Книга Лишь пять дней - Джули Лоусон Тиммер

С прогрессированием болезни все ежедневные рутинные задачи стали отбирать у Мары в пять раз больше времени. Джина все дольше оставалась у Мары в кабинете, помогая ей, и все меньше времени она проводила за своим рабочим столом. Поэтому ей приходилось задерживаться на работе, чтобы выполнить собственные административные обязанности для фирмы, которые она не имела времени выполнять в течение дня.

Мара молилась, чтобы вся эта бесконечная помощь Джины не вышла бедняжке боком. Не могла же ее помощница оправдываться тем, что шеф не в состоянии четко мыслить, поэтому Джине приходится откладывать свою работу.

Примерно в это же время год назад по настоятельным просьбам доктора Тири Мара перешла на четырехдневный рабочий график. Ее это практически убило. Когда она сообщила о настоящей причине Кенту, старшему партнеру, это убило ее вторично.

На самом деле не требовалось называть истинную причину, и она практически сдержалась. Это было так легко — списать все на то, что она мама, и скрывать правду от партнеров настолько долго, насколько возможно. Но ей это казалось неправильным, поэтому она посвятила его в подробности и сообщила, что врачи рекомендуют снизить нагрузку, так ее труд будет более продуктивным, потому что телу и мозгу нужен отдых.

Кент ее поддержал и ответил, что если она в состоянии работать четыре дня в неделю, то фирма будет счастлива иметь такого юриста и четыре дня. Он фыркнул и отмахнулся, когда она сказала, что покроет сверхурочные часы Джины за собственный счет, потому что та перерабатывала не по требованию фирмы, а из-за состояния Мары. Кент отказался удовлетворить ее просьбу — снять с нее статус партнера, переведя ее в консультанты. Он заявил, что, и по его личному мнению, и с учетом позиции всей фирмы, она всегда будет полноправным партнером. При поддержке Кента и с помощью Джины… Мара сообщила Тому, что переходит на сокращенную рабочую неделю.

А потом, буквально на следующий вечер, она почувствовала, что просто валится с ног и при четырех рабочих днях. Тогда доктор Тири посоветовал сократить неделю до трех дней, хотя официально это произошло только прошлой осенью.

Мара перешла на три рабочих дня, всего лишь с восьми до пяти. Детская забава, а не работа, говорила она, особенно если сравнить с тем объемом, с которым она справлялась раньше. Не удивительно, что Том был против и трех рабочих дней. Он умолял ее вообще не работать. Но знал, что так просто жена не сдастся. Она побеседовала с Кентом, и они пришли к заключению, что она перейдет на трехдневку и продолжит работать столько, сколько позволит ее состояние.

Оно позволило работать еще шесть месяцев — до февраля этого года.

К этому времени женщина, которая каждые выходные совершала с мужем долгие пробежки, уже не могла выполнить простые ассаны и не упасть. Эта женщина больше не могла держать чашку с кофе так, чтобы половина не проливалась. Благодаря ей дюжина тарелок нашла бесславный конец на кухонном полу. Женщина, которая могла практически полноценно отработать три рабочих дня, стала лишь воспоминанием.

Мара твердила «Тем Леди», что все из-за высокого уровня повторений в ДНК. Тому она этого не говорила. Мужу не нравилось, когда она заводила эту тему.

— Это просто какие-то чертовы цифры! — сказала она Стэф как-то вечером за бокалом. — Если бы узнать, какое число у других. Уверена, у меня самый высокий показатель! Как бы я хотела, хотя бы раз в жизни быть позади всех!

К началу февраля, всего лишь два месяца назад, она боролась за то, чтобы хоть один день работать продуктивно. Но однажды днем Кент зашел к ней в кабинет, закрыл дверь за собой и сказал:

— Мара, нужно поговорить.

Просто невероятно, как долго она смогла проработать, говорил он ей! Он всегда будет считать ее самым смелым человеком, с которым он имел честь быть знакомым.

— Но нужно принимать во внимание интересы всей фирмы! — воскликнул он, воздев руки к потолку, умоляя ее понять его положение, умоляя простить его. — Я должен подумать о наших клиентах!

Он не мог рисковать. Состояние Мары ухудшалось стремительно. И она могла просто забыть о важном сроке и не включить самый весомый аргумент во время прений.

— И я знаю, ты тоже не хочешь, чтобы это произошло! — Судя по выражению его лица, он действительно верил, что думает в первую очередь о ней, а не о делах. — Я знаю, ты никогда не простила бы себе, случись такое! Если бы мы работали в другой сфере, которая не так зависит от деятельности мозга…

Мара тогда поднялась, кивнула, заставила губы растянуться в улыбке. Постаралась дать Кенту почувствовать, что понимает. Что верит, будто он действительно думает о ней, а не только о выгоде фирмы. Что она прощает ему. И деликатно вытолкала босса за дверь.

— Я сделаю все приготовления с Джиной, чтобы освободить кабинет, — сказала она, прежде чем закрыть дверь у него перед носом, упасть на ковер, свернуться калачиком и зарыдать.

Вот и все! Ее карьера окончена. Жизнь, о которой она мечтала еще ребенком и к которой так тяжело шла, так долго училась, полетела в тартарары. Все титулы — юрист, советник, партнер, для достижения которых она столько трудилась и которыми так гордилась, больше не принадлежат ей.

Понадобилось два часа, чтобы собрать все свое мужество, подняться с пола, подойти к столу, позвонить мужу и попросить забрать ее. Еще неделя потребовалась, чтобы набраться сил, позвонить Кенту и обсудить детали освобождения кабинета и передачи дел. Они договорились, что Мара будет приходить на один день так долго, сколько понадобится, чтобы привести все в порядок: старые дела передать в архив, а текущие поручить Стэф или другим партнерам.

К концу февраля она упаковала последнюю коробку, сказала последнее «прощай» своим коллегам, офису, карьере, — всему, чему она посвятила практически двадцать лет жизни, и всему, чем она хотела бы жить еще, по крайней мере, столько же.

В свой последний день, стоя в кабинете на тридцать третьем этаже, она смотрела вниз на панораму Далласа, восторгаясь видом, который неизменно сопровождал ее все эти годы в течение бесконечных часов работы.

Она разглядывала тяжелую железную оконную раму, замки. На какую-то секунду ей захотелось открыть окно и стать свободной. Но она напомнила себе об обещании и о том, что еще есть время.

Мара сдержалась и не расплакалась, когда в последний раз закрывала за собой дверь кабинета.

Потом был прощальный ужин с коллегами в модном ресторане в центре. И Мара улыбалась. И милостиво кивала, слушая речи, которые произносил Кент и другие партнеры, речи, которые, по сути, были символом окончания блестящей карьеры. Только по пути домой она потеряла самообладание и разрыдалась в объятиях мужа. И потом рыдала много недель подряд, не желая расстраивать мужа своим разбитым состоянием, но уже в дýше, где стук капель полностью заглушал даже малейший всхлип.

Глава 20 Скотт

Позже Скотт с трудом мог вспомнить, что он втолковывал ученикам остаток дня, какое выдал домашнее задание. У него остались смутные воспоминания, будто Пит пришел к нему в класс, чтобы вместе пообедать, как, впрочем, и всегда, и задал кучу вопросов, пытаясь понять, почему друг в полном забытьи рассматривает пол. Помнил, как Пит витиевато ругался, наверное, Скотт поведал ему о беседе с Дженис, правда, свои слова учитель не помнил, как и то, говорил ли вслух: «Куртиса забрали!»