Книга Корпорация Лемнискату. И начнется отсчет - Наталья Косухина

Не сказала бы, что эти слова лечебным бальзамом пролились на мою душу.

Я решила пройтись по залу, прогуляться и посмотреть на реакцию окружающих. Понятно, что политикам нет до нас дела, пока мы работаем. Результаты – вот что их волнует. Спокойная и сытая жизнь без потрясений и в богатстве. Как же меня это раздражает!

А тут еще кожа, которую постоянно хочется потереть из-за того, что она вся измазана маскирующим кремом. Что за странность – скрывать метку? И так все в курсе, что она у нас есть.

Все присутствующие здесь гости, без исключения, являются работниками Лемнискату, иначе бы их здесь не было, но тем не менее почему-то нужно скрывать то, о чем все и так знают.

Лавируя между гостями, я отмечала их улыбки, адресованные мне, прекрасные манеры, но никто не заговорил со мной и не предложил присоединиться к их компании, никто не изъявил желания познакомиться поближе или узнать, как я. Творцы правы: мы изгои везде – и среди чужих, и среди своих.

Едва я завершила «круг почета» и остановилась около своего кресла, как поймала насмешливый взгляд Алексея.

– Ну что? Иллюзии еще с вами?

Не удостоив наглеца даже взглядом, я присела на кресло и с тоской посмотрела по сторонам. И хотя я не видела лица первого творца, но легко могла представить его ехидное выражение.

Вечер обещал быть долгим, а местами и неприятным. Из груди вырвался тяжелый вздох.

* * *

Наутро после изматывающего раута я проснулась довольно поздно и обнаружила подсунутый под дверь конверт. Новое задание.

Не сказала бы, что теперь белые конверты вызывали у меня такой трепет, как раньше, но работа есть работа, поэтому, быстро одевшись, я направилась в кабинет Корнейси.

В письме никаких точных указаний не было, только одна строчка: «Прийти на прием к главе отдела». Несколько необычно: раньше все необходимое сообщалось сразу.

К кабинету я подходила, готовя себя к тому, что услышу неприятные новости, но на самом деле все оказалось наоборот, по крайней мере для меня.

У главы творцов в кабинете уже находился Разинский, мрачно поправляющий свои перчатки. Корнейси, как всегда, сидел за столом, заваленным бумагами.

– А вот и наш третий творец! Присаживайтесь, Ольга. Основные сведения я рассказал Разинскому, с которым, кстати, вы сегодня прыгаете в связке.

Покосившись на Алексея, я увидела, что его лицо словно закаменело. Ну вот, опять я доставляю ему неприятности.

– Прыгать придется в тысяча четыреста тридцать первый год. В вашу задачу входит помощь Алексею, он свои инструкции получил. Удачи!

После чего Корнейси снова уткнулся в свои бумаги.

Делать нечего, и мы с Алексеем, переглянувшись, отправились переодеваться и в комнату перемещений.

Как только он взял меня за руку, по моему телу пробежала дрожь. Его кисть, на этот раз без перчатки, оказалась почти горячей, и по ней вились узоры. Очень красивые и очень ему подходящие.

Голову я не поднимала: не могла оторвать взгляд от наших соединенных рук. И еще во мне присутствовал страх, что он может как-то заметить, понять мои чувства. Как мне тогда жить?

Постоянно видеть жалость в его глазах, безразличие по отношению ко мне… Нет, это будет невыносимо.

– Ольга!

Все-таки взглянув на Алексея, я увидела на его лице раздражение.

– Вы готовы к прыжку?

– Я… да, – стушевалась я под его недовольным взглядом.

– Тогда на счет «три». Раз, два…

От волнения я задержала дыхание. Вроде не первый раз прыгаю, но с ним… так близко…

– Три!

Как непривычно… Меня словно против моей воли вырвало из этого времени и выкинуло в другом. Теперь дыхание сперло уже не от волнения, и пока я отдышалась и пришла в себя, Алексей уже осмотрелся.

Большое зеленое поле, мы стоим у трех одиноких деревьев, а перед нами виднеется полоса леса, за которым в небо поднимаются одиночные столбы дыма. Там явно человеческое жилье.

Мы были в нескольких километрах от нужного места.

– До города путь неблизкий, – проговорил Разинский, – поэтому двигаться надо быстрее.

Надо – значит, надо, и я направилась по тропинке в сторону рощи, вдоль которой петляла дорога. В теле присутствовала легкая усталость – следствие переноса на расстояние. Ибо мы находились в Нормандии пятнадцатого века, в тысячах километрах от Цитадели.

Задание на этот раз состояло в предотвращении диверсии в тюрьме: охранники не должны освободить женщину, осужденную на казнь. Приговор должен быть приведен в исполнение.

До Руана мы добрались за полчаса и без особых трудностей. Сначала мы выбрались на довольно оживленный тракт, по которому в город катились телеги, сопровождаемые крестьянами или торговцами.

Я шла, надвинув шляпу поглубже на лоб и кутаясь в плащ: пусть нас не видят, но я все равно нервничала, находясь в такой толчее.

Впереди показалась каменная защитная стена, высотой где-то метров шесть, и тяжелые кованые ворота, через которые путники и торговцы попадали в город. За ними виднелись остроконечные черепичные крыши домов, а в центре высились башни замка и главная колокольня. Смешавшись с простым людом, мы прошли мимо хмурых стражников. Я невольно поморщилась, когда из окна ближайшего дома нам под ноги кто-то вылил помои.

Серая погода, вокруг невежественные люди с неприветливыми лицами, одетые в грубые домотканые одежды и зачастую деревянные башмаки. Нам приходилось обходить свиней и кур, роющихся в горах мусора прямо на улицах. Все это навевало уныние. Радовало только одно – мы здесь ненадолго.

Народу было очень много, и, чтобы не столкнуться с прохожими, приходилось передвигаться очень осторожно. Еще через десять минут мы достигли внутренних казематов, где содержали преступников, приговоренных к казни.

– Подождите здесь. Я все решу и вернусь.

– А разве по плану мы не должны работать вместе?

– Мне кажется, будет проще, если я пойду один.

– Нет, – холодно отрезала я и направилась внутрь помещения.

Отворив тяжелую деревянную дверь, обитую железом, мы тенями скользнули мимо стражника и оказались в туннеле, ведущем вглубь замка. Здесь царили сумерки, только жалкий свет от чадящих факелов разгонял глубокую тьму.

Мы добрались до казематов, и в нос ударила вонь, от которой чуть не вырвало. Ужасно! Но раз уж сама настояла, то пришлось брать себя в руки и идти дальше. Было очень тяжело и непросто преодолевать метр за метром.

Я видела лежащих на полу за решетками людей, явно чем-то больных, прикованных мужчин, избитых до крови. Это было просто чудовищно, хотелось вырваться отсюда прочь и бежать, не останавливаясь.

Но я дошла до нужного нам места, а именно – дальних камер. На узкой развилке между коридорами в стене находилось небольшое помещение, где обычно готовился к работе палач. Сейчас оттуда слышались шум и какая-то возня.