Книга Загадки любви - Галина Врублевская

– И похудела, и любой насморк у меня теперь вместо недели месяц тянется, и ангины замучили. Иммунитет – ниже плинтуса.

– Кир проверялся? – Краткий испуг за себя, любимую! Впрочем, с бывшим дружком у нас всегда был защищенный секс.

– Первые анализы у него отрицательны. Если и повторные ничего не выявят, значит, Кир под счастливой звездой родился.

– А риск был, в смысле...

– Я же не знала, что инфицирована, хотела от него ребенка, думала, что верней привяжу. А сам Кир довольно беспечно относился к этой теме. Да что теперь вспоминать, жить мне недолго осталось.

Озноб охватил меня: Люсьена с такой простотой говорит о жизни и смерти, видно, совсем отчаялась. Захотелось ободрить ее:

– А я слышала, что сейчас имеются медикаменты, которые поднимают иммунитет, продлевают жизнь. И ученые работают над новыми лекарствами.

Но подругу не слишком утешали общие фразы. Она считала себя приговоренной к казни. Вновь вспоминала, как, узнав о диагнозе, бежала под дождем без куртки и зонта. Бежала, рыдая, куда глаза глядят. Как призналась Киру, и он сразу уехал от нее. Как ее вскоре выставили с работы.

– Откуда же ты знаешь, что у него анализы отрицательные?

– Он звонит иногда, – всхлипывая, сказала Люсьена, – переживает за меня.

Я облизала чайную ложечку после варенья, но, спохватившись, отложила ее в сторону.

Люсьена заметила мой жест, усмехнулась:

– Вирус передается лишь через кровь и секс. Посуда, чиханье, слюна – неопасны. Но все стали бояться меня, боятся заразиться даже за столом.

Я виновато пожала плечами. Пересела на диван, взяла в руки книжку:

– Не знала, что ты сказки любишь читать. А эта, про Царевну-лягушку, и вообще для малышей.

– Да это старая книжка, завалялось тут несколько из моего детства, но сейчас они мне нужнее стали, чем прежде.

Я захотела помочь подруге. Знала, что у психологов в ходу сказкотерапия, но сама этой методикой не владела. Однако спросила наугад:

– Тебе жаль лягушку? Смешон Иван-дурак?

– Не пытай меня, Долли. Я никогда не умела объяснять свои чувства, а только чувствовала.

– И что ты чувствуешь сейчас? – спросила я не как подруга, а как психолог.

– Боюсь, что Вася сиротой может скоро стать. А у него ведь самый опасный возраст.

– Я не про Васю, а про твое состояние, когда ты читаешь эту сказку.

– Что с меня тоже лягушачья кожа слезает, но и царевной я себе не кажусь. Просто голая больная девка. – Слезы вновь навернулись на глаза Люсьены.

Отвлекая подругу от горестных мыслей, я наконец-то решилась рассказать о своем происшествии. Начала осторожно:

– Понимаю, тебе сейчас ни до чего. Но я тоже в неприятную историю влипла.

– Рассказывай, – ответила Люсьена безучастно. – А я, извини, на диван прилягу. Устаю теперь быстро. Ты, если хочешь, возьми подушку, в ногах можешь пристроиться.

Мы обе переместились на диван. Теперь в основном говорила я. Пришлось начать издалека, рассказать, какая катавасия произошла с братьями. Что осенью, в Интернете, а потом и в реале, я общалась с Витей, принимая его за Артура. Но недавно появился и настоящий Артур. Люсьена испуганно таращила глаза. Наконец, разобралась, подвела черту под моим рассказом:

– Значит, ты живешь в одной квартире с Витей и Артуром. Как же ты выбираешь между двумя?

Виноватая улыбка тронула мои губы. Приготовившись к нелегкому признанию, я слегка приоткрыла рот, но следующие слова подруги окатили меня холодным душем:

– Или теперь с обоими трахаешься? – В глазах Люсьены светились холод и презрение.

Мне известно, что порой люди, больные неизлечимой болезнью, завидуют здоровым, поэтому я проглотила ее реплику, однако прервала свою исповедь, кляня себя. Какая дура, собиралась выложить Люсьене, что сдалась перед натиском Артура и теперь не знаю, как вести себя с Витей. Зачем? Ожидала сочувствия? Подруга невольно попала в больную точку, и я растерялась. Приняв мое молчание за обиду, Люсьена смягчила свои слова:

– Да ладно, Долька. Я типа пошутила! Я знаю, что ты – не такая. Да и Витюша – отличный парень, добрый и порядочный. Я ведь тогда, в Новый год, думая, что он Артур, пыталась его хоть на один поцелуйчик подбить. Так он быстренько от меня свалил. А хотелось бы мне увидеть настоящего Артурчика, хоть одним глазком! Я ведь, было время, на него круто запала. Но мозгов не было, вот и помчалась дальше свое счастье искать. А теперь что ж, кому нужна голая Царевна-лягушка.

Почти под утро мы отправились спать. Мне отвели каморку на чердаке, а Люсьена ушла в свою комнату.

Солнце, палящее прямо в окно моей комнатушки, разбудило меня. Я посмотрела на часы: ого, час дня! Снизу, с веранды, доносились обрывки разговора обитателей дачи, среди них я узнала ломкий басок Васи и низкий, грудной голос Люсьены. Я высунулась в чердачное окошко – слова стали явственнее. Подруга говорила о причине моего визита, объяснив тетушке и матери, что у меня дома ремонт. Все же она молодец, прикрыла меня, хотя я так и не выдумала сносную причину того, почему явилась ночью.

Я была виновата перед всеми: перед ней, перед Витей и, наверное, перед Артуром. Моя рука потянулась к мобильному телефону, лежащему на тумбочке, чтобы позвонить Вите. Он обрадовался, услышав мой голос:

– А я все утро жду, когда ты позвонишь. От Артура слова путного не дождешься. Ему все шуточки, сказал, что ты удрала к старому любовнику. Надеюсь, ты не у Кира?

– Глупый! Я у Люсьены на даче.

Пока я находилась далеко от Виктора, мне удавалось сохранять вид, что ничего не произошло. Но смогу ли я лгать ему глаза в глаза?

– Сегодня вернешься?

– Нет, поживу здесь несколько дней, пока не выгонят.

Вскоре я спустилась с чердака вниз и присоединилась к дачным хлопотам хозяев дома.

Я пробыла у Люсьены на даче три дня. Ходила с ее матерью в лес за черникой, пропалывала грядки, мыла посуду за всей разношерстной компанией, готовила с Васей, уже получившим в лицее поварской разряд, немыслимый соус из можжевельника. Я все время была на людях и что-то делала, лишь бы не оставаться наедине с собой, не думать о своей измене Вите. Но дела в городе требовали моего присутствия, мне уже звонили из приемной комиссии, просили поскорее приехать в университет. Я попрощалась с гостеприимным семейством.

Я ехала в город, приняв твердое решение покинуть квартиру братьев. Вернусь к родителям. Позже съезжу за вещами, когда Вити и Артура дома не будет. Решиться на прямой разговор с Витей я так и не смогла – ведь он был дорог мне, как, впрочем, не безразличен и Артур.

В квартире родителей меня ждал неприятный сюрприз. Оказалось, минувшей ночью сверху прорвало водопровод и моя комната представляла теперь жалкое зрелище: отставшие от стен обои, промокшие диван и кресло, вспученный местами паркет. Комната родителей пострадала меньше, но и там были заметны следы потопа. Я, как могла, утешила маму с отцом, обещала добавить денег на ремонт, но о том, чтобы остаться здесь сейчас, не могло быть и речи. И посвящать родных в свои путаные отношения с Виктором и Артуром сейчас тоже было не ко времени.