Книга Нужна ли России правда? Записки идиота - Владимир Бортко

К. ЛАРИНА: — Скажите, от авторского текста вы сознательно отказались? Я имею в виду закадрового?

В. БОРТКО: — Вы знаете, я — да, конечно, сознательно, зачем он нужен? Я думаю, что стиль и очень много вещей я перевел в диалог авторского текста, хотя бы самую знаменитую историю о плаще с кровавым подбоем, месяца нисана и т. д., такое и есть. Мне показалось, что этого будет достаточно. Может, я ошибся, не знаю.

К. ЛАРИНА: — Тут у нас выступал Валерий Тодоровский, он как раз еще до начала премьеры, буквально накануне, сказал, что, в любом случае, как бы мы ни оценивали результат, Бортко — герой, он сделал это. Тем самым вы опровергли классическое суждение, что это в принципе невозможно, что это экранизировать нельзя.

В. БОРТКО: — Я никогда не придерживался этой точки зрения, считаю, что литературу можно экранизировать. Другое дело, что из этого получается, это разное. Я тут героем никоим образом, по-моему, не являюсь. А что касается мистики так называемой, которая окружает этот роман, с понедельника те, которые жалуются «а где же мистика?» (хотя это не мистика, это поэзия), получат ее в большом количестве.

К. ЛАРИНА: — Я так знаю, что там еще ждут сюрпризы и с трансформациями кота Бегемота, которые пока вызывают массу критических замечаний.

В. БОРТКО: — Вы знаете, мне бы очень хотелось по поводу кота Бегемота подробнее, но думаю, что рамки передачи вряд ли позволяют.

К. ЛАРИНА: — Пожалуйста, пожалуйста, время позволяет.

В. БОРТКО: — Как позволяет? Я думаю, что нужно говорить специально. Что касается кота Бегемота и вообще всего остального, вы понимаете, приходится бороться, как ни странно, со стереотипным восприятием книги. То же самое было в «Идиоте», но «Идиота», к сожалению, читало гораздо меньшее количество читателей. Здесь читали все. И что там с книжкой происходит? Там острит Бегемот, и Маргарита летает на метле. Такое почему-то (я, боже упаси, не о всех говорю, конечно нет), как ни странно, в массе своей у читателей сохраняется ощущение книги. Хотя это сложнейший философский роман. И что и хотелось, собственно говоря, сделать. Что касается самого кота Бегемота, знаете, я как-то обращался к американцем. Они сказали — 3 млн будет стоить, 100 % будет кот. Но вы знаете, я хочу, чтобы вы досмотрели фильм до конца. Я не буду рассказывать сейчас, что, почему, зачем, но думаю, что в какой-то степени отношение к коту Бегемоту может измениться.

К. ЛАРИНА: — Нет, вообще он очень, в любом случае, очень симпатичный.

В. БОРТКО: — Вот видите, вам нравится.

К. ЛАРИНА: — Мне как раз очень нравится, меня там ничего не раздражает.

В. БОРТКО: — Он сейчас, уже в 6-й серии начнет активно действовать. Может быть, мнение наших уважаемых зрителей немножко изменится, помягчеют они, что ли.

К. ЛАРИНА: — Тем не менее, вспоминаются различные попытки экранизировать этот роман (они были в истории кинематографа, и нашего в том числе) — загадочная история с фильмом Юрия Кары.

В. БОРТКО: — Почему к нему не обращаетесь? Вы не ко мне обращаетесь.

К. ЛАРИНА: — Нет, я вас про это не спрашиваю, я хотела про другое спросить, по поводу экранизаций других, которые были. Ведь обратите внимание: режиссеры, которые до вас это делали, Петрович, по-моему, Анджей Вайда это делал. Они вытаскивали какую-то одну линию из романа, также ссылаясь на то, что целиком роман экранизировать нельзя. У вас тоже были такое перекосы, когда вам казалось, что это важнее? Вы как-то отказывались от чего-то, что-то выбирали?

В. БОРТКО: — Что важнее?

К. ЛАРИНА: — Не знаю, для кого-то важнее, скажем, история библейская.

В. БОРТКО: — Нет, вы знаете, мне кажется, что они равноценны. Еще раз повторяю: роман устроен таким образом, что в нем существуют три, если не четыре, параллельные линии, которые при сопоставлении высекают некую другую мысль, собственно, основную мысль книги. Вычленение любой из них приводит, по-моему, к абсурду, собственно говоря, бога ради простите меня за это, но я смотрел замечательные работы моих коллег, Вайда. Вайда — великий режиссер, что говорить об этом, но, по-моему, это не самая удачная его картина, «Пилат и другие», по-моему, именно по этой причине произошедшее. Именно поэтому это и сериал так называемый, а не полнометражное кино в два, максимум, два с половиной часа. Здесь нужно 8 часов, чтобы рассказать об этих линиях, чтобы, может быть, они дали какую-то в результате. Соединились не на половине показа, а в конце показа дали бы какую-то третью, вычленили что-то еще, что высекается при сопоставлении всех этих линий. Понимаете? Это для меня было важно.

К. ЛАРИНА: — Безусловно, кино продолжается, пока можно говорить если не обо всех, то о некоторых персонажах, пока это воспринимается как заявки. Например, конечно, все очень ждут Азазелло, чтобы он проявился по полной программе, я думаю, что появится в ближайший понедельник, встреча с Маргаритой у кремлевской стены, да, это как раз соло Азазелло. И про многих других. Я, например, со своей стороны, хочу публично поздравить Сергея Безрукова с безусловной удачей, мне кажется, это удивительная совершенно находка.

В. БОРТКО: — Принципиально, понимаете, мне кажется, что принципиально совершенно. Когда читал, извините, статьи по поводу его работы в «Есенине» — она может нравиться, не нравиться, но говорить те вещи, которые говорили о замечательном артисте, недопустимо.

К. ЛАРИНА: — Согласна.

В. БОРТКО: — Это невозможно, это оскорбление. Почему мы так любим топтать друг друга? Друзья мои, в Германии это невозможно — о, это немецкий фильм, это очень хорошо, это немецкий актер, знаете ли. Почему у них так, почему у нас можно топтать замечательного человека? Я очень рад, это принципиальным кажется мне, удача его в этой роли, сложнейшей, кстати сказать.

К. ЛАРИНА: — Сложнейшей, потому что говорили же, в принципе невозможно это сыграть, вообще.

В. БОРТКО: — Видите, оказалось возможным.

К. ЛАРИНА: — Я бы еще хотела несколько тем затронуть в нашем разговоре, Владимир Владимирович, опять же, обращаясь и к критике, и к обсуждению, насколько, как вам кажется, насколько правомерно вообще проводить аналогии с фильмами «Страсти Христовы» и «Последнее искушение Христа»? Очень много ссылок на этот фильм, вас начинают сравнивать и делать выводы, исходя из этого сравнения. Что бы вы ответили?

В. БОРТКО: — Вы знаете, мне кажется, что неправомочно. Мне очень, кстати, нравится фильм Мела Гибсона, но никаким боком я не старался с ним соревноваться. Это совершенно разные жанры. Более того: это, извините, не Иисус, это не евангельская история в прямом виде. И поэтому сравнение некорректно, мне кажется.

К. ЛАРИНА: — А, в принципе, как вы определяете Иешуа? Это кто?

В. БОРТКО: — Я бы сказал, носитель добра. Его фраза «нет злых людей, нет недобрых людей» принципиальна для этого. Хотя, честно говоря, сейчас беседовать на эту тему так с бухты-барахты мне бы не хотелось совершенно.

К. ЛАРИНА: — Понятно, что вы сказали все, что могли и хотели сказать как режиссер этого фильма. Но мне интересен сам процесс — как человек к этому приходит. Ведь у каждого своя история взаимоотношений с этим романом, Романом с большой буквы, как явлением не только культурологическим, а вообще историческим. Безусловно, мы так в России к этому роману относимся. Для вас с чего началась история с булгаковским романом?