Книга Еще один шанс - Хейли Норт

– Если она не хочет жить здесь, не надо заставлять, – заметил отец.

И опять стрелы чувства вины достигли цели.

– Я останусь сегодня ночью, – сказала Харриет, вставая. Она наклонилась, взяла огромный кусок пирога. И добавила: – Давайте разберемся с этим завтра, хорошо?

Мать всплеснула руками:

– Это неплохая идея. Но утро наступит рано. Мне нужно будет пойти в магазин к восьми часам, так что, если ты хочешь получить завтрак, тебе придется встать задолго до этого.

Харриет кивнула.

– Я уверена, что проснусь. – Она пересекла комнату, взяла свою сумочку и надела на плечо ремень дорожной сумки. – Спокойной ночи, папа, – мягко сказала она и направилась к лестнице.

Ее ноги сами знали дорогу. Могло пройти лет больше, чем было ее сыну, но ее тело знало каждую трещинку и зарубку на ступенях. Она стала подниматься по лестнице, балансируя под весом багажа, и затаила дыхание, гадая, не настоят ли они на том, чтобы пойти следом за ней.

Но позади нее не было слышно ни шагов, ни голосов.

Харриет опустила плечи, сделала глубокий вдох и пошла по коридору к спальне своего детства.

Она была та же самая, и все же другая.

Она была другая, и все же та же самая.

Осталась латунная кровать и ее белый туалетный столик принцессы, который она получила в подарок на свой восьмой день рождения. Она тогда просила набор масляных красок, а родители подарили ей туалетный столик с зеркалом и обитый розовым бархатом табурет.

Харриет опустила сумки на пол. Тарелка с пирогом, которую она поставила на прикроватную тумбочку, звякнула о рамки фотографий. Она присела на корточки и стала разглядывать фотографии. Ни на одной из них ее не было. Везде были двое ее племянников с разными людьми, которых Харриет не знала.

Она пожала плечами и стала раздеваться. Детская кроватка, которую она смутно помнила, занимала место между шкафом и туалетным столиком. Она была засыпана мягкими игрушками, в большинстве своем совершенно новыми. Одна из них привлекла ее взгляд, и Харриет на цыпочках приблизилась.

– Эй, Бадди, – сказала она, доставая поблекшего розового кролика с почти оторванным по шву ухом. Харриет прижала старого любимца к груди. Она вдохнула знакомый запах детского талька, смешанного со слезами. Кажется, она всегда обнимала Бадди, когда плакала по ночам.

Она откинула покрывало с двуспальной кровати и положила мягкую игрушку на одну из подушек, хотя вряд ли она будет безутешно рыдать сегодня ночью. Она давно перестала плакать, потому что слезы ужасно изматывали ее и ей не нравилось, как она выглядела потом.

Харриет стащила сапоги и бросила одежду на розовый бархатный табурет. Выключила свет и скользнула, обнаженная, между простынями. Ей нужно было сходить в ванную, но она дождется, когда в доме станет тихо. Ее мать никогда не поймет, почему Харриет выбрасывает ее драгоценный пирог в унитаз.

Так что она прижала Бадди к щеке и закрыла глаза. Она лежала в этой же самой кровати много лет назад в ту ночь, когда они с Джейком Портером занимались любовью. Она тихонько прокралась в дом, стараясь не разбудить родителей, прижимая руки к груди, снова и снова повторяя про себя все те слова, которые он говорил ей, снова и снова чувствуя его в своем теле…

В этот вечер Джейк Портер опять целовал ее. После всех этих лет она чувствовала его прикосновения, такие нежные и в то же время такие жаркие, на своем лице, на губах, на шее. Она задрожала и обняла подушку. Джейк Портер воспламенял внутри ее что-то такое, чего не мог бы сделать никакой другой мужчина, и она ушла от него. Что, если бы она осталась? Что, если бы она провела с ним одну ночь? Со вздохом она перевернулась на живот и сунула голову под подушку.

Этого ей было бы недостаточно.

Она хотела большего, гораздо большего от Джейка Портера, чем когда-нибудь могла получить.

Да, все в этой комнате было другим и в то же время тем же самым.

Глава 23Альбом с вырезками

После бессонной ночи, проведенной в попытках поудобнее устроиться на постели, которая больше походила на бетонную плиту, чем на матрас, Джейк проснулся рано. По телефону он уладил кучу дел. Арканзас имел всего двухчасовую разницу с Лос-Анджелесом, но, поговорив с одним из своих помощников, Джейк не мог отделаться от мысли, что с тем же успехом мог находиться на другой планете.

На побережье жизнь двигалась гораздо быстрее.

Ему нравилось ощущение, что ничто не остается неподвижным.

Он опустился на пол номера мотеля и сделал двадцать пять отжиманий. Подумал, где же может находиться сегодня утром Золушка, и, чтобы наказать себя за мысли о женщине, которую никогда больше не увидит, женщине, которую он хотел и не мог получить, сделал еще двадцать пять отжиманий.

Тяжело дыша, он перевернулся и добавил качание пресса. Кто сказал, что он никогда больше ее не увидит? У него есть способы находить людей. Она сказала, что она художница. Она живет в Нью-Йорке. Разве так уж трудно будет ее найти?

Он посмеялся над собой. Но все время, пока он принимал душ и надевал ту самую одежду, которую проносил весь прошлый день, его мозг работал над возможностью разыскать ее.

Он решил, что обязательно пойдет на площадь Дулитла и посмотрит, есть ли все еще там старый магазин художественных принадлежностей. Если да, то он по крайней мере справится о Харриет. Разговор с Золушкой Смит-Джонс разбудил чувства, так долго дремавшие в нем, которые, без сомнения, должны оставаться под грудой других подавленных воспоминаний.

Он уже вырос, жизнь течет быстро, так что неразумно цепляться за прошлое. Большинство детей военных знают по себе, насколько это тяжело – каждые три-четыре года переезжать на другое место. Отказ Ариэль жить на базе после первого же подобного опыта привел даже к большему перемещению. Между детским садом и двенадцатым классом Джейк учился в десяти разных школах и жил в пяти штатах США и двух других странах.

Каждый переезд, каждая «пересадка» его личности на новую почву помогала ему отращивать новые корни, хотя и неглубоко уходящие в землю. А потом наступал следующий переезд, и эти корни вырывались, и нужно было выращивать новые. Когда приходило время, он делал все, что было нужно, упорно продолжая исполнять то, чего требовал долг.

Когда мать бросила его в Дулитле в конце последнего школьного года, она не обратила никакого внимания на его предпочтения.

Джейк вышел из номера мотеля с ощущением, что покинул тюремную камеру, и направился к стойке портье. По крайней мере в этот приезд в Дулитл отец спросил его, не хочет ли он поехать. Он даже сказал «пожалуйста».

Сколько было этих разных адресов! Но Дулитл был единственным городом, в который он вернулся.

Вот тебе на, подумал Джейк. Он отдал ключ портье, подвижному пожилому мужчине, который напомнил ему бодибилдера Джека ЛаЛанна, и спросил, можно ли дойти до центра города пешком.