Книга Ослиная Шура - Александр Холин

– А в чём секрет?

– Секрета, в общем-то, нет никакого, – объяснил монах. – Просто пчела и на скотном дворе цветок отыщет, а навозная муха будет даже в райских кущах своё искать. Ведь Андрей Рублёв, к примеру, никогда не метался в так называемом творческом поиске. Я ещё студентом фильм Тарковского смотрел: белая стена, шаги туда-сюда, туда-сюда. Затем – краской по стене! Ура!! Находка! Нет, к сожалению. Смятение – это обыкновенное состояние мирских. А Рублёв… Рублёв даже учеников своих сажал перед образом Пресвятой Богородицы, и, представьте, такое вот простое созерцание очищает помыслы. Притом, у человека обязательно должен быть орган веры.

– Чего? – вконец обалдела девушка.

– Веры. Ну вот, скажем, глаза у вас – орган зрения…

– А орган веры?

– Веры? – Агафангел даже растерялся, ему казалось, что об этом органе в теле человеческом должен знать каждый. – Возможно – душа или часть сердца. Когда этот инструмент не включен, никакая высокая техника письма не даст результата. Возьмите хоть Глазунова, хоть Шилова, да того же Церетели – всё сплошная конъюнктура: где в работах художников творческий поиск – туда-сюда, туда-сюда и – краской по стене?!

– Возможно, это их жизнь, вернее, их стиль жизни? – предположила Шура. – У каждого свой стиль работы.

– Конечно, возможно. Но вам ни к чему следовать примеру никчёмных собратов по кисти, – резюмировал монах. – Вспомните, наш гениальный Владимир Высоцкий пел когда-то: «Колея эта только моя! Выбирайтесь своей колеёй!». Кстати, при жизни Володю нигде не печатали, но песни его знала вся страна. Вы, наверно, об этом не хуже меня знаете.

– И что же мне делать?

– Давайте сделаем так, – деловито резюмировал монах. – Приходите на подворье дня через три-четыре. Спросите меня у охраны. Вот тогда и займёмся вашими делами. Начнём с вернисажа, а там видно будет.

Глава 7

Расставшись с иеромонахом, Шурочка шла по улице Лесной в сторону метро «Новослободская», попутно анализируя свалившееся на неё знакомство. Может быть, стоило рассказать отцу Агафангелу о той иконе, которую она с лёгкостью согласилась писать, или о приходящих к ней странных снах, один из которых приснился прошлой ночью? В этих видениях Шура чаще всего наблюдала со стороны, порой, удивительные и увлекательные приключения. Причём, одним из героев всегда оказывалась Шурочка. Художнице было необычно, но очень интересно глядеть на себя со стороны и ощущать себя одновременно в двух человеческих ипостасях.

Однако, эти сны стали приходить не просто так. Никакой сон не приходит к человеку просто так, не возникает ниоткуда. Если мужчина или женщина не может заказать себе сон, как художественный кинофильм, так откуда вообще происходят эти незабываемые видения, многие из которых сбываются? Скорее всего, человеческие сны были и до сих пор остаются какими-то бликами Зазеркалья. Но к чему и зачем приходят эти известия? – девушка пока не могла ответить и терялась в догадках. Снова вспомнился последний сон, где Шура была жительницей какого-то удивительного и странного города, но, несомненно, находящегося на территории России.

Беспокойная величественная река Сынташта, где-то далеко впадающая в Тобол, рассекала хоровод холмов, собравшихся вокруг долины, и спокойно несла свои воды в ту же долину, в центре которой, ограждённый с востока и запада природными протоками, стоял город. Чуть западнее столицы царства Десяти городов Аркаима протекала ещё одна речка, Большая Караганка, впадающая в Урал.

Дальше на восток, за Тоболом, сливающимся с Иртышом, Сибирской тайгой дремучей, за непролазными распадками, за непроходимыми урманами плескалось студёное море, в которое выносила свои неспокойные волны Обь. Но море было далеко, а здесь, в долине, между южно-уральскими кручами и зыбучими москитными топями Игрима красовался царственный город.

Всё же городом его назвать было трудно, поскольку он не походил ни на одно сборище домов, рассеянных по земле, даже на эскимосские яранги, сбившиеся в кучу прямо за городскими стенами.

Хотя гости со всего света спешили попасть в Аркаим, что б научиться уму-разуму, то есть, на людей посмотреть, как водится, а заодно и себя показать с недурственной стороны. Все гости в первую очередь обращали внимание, что никто из мастеров в городах Индии, Малой Азии, Греции, Месопотамии, Этруссии не применял приёмов архитектуры и строительства, какие наблюдались по всей Западной Сибири.

Это и не удивительно: у каждой страны своё развитие, своя дорога. Тем не менее, паломников со всех концов земли стекалось множество. Сюда люди стремились не в поисках золота или власти. В Аркаиме можно было получить знания о земной энергии, за счёт которой живёт сама планета, да и вся Вселенная. Овладев таким тайным знанием, человеку не нужны будут ни деньги, ни власть, ни поклонение порабощённых народов.

Шурочке откуда-то стало понятно, что ещё за три тысячи лет до Рождества Христова среди развивающихся стран появилась мода посетить Аркаим, чтобы по возможности понять смысл своего существования. Ведь перед каждым когда-нибудь встаёт вопрос: зачем я в этом мире? кому нужен? что должен сделать? что могу сделать и могу ли? И Шурочке был, вероятно, послан этот сон, чтобы девушка, наконец, разобралась – с кем она и для чего пришла в этот мир? А заодно и посмотрела, как люди жили на Руси тогда? Ведь об этих временах так мало известно, что становится просто обидно за полузабытое прошлое страны Гиперборейской.

Всё путешественники, приезжающие в Аркаим не только на лошадях и верблюдах, но даже на слонах, удивлялись улицам, возносящимся спиралью, будто бы вытесанной из цельного гигантского аммонита к вершине кургана, на котором раскинулся город. В центре же, за высокими толстыми стенами находилась Цитадель – архитектурное сердце столицы. Там, перед дворцом со стенами из кедрача и голубой глины, раскинулась мощёная тёсаным булыжником площадь, на которой высилась девятиступенчатая пирамида, украшенная на маковке деревянным крестом чёрного цвета в виде буквы «Х» с пересекающей её другой буквой – «Р».

От огромного кургана, ставшего фундаментом кольцевому городу, крепостные стены которого изнутри были бескрайними обходными коридорами, на все стороны света, словно спицы колеса, разбегались просёлочные дороги.

Убегающий к Сынташте тракт имел перекинутый через поток деревянный мостик, и река не могла ничем навредить путникам. Все дома в городе были похожи, как близнецы: крупные обожженные кирпичи синей глины, чередовались с вертикально вбитыми в грунт кедрачами. Гостям Аркаима дома здесь казались диковинными, а жители столицы не понимали, почему не нравится приезжим такое жильё? Аркаимцев мегалитическая архитектура устраивала удобством, а также обособленностью, несмотря на то, что дома выглядели как непрерывная лента, опоясывающая город кольцами, которые соединялись лентой спиральной дороги, тянувшейся до самой вершины – Цитадели города.

Лишь с восточной стороны за городской стеной, самый первый к рассвету дом был каким-то необычным, выбивающимся из «волчьей стаи» или непрерывной ленты остальных построек. Может быть, из-за своей необычности в необычном он и стоял отдельно от остальных городских построек, ничуть не стесняясь своей остроконечной крыши и круглых пузатых стен с такими же круглыми окнами, застеклёнными кусочками горного отшлифованного хрусталя.