Книга Девять месяцев из жизни - Риза Грин

11

Да, быть милой-хорошей оказалось не так-то просто. Весь вчерашний день мне это вполне удавалось. Эндрю, правда, с утра играл в гольф, и я сидела дома одна и читала книжку, но все же я заметила явные улучшения своего психического состояния. Даже сегодня утром я держалась прекрасно. Когда я уходила, Эндрю еще спал, я его даже не разбудила, только потеребила волосы и чмокнула в щеку – уверена, он считает, что это был сон, – а когда залезла в машину, даже помахала соседке из дома через дорогу, которая что-то пихала в свой почтовый ящик.

Но потом была пробка в три мили длиной, и я двадцать пять минут добиралась только до съезда на автостраду, а когда передо мной оставалось всего две машины и я уже была готова ехать, откуда-то выскочил парень на внедорожнике и обошел меня слева – что совсем неприлично, мог бы и подождать своей очереди, как все остальные, – так что остаток времени в пробке я отчаянно гудела и показывала ему средний палец, пока не поняла, что надо срочно остановиться, потому что милые люди так не делают. Настоящая милая женщина помахала бы ему рукой, вместо того чтобы орать «Куда прешь, засранец!» или пытаться не пускать его, рискуя врезаться бампером. Поэтому, когда я наконец вырвалась на автостраду, я решила, что надо искупать грехи, исправлять ошибки и все такое типа «кто старое помянет, тому глаз вон», вырулила в соседний ряд с парнем на внедорожнике и стала ему улыбаться и махать рукой. Но он решил, что я продолжаю на него наезжать, и показал мне средний палец, после чего я открыла окно и начала орать на него: как, дескать, приятно быть круче всех и не стоять в пробке и не ждать своей очереди, причем приправила свою гневную речь несколькими словами, которые я лучше здесь повторять не буду.

Впрочем, кроме этого небольшого рецидива, все утро я вела себя хорошо – со всеми здоровалась, всем улыбалась, слова плохого не сказала – пока в десять часов ко мне не зашел ученик с отвратительнейшим сочинением, содержащим полный набор ошибок, о которых я их всех миллион раз предупреждала. Когда я прочитала этот кошмар, я рассвирепела и накинулась на него с дурацкими вопросами: не думает ли он, что я с ним шутки шутила, или, может, он считает, что я вообще ничего не понимаю в высшем образовании? Но тут я вспомнила, что я теперь милая женщина, извинилась, уселась обратно за стол и начала спокойно объяснять тонкости вопроса. И хотя я шесть раз ловила ученика на том, что он глазеет в окно, я ничего не сказала и даже не щелкала пальцами у его лица, чтобы привлечь внимание, что, учитывая все обстоятельства, вполне соответствовало моему новому образу милой женщины.

Более того – когда он ушел, я попыталась проанализировать, что же меня вывело из себя, потому что милые люди не слетают с катушек без всякой причины; причина должна быть глубокой. И я пришла к выводу, что на него я вообще не злилась – он всего лишь олицетворял самое ненавистное в моей работе, а именно тот факт, что в ней ничего не меняется.

Да, каждый год дети разные (генетически), но, за редкими исключениями, они все практически одинаковые. Год за годом они старательно обзаводятся внешкольной работой – вожатый летнего лагеря! президент клуба отличников! зампредседателя комитета по подготовке выпускного бала! И год за годом они хотят поступать в одни и те же колледжи – Пени! Джордж Вашингтон! Мичиган! Эмори! И год за годом они пишут одни и те же тоскливые предсказуемые сочинения.

Какая художественная или документальная книга произвела на тебя наибольшее впечатление? Понятно какая – классика программы младшей школы, «Над пропастью во ржи», разумеется! (Или более простонародный материалистический вариант – «Великий Гетсби».)

Какой человек оказал на тебя наибольшее влияние? Понятно какой – дедушка, кто же еще? Он приехал из[19]страны с двадцатью долларами в кармане и добился успеха в качестве[20], на которого все теперь смотрят и восхищаются!

Что ты делаешь, чтобы изменить мир? Понятно что – провожу три часа раз в шесть месяцев, раздавая вонючий суп ужасным босым людям, потому что у нас в школе требуется обязательное участие в социальной работе и, слава богу, потому что теперь мне есть, что написать в этом сочинении!

Бывает, конечно, когда расскажут что-нибудь новенькое, но в девяти случаях из десяти я услышу одно и то же. Даже кризисы у них одинаковые – Я отправил заявление в Аризонский государственный пять недель назад, а они его до сих пор не получили! Я пересдавал CAT и потерял еще тридцать баллов! Я хочу поступать в колледж, а родители говорят, чтобы я оставался здесь, потому что это дешевле!

Нет, частная школа – это такой мир, в котором ничего не меняется, детки растут в лос-анджелесских джунглях как сорняки, ничего не знают о жизни и не испытывают никаких потрясений сильнее ливня или очередного родительского развода.

Самое смешное, что именно своей предсказуемостью меня поначалу и привлекла эта работа. В бытность мою юристом, когда каждый день грозил перейти в нескончаемые рабочие сутки и за каждым углом подстерегали непредвиденные обстоятельства, мне так нравилось думать, что есть же на свете такая легкая и логичная работа. Но что-то в последнее время она меня больше не радует. Я даже не знаю, то ли из-за того, что личная жизнь не в порядке, то ли еще из-за чего, но я все чаще задаю себе вопрос: а хочу ли я тратить свой диплом Лиги Плюща на это занудство?

К тому же в этом году мне не дается никакая работа. Я не могу сконцентрироваться ни на чем, кроме себя самой, своей матки и того, как она на меня влияет. Я просиживаю долгие часы потенциально продуктивного рабочего времени, выкапывая в сайте «Ваш Малыш» свежую информацию. Серьезно, несколько дней подряд я просиживала за компьютером целое утро, загружая в «Ваш Малыш» различные комбинации роста и веса, чтобы получить данные об оптимальном прибавлении веса в течение беременности: например, если у меня рост сто семьдесят два сантиметра (в туфлях), а вес до беременности – пятьдесят семь с половиной килограммов (каковой я имела в течение пяти минут в июне, после двух недель напряженной борьбы с углеводами), тогда мне можно набрать примерно тринадцать с половиной килограммов, что, как мне кажется, совсем неплохо, хотя все равно больше, чем хотелось бы. Однако если у меня рост сто семьдесят один с половиной сантиметр, а вес до беременности пятьдесят восемь с половиной килограммов (не подумайте, что так и есть, это просто одна из опробованных комбинаций), значит, я наберу примерно пятнадцать с половиной килограммов, что абсолютно неприемлемо и чуть не довело меня до сердечного приступа... А по вечерам я читаю статью за статьей про то, как бороться с тошнотой, про то, в какой позе спать, чтобы не уставала спина, и про вопросы, которые надо задавать акушеру на ежемесячном осмотре.

Плюс ко всему, я постоянно думаю о том что, если я такая сейчас, когда всего лишь беременна, какой же я стану, когда родится ребенок и появятся проблемы, от которых можно действительно свихнуться? Смогу ли я вообще работать?