинского существования, как и положено человеку упорного и нелегкого физического труда, но никогда не лез на рожон. Не проявив себя в ратном деле, вернулся домой и с радостью преступил к повседневным обязанностям сельского жителя, коими предстояло заниматься и мне, в окружении двух сестер.

Возможно, я так бы и вел жизнь в нескончаемых трудах между полем и фермой, изредка выезжая на ближайшую ярмарку, если бы однажды не увидел в небе летящий планер. Тогда он казался мне диковинной птицей или драконом из сказки. Не придав значения заинтересовавшему меня явлению, я сразу и не заметил, как дух бунтарства постепенно овладевает моей юношеской душой. Наверное, дело было не в планере, а в молодости, не желающей вести унылую, как казалось тогда, жизнь на одном месте и зовущей увидеть и покорить мир. Может быть, во мне разыгралась авантюристическая кровь дворянки прабабки, только с того момента я стал часто перечить родителю, намекая, что хочу ехать в город, где буду пытаться стать кандидатом в пехотное училище. Понятно, что отец, на плечах которого лежала ответственность за трех женщин в семье, и видящий во мне помощника и наследника, не испытывал восторга от моего желания покинуть семью.

Наши ссоры не могли длиться бесконечно, и однажды, собрав скромную котомку припасов и самых необходимых вещей, я сбежал. Боже – до сих пор мне стыдно за тот поступок, но что сделано, то сделано!

Трудности первого времени достойны трагического романа. Ведя натуральное хозяйство в деревне, я имел очень скромные сбережения, коих, естественно, не хватало на городскую жизнь. В училище я не поступил, но возвращаться домой неудачником было ниже моего самолюбия и поруганной гордости. С детства приученный к физическому труду, в городе я не чурался любой работы, был подмастерьем, грузчиком, продавцом в лавке, где дослужился до торгового агента.

Когда, после тридцать третьего года началось возрождение армии, не оставляя мечту стать офицером, прославиться и покорить мир, я был зачислен рядовым в пехотный полк, где дослужился до фельдфебеля.

Однажды, к нам на квартиры в Марбург приехали «покупатели», агитирующие добровольцев перевестись в Люфтваффе. Это был мой второй шанс, вспомнив планер из далекого детства, я решил испытать судьбу. Авиация, как мне казалось, предоставляла широкие возможности карьерного роста и путешествий. К тому времени я восстановил отношения с семьей, правда, отец так и не простил мой поступок, да и козырять мне было особо нечем – фельдфебель пехотного полка вместо зажиточного трудолюбивого фермера.

Отменное здоровье, данное мне родителями, вполне подходило к новым нагрузкам, без особого труда я был зачислен в летную школу.

Как и большинство начинающих курсантов, я мечтал быть истребителем – хозяином неба. Мы брали пример с «красного барона» и его эскадрильи, с Рихтгофена, Удета, Геринга, но мой инструктор увидел во мне нечто другое.

– Ты хочешь больших скоростей, пилотажа на перегрузках, я обещаю и то, и другое, если попадешь в пикировщики. Сейчас это новый вид авиации, который скоро будет востребован. Ты силен, крепок здоровьем и хладнокровен, но ты слишком спокоен и рассудителен для истребителя, я бы сказал. ты не агрессивен. Я вижу в тебе все задатки пикирующего бомбардировщика, поэтому буду рекомендовать тебя в пикировщики.

Я действительно получил направление в 1-ю авиашколу штурмовой авиации, которую закончил «на отлично».

Мой первый инструктор не соврал. И скорость, и рабочие перегрузки у нас действительно выше, чем у истребителей, только достигаются они не в горизонте, а на пикировании.

Мне удалось не только блестяще окончить летную школу, но и сдружиться с оберстом Байером – начальником авиашколы, сдружиться настолько, насколько курсант-фельдфебель может стать другом старшего командира. Конечно, это была не дружба, а скорее протекция. Оберст Байер, видя мое неуемное стремление стать хорошим пилотом, старание, которое иные приятели курсанты, более молодые и имеющие протеже в виде богатых или известных родителей, могли расценить как лизоблюдство, оценил по заслугам и пообещал взять надо мной шефство. Эберхард Байер являлся известным командиром, имевшим большие связи в министерстве авиации. Будучи ровесником тех самых перечисленных мной героев мировой войны, он стоял у истоков возрождающейся германской авиации. Не воспользоваться открывшимися возможностями было бы страшной глупостью.

Разглядев во мне задатки хорошего пилота, с учетом предыдущей службы в пехоте и возраста, Байер направил меня на офицерские курсы, а после присвоения звания лейтенанта вернул в свою авиашколу.