Книга Честно и непристойно - Стефани Кляйн

Оливер присоединился ко мне со своим куском пирога, чаем со льдом и пятью пакетиками сахара.

– Кое-кто испортит себе зубы.

– Да, – признался он, – сахар – моя единственная радость.

– Боже, как это печально.

Он комично фыркнул, словно мультяшный персонаж, и соломинкой размешал содержимое четырех пакетиков в коричневой холодной жидкости.

– Да, работа высасывает из меня все силы. – Он облизал палец и погрузил его в пятый пакетик сахара. – И поэтому я вынужден всасывать их снова. – На этих словах он облизал засахаренный палец и широко улыбнулся.

Такого рта я еще не видела. Одни клыки. Я оглянулась через плечо, посмотреть, не заметил ли кто-нибудь еще того же, что и я. Это вам не удлиненные резцы; это были настоящие клыки, как в «Куджо» Стивена Кинга. Я затаила дыхание.

Заметив мое паническое состояние, Оливер тепло усмехнулся и сказал:

– Не бойтесь, я не кусаюсь, если меня не просят.

Я насмешливо закатила глаза и принялась взбивать волосы.

Через двадцать минут я уже знала, что Оливер – хирург-отоларингологсо специализацией в педиатрии. Что, если это та же сила привычки, о которой меня предупреждала психотерапевт? Неужели я не могу встретить мужчину без пейджера и расписания вызовов? Он пригласил меня пообедать с ним, и я запаниковала.

– Это всего лишь свидание, Стефани. Не шпионский контакт.

Кажется, он процитировал какой-то кинофильм, поэтому я рассмеялась и решила принять приглашение, пусть даже он и доктор медицины. Постепенно я почувствовала, что мне с ним легко; мне не приходилось напрягаться и «производить впечатление». Я просто слушала Оливера, мысленно соглашаясь с тем, что он говорил. Когда он предложил фондю и живую музыку в пабе «У Джо», я сказала:

– Мужчина, который ест сыр? Пожалуй, ты мог бы мне понравиться.

– Кто же не любит сыр?

– Мой бывший муж просто видеть его не мог.

Я порадовалась, что сказала это. Оливер производил впечатление человека слегка консервативного, поэтому стоило заранее предупредить его о своем распавшемся замужестве.

– Ты была замужем? – Я кивнула. – Но ты так молодо выглядишь! Когда ты успела выскочить замуж, лет в двенадцать?

– Нет, тогда я еще мочилась в постель, мне было не до брака. – Вот молодец, скажи еще что-нибудь постыдное про себя.

Испорти впечатление окончательно!

Впрочем, испортить впечатление, которое я произвела на Оливера, было нелегко. Он был надежен и безопасен, как сельдерей (к этому я еще вернусь), и я сразу ему понравилась, особенно когда он узнал, что я в юности мочилась в постель. Как выяснилось, он немного надеялся на то, что я не переросла эту привычку, но это уже другая история.

– Может, выкроишь двадцать минут между свиданиями и найдешь время для подруги? Мне нужно с тобой поговорить. – Вермишелли собственной персоной. Она звонила мне из офиса, чтобы пожаловаться на жизнь. – У меня тут приступ паники, Стеф.

Это понятие она употребляла так же широко, как и я, применяя его в случае любой беды – от кулинарных неудач до ошибочного ответа на рабочую рассылку всем адресатам сразу.

– Ну, выкладывай.

Я поставила в своем профиле в чате статус «занята» и сосредоточилась на Вермишелли.

– Он до сих пор не позвонил мне. – «Он» – это Алан Ридли, ходячая реклама «Аберкромби», двадцати четырех лет от роду, с которым она познакомилась во время рейса Орегон – Нью-Йорк.

Они уже несколько месяцев встречались от случая к случаю, когда было настроение; он часто слал ей е-мейлы, писал о том, как провел день, и что работа у него занудная, как у продавца в «Генри Бендель», или о том, что его младшая сестра приедет в Нью-Йорк, и не знает ли Вермишелли, что можно посмотреть или совершить такого «типично нью-йоркского». Но когда речь заходила о планах, он никогда не приглашал мою подругу – адвоката по вопросам интеллектуальной собственности – на свидания. Вместо этого Алан и Шелл звонили друг другу поздно вечером, если вдруг один из них выпьет или заскучает. Они встречались в баре и осушали бутылку вина на двоих, обмениваясь случайными фразами и обдуманными жестами. Он заявлял, что она просто красотка, и обнимал ее за плечи, почти ложась на нее. Их нельзя было даже назвать друзьями по сексу; для этого нужно как минимум быть друзьями.

– А ты сегодня не пыталась писать ему е-мейлы или сэмэски?

– Нет, он говорит, что не может одновременно работать и отвечать на мои сообщения.

– О, это плохо.

– Что? – Вермишелли запаниковала.

– Если он не может одновременно работать и отвечать тебе, значит, он способен сосредотачиваться только на одном деле. И вы никогда не достигнете одновременного оргазма.

– Слушай, будь серьезней, а?

«Быть серьезней» означало говорить правдиво и прямо. Быть чуткой, понимающей, считаться с ее обстоятельствами. Учитывать всю ее жизнь и говорить с ней сочувственно.

– Ты ведь спала с ним, верно, развратница ты такая? – Повисла такая тяжелая пауза, словно мои слова лезвием отсекли Вермишелли язык и сделали ее немой.

Кажется, она закрыла дверь своего кабинета, прежде чем ответить:

– Разве это плохо?

– Ну, видишь ли, вы друг другу ничего не обещали, – может, раз он переспал с тобой, ему теперь скучно. А тебе, судя по тревоге в голосе, явно хочется от него чего-то большего. Шелл, тебе не кажется, что для начала следовало бы хоть раз сходить с ним на свидание?

– Он не ходит на свидания. Он так сказал.

Ну что тут можно ответить?

– Как это «не ходит на свидания»?

В ответ Вермишелли смеется. Это типичный ее нервный смешок; так она реагирует, когда ее обижают воинственные продавщицы, когда под дождем кто-то уводит из-под ее носа такси и когда ее оскорбляют.

– Какого черта, Шелл? Вы встречаетесь, и он позволяет тебе покупать ему вино? Вы просто тусуетесь, так? – Молчание. – Слушай, ты ведь знаешь, что моя сестра отказывается ходить на свидания. А знаешь, почему? Она не хочет переживать на эти темы. Не то чтобы ей не хотелось кого-нибудь встретить, но ей не нужны тревоги типа: «Как он ко мне относится?» и «Позвонит ли он?» Иногда ей попадаются парни, которые уговаривают ее на «не-свидание». Ну что-то типа: «Давай просто пересечемся в книжном магазине и почитаем вместе журналы». Но в результате, даже если парень считает, что это все-таки свидание, она так не думает. Она не хочет, потому что не готова к иным взаимоотношениям.

– Я бы даже на такое согласилась, но он меня и в книжный не зовет.

– Шелл, тебе тут не с Ли себя надо ассоциировать. Он тебе говорит, что не готов к свиданиям, а ты к нему не прислушиваешься. Вдумайся в собственные слова! «Я бы на такое согласилась» – что за ерунда, Шелл? – Я перевела дыхание и продолжила уже спокойнее. – Допустим, мне четыре года. Объясни мне коротко и доступно, зачем тебе сдался этот парень?