Книга Близнецы. Невеста Христова - Андрей Анисимов

– Ну, Сорокин, что все это значит?

– Товарищ майор, я сам ничего не понимаю. Я потерял машину из виду только на пару секунд. Помните, когда она сворачивала к вокзалам? Все остальное время мы шли рядом. Мрак какой-то.

– Разворачивайся и жми назад. Будем дожидаться их у подъезда. Выговор от начальства мне уже обеспечен.

Слава проявил все свое мастерство. Через пятьдесят три минуты они вернулись на Красносельскую. Во дворе за их отсутствие ничего не изменилось, если не считать, что серый Крайслер, стоявший ранее у подъезда, исчез. Вязов матом ругался редко. Но сейчас не выдержал и выдал такое, чего даже опытный в ненормативной лексике Слава Сорокин никогда раньше не слышал.

– Товарищ майор, это я виноват. Хотите, напишу объяснительную записку?

– Вязов покосил на своего водителя недобрым глазом и выругался вторично. Слава понял, что лучше майора сейчас не тревожить, и больше альтруизмом не занимался. Они просидели до вечера, но ни серого Крайслера, ни черной «Волги» не дождались. В десять Вязова сменили. По дороге домой он зашел в аптеку Ленинградского вокзала и купил лекарство для сына.

* * *

9 Ноября 2004 года

– Почему кашу не доел? – Строго спросила Люба.

– Больше не могу. Ты же сама с утра ешь мало. А я уже в школу опаздываю. – Фоня допил сок и побежал одеваться.

– Не забудь, у тебя сегодня английский. Валентин Николаевич сердится, когда к нему на урок опаздывают. – Крикнула Люба сыну вдогонку и проворчала про себя:

– Не в отца пошел.

Проводив чадо, она вернулась в комнату, скинула халат и забралась к мужу под одеяло. Глеб тут же сгреб жену в охапку.

– Господи, я думала, ты спишь?

Супруг решил не тратить времени на ответ. Они уже десятый год жили в однокомнатной квартире в Чертаново. Квартиру Глеб получил от Ерожина, и они с Любой несколько лет наслаждались собственным жильем. Теперь троим стало тесновато, но денег на более просторное жилье семья не скопила. Новорожденный Фоня поначалу родителей не стеснял. Когда сын подрос, свои интимные отношения старались от него скрывать. Михеев не каждый день мог себе позволить спать дольше Фони. Сегодня такой день выдался, и он не преминул воспользоваться случаем.

– Ты как из плаванья… – Люба погладила грудь удовлетворенного супруга и попыталась подняться.

– Давай еще поваляемся. – Попросил Михеев, прижимая Любу к себе: – Мне сегодня в командировку ехать. Не знаю, когда вернусь.

– Далеко? – В последнее время Глеб редко уезжал, и она отвыкла от разлук и тревожного ожидания.

– Да нет. Под Москву. В Гжель. Слышала такое место?

– Конечно, слышала. Там посуду делают. У мамы целая коллекция на кухне.

– Туда и еду.

– Надолго?

– Не знаю… Как пойдет.

– Тогда вставай. Кормить буду. – Супруг отсутствием аппетита не страдал. И в обычные дни он завтракал крепко. Кроме серьезного горячего блюда выпивал пять стаканов чая с бутербродами и только после этого уходил на работу. Что и вызвало замечание Любы к сыну: «Не в отца пошел». Перед дальней поездкой завтрак Глеба перерастал в обед.

– Вставай. – Повторила она и сама попыталась подняться.

– Успеется. Иди ко мне. – Он снова сгреб жену в охапку, но нежнее, чем в первый раз. Если поначалу молодая женщина не была готова к любовным ласкам, то теперь она полностью отвечала страсти мужа.

Михеев предположил, что шестьдесят километров дороги до Гжели больше двух часов не займут. Поэтому позволил себе расслабиться и выехал из дома в десять. Но недооценил московских реалий. До Кольцевой с трудом пробился к двенадцати. И снова попал в пробку. На самом выезде перевернулась фура. Попытался дать назад. Но за ним уже скопилась вереница машин. Глеб выругался и заглушил двигатель. Накануне он долго изучал карту Московской области. Чтобы найти Егорьевское шоссе, надо было проехать километров пятнадцать по Рязанке, свернуть на стрелку, указывающую «аэропорт Быково», но, не доезжая до самого аэропорта, еще раз повернуть, переехать по эстакаде железнодорожные пути и только после этого попасть на нужную магистраль. Но перед тем как Михееву удалось все это проделать, он отстоял в пробке два с половиной часа. На Егорьевское выехал в начале четвертого. Здесь, к его удивлению, движения почти не наблюдалось. В этих краях Глеб раньше не бывал. Но прокатив километров тридцать, он скорее ощутил, чем увидел за окном пейзажи, напомнившие ему родную Вологодчину. Восточное Подмосковье имело глуховатый, северный привкус. Елки здесь зарастали мхами, болота острой колючей осокой, а деревеньки, чудом дожившие в своем первозданном убожестве до виртуального двадцать первого века, несли кровлю из дранки и резные почерневшие наличники в подслеповатых оконцах. Да и названия у них оказались жалобные, вроде деревни Хрипань или Кузяево… Из покосившихся бревенчатых изб тянулся к небу горьковатый дымок, и если встречались на дороге представители людского племени, то это были либо старые бабки, либо сильно захмелевшие мужички неопределенного возраста.

Михеев гнал за сотню. Встречных машин почти не попадалось, а те, что двигались в одном с Глебом направлении, он обгонял. Ближе к Гжели деревеньки пошли чаще, и сама Гжель явилась взору молодого сыщика, словно продолжение одной из них. Обсуждая поездку с Ерожиным, Глеб представлял себе это местечко совсем по-иному. Они оба предполагали, что известный на весь бывший Советский Союз, и даже Европу, фарфоровый завод окружает нечто вроде старинного городка с церквями и купеческими усадьбами. Но ничего подобного Михеев не увидел. Остановив своего «Жигуленка» возле придорожной столовой, путешественник выбрался из машины, с удовольствием разогнул спину и огляделся. На крыльце сидела бабка, перед ней ведро соленых огурцов и корзина с яблоками. На дверях самой столовой висел внушительный амбарный замок. Глеб подошел к бабке и, вынув из корзины яблоко покрупнее, спросил:

– Торгуешь?

– Какая торговля? Одни мудовые рыданья. – Пожаловалась старушка, внимательно осмотрев двухметровую высоту Глеба с ног до головы.

– Чего так? Покупателей нет?

– Где теперь покупатели? Дачники не едут. Зима. А наши алкаши или украдут яблочко, или так, рукавом бормотуху закусят…

– Просишь дорого?

– Бери пяток на десятку. Яблоки хорошие, крупные, антоновские. Любой первачок под них пойдет…

– Глеб извлек из бумажника десятку, отдал бабке и рассовал покупку по карманам:

– А гостиница у вас тут есть?

– Кажись, есть при заводе. Да, слыхала, на ремонте. – Ответила старушка, бережно заворачивая десятирублевку в платок: – А ты чего, в гости к кому? Иль в командировку?

Решая, под каким предлогом явиться в Гжель, на совещании в бюро остановились на легенде появления Глеба под видом мелкого бизнесмена. Приехал купить посуды, но денег мало. Исходя из этой легенды, Михеев ответил: