Книга Ошибка Марии Стюарт - Маргарет Джордж

Его рука коснулась ее плеча, и она моментально повернулась, так что его рука теперь легла ей на плечи. Они стояли лишь в шести дюймах друг от друга, практически лицом к лицу. Он не стал опускать руку, а заложил другую ей за плечо. Потом он мягко привлек ее чуть ближе. В его прикосновении не было ничего, кроме доброты и дружеского участия.

«Он жалеет меня, как жалел тех людей в лачуге… Его прикосновение такое же, как братское, только у моего брата холодные руки… Должно быть, он счастлив в браке и рассматривает меня – как он сказал? – как «бедную королеву». Его взгляд, его руки – все это лишь братское участие… Я знаю, какой взгляд у мужчины, охваченного желанием, и какие у него руки… Я достаточно видела и чувствовала это, когда не хотела этого… Шателяр, Гордон, Арран, а теперь и Дарнли…»

Никогда она не желала чего-то так сильно и никогда не чувствовала себя такой отвергнутой.

Она подняла голову, чтобы посмотреть на него, и он поцеловал ее.

Она ошиблась. В его глазах читалось желание, огромное желание. Его поцелуй оказался совсем не таким, как во сне. Он был долгим и чувственным. Мария чувствовала его ровное тихое дыхание, сливавшееся с ее дыханием. Казалось естественным оказаться в его объятиях, целовать его безо всяких мыслей или колебаний. Ей нравилось ощущать его губы: они были гладкими и обещали удовольствие на всех уровнях, из которых этот являлся лишь началом.

Она могла чувствовать лишь его губы и невысказанное обещание…

Босуэлл оторвался от нее.

– Нет! – воскликнул он. – Нет, простите меня!

Она хотела привлечь его обратно, но он не позволил это сделать. Он выглядел смущенным и пристыженным.

– Тут нечего прощать, – наконец сказала она.

– Больше этого не повторится, – произнес он и отступил достаточно далеко, чтобы она не могла дотянуться до него. – Обещаю вам это, если только вы простите мне эту оплошность, эту единственную дерзость.

– Тут нечего прощать! – настаивала она. – Пожалуйста, не убегайте. Дождь усилился… – они могли слышать барабанную дробь дождя, стучащего по крыше.

– Я должен идти! – сказал он и направился к двери. – Помните о том, что я говорил вам о лорде Дарнли!

Босуэлл стремительно вышел из комнаты и моментально исчез.

Дарнли! Его последние слова были о Дарнли!

Бурно разрыдавшись, Мария бросилась на кровать. Звук дождя приглушал ее рыдания, поэтому никто не пришел узнать, что случилось.

XI

После того как Босуэлл вернулся в Приграничье, он занялся атаками на своих кровных врагов из рода Керров. Кроме того, он захватил целую банду Армстронгов из Лиддсдейла: теперь они были заключены под стражу в огромной крепости замка Эрмитаж. Когда королева приедет в Джедбург, их будут судить и, возможно, казнят.

После трех недель солдатской жизни он вернулся в замок Крайтон, где его ждала леди Босуэлл. Странно, но он горел желанием рассказать ей о своих подвигах – быть может, потому, что хотел показать ей, что его часть Шотландии была такой же опасной и увлекательной, как и ее любимый Хайленд, и что в бою ее мужа следует бояться больше, чем любого Гордона.

Он обнаружил ее сидящей на огромной подушке перед камином в верхних покоях; она занималась шитьем и время от времени делала глоток вина из большого бокала. Она едва взглянула на него, когда он вошел, что рассердило его. Она всегда была такой спокойной, такой хладнокровной! Он хотел что-то сказать, хотя бы для того, чтобы посмотреть, обратит ли она внимание на него, но остановился. Развернувшись на каблуках, он вышел, пока она смотрела на него своими бледными выпученными глазами. Увидев, как он уходит, леди Босуэлл улыбнулась и вернулась к шитью.

Босуэлл стоял на верхней лестничной площадке, глядя на два нижних пролета. Он сердито спустился с намерением вернуться в конюшню, когда заметил Бесси Кроуфорд, одну из служанок леди Босуэлл, поднимавшуюся с подносом в руках. Она покачивала головой и как будто разговаривала сама с собой. Она почти поравнялась с Босуэллом, когда увидела его и смущенно замолчала.

– Продолжай, пожалуйста, – предложил он. – Я люблю подслушивать.

– О, сэр! Я… я не знала, что вы вернулись. П-почему об этом не объявили? – запинаясь спросила она.

– Последние три недели я шпионил за людьми. От этой привычки трудно отделаться.

Он поднял салфетку, закрывавшую поднос. Тушеная зайчатина. Ячменные лепешки. Сыр. Он сунул в рот кусок сыра и взял пшеничную лепешку, ожидая, что девушка будет протестовать, потому что еда предназначалась для ее госпожи.

– Иногда приятно быть вором, – заметил он. – Особенно если сильно проголодался.

– Боюсь, графиня будет недовольна, – сказала Бесси. – Теперь я должна вернуться на кухню и наполнить поднос.

– Хорошо, – Босуэлл последовал за ней. Она то и дело оглядывалась, чтобы взглянуть на него, и на ее лице появилась улыбка.

Они прошли по коридору на кухню, где только один повар лениво помешивал половником в кастрюле, а француз Парис, один из слуг Босуэлла, снаряжал мышеловки.

Бесси поставила поднос и попросила повара снова наполнить его, а Босуэлл прошептал некоторые распоряжения на ухо Парису. Потом он взял Бесси за руку и уверенно повел ее к двери башни, примыкавшей к кухне. Очень скоро они оказались в маленькой комнате, которая служила кладовкой. Босуэлл закрыл дверь, прислонился к ней и скрестил руки на груди.

– Парис проследит за тем, чтобы нас не беспокоили, – начал он.

Бесси смотрела на него с побледневшим лицом, но не отшатнулась, когда он потянулся к ней. Боже, ему нужна женщина! Он изнывал от желания, давно не находившего выход.

Он привлек к себе ее маленькое оцепеневшее тело. Она была костлявой, правда, с большими грудями. Босуэлл наклонился и стал целовать ее, почти ожидая, что она заскулит и будет издавать тихие протестующие звуки, которые вскоре прекратятся. Он знал, что она не девственница: Парис был с ней, и повар тоже.

Действительно, сначала она наклонила голову, позволив поцеловать себя в ухо и в шею, но потом повернулась к нему. Формальные требования были соблюдены: теперь она страстно поцеловала его и позволила ему ощупать себя. Даже не спрашивая, она расстегнула корсаж и промурлыкала: «Теперь можете делать, что хотите», выставив перед ним свои арбузные груди, словно на подносе.

Он не слишком хотел целовать ее землистое лицо или возиться с грудями; ему хотелось снять напряжение единственным способом. Она легла на пол и послушно задрала юбки. Теперь он знал, что истории, которые ему рассказывали повар и Парис, – правда. Он расстегнул штаны и взгромоздился на нее, немного стыдясь кратковременности предстоящего занятия, но желая сделать, что нужно, и покончить с этим. Чем скорее он возьмет ее, тем скорее удовлетворит горячий пульсирующий зов своей плоти, которая мучила его, – в том числе из-за его жены!