Книга Кризис жанра - Марина Серова

— Царапины у тебя на руке тоже от встречи с одним человеком? — не унималась тетя. — Я же знаю, ты дралась.

— А вот и нет, — вдохновенно соврала я. — Утром бежала, поскользнулась и упала. Всего-то делов!

— Почему-то я тебе не верю, — покачала головой тетя Мила. — Сердце подсказывает, что тебе грозит большая опасность.

— Саша, что же ты сам все булочки съедаешь? Мы же тоже хотим! — воскликнула я, отвлекая внимание тети от щекотливой темы.

— Вот, возьмите. Тут еще три осталось, — сконфуженно пробормотал Александр, протянув мне блюдо.

— Нет, спасибо, я не хочу, — ответила я, отталкивая блюдо, — но, как вежливый человек, ты должен был сначала предложить нам и только потом набивать свое пузо.

— Женя, не приставай к мальчику, — встала на его защиту тетя Мила, — ты мучное вообще не любишь.

— Извини меня, — я встала и отвесила тете шутливый поклон, — прости, что старалась привить этому недорослю элементарные понятия о приличиях.

— Эти понятия тебе самой еще прививать и прививать, — язвительно заметила тетя Мила.

Пока мы спорили, Александр с аппетитом умял оставшиеся булочки, а блюдо отнес к раковине и помыл, о чем сразу же сообщил во всеуслышание.

— Моя школа, — кивнула на него тетя Мила.

Вздохнув, я пошла к себе в комнату готовиться к встрече. Как мне помнилось, за вокзалом у перехода через пути местность напоминала трущобы. Пятиэтажные дома, с крыш которых снайперу не прицелиться из-за раскидистых тополей, покосившиеся деревянные сараи и мусорка у подножия перехода. Из шкафа я достала тщательно законсервированный наряд бомжихи, гримировальные принадлежности и дезодорант с ароматом помойки — побочный продукт военно-промышленного комплекса СССР при разработке нелетального химоружия. На полочке красовался целый набор таких же «духов», но с разными запахами, начиная от кишечных газов и кончая стойким запахом паленой проводки. С помощью накладок, специального клея, грима и парика я превратила себя в семидесятилетнюю старуху с изборожденным морщинами лицом. От контактных линз, имитирующих мутный старческий взгляд, мне пришлось отказаться, так как мне требовался хороший обзор и острое зрение. На лицо можно было надвинуть платок, чтобы скрыть глаза, да и наступавшие в десять сумерки также помогут сгладить этот небольшой недостаток. Красками я передала ощущение грязной кожи. Одну щеку намазала черным, будто испачкалась в саже. Нарядившись в лохмотья, я рассовала по карманам оружие — револьвер, метательные ножи, баллончик с нервно-паралитическим газом, — прихватила прибор ночного видения, посмотрела на себя в зеркало и решила, что лучше уже не будет. Оставшиеся полчаса были посвящены тренировкам. Сгорбившись, я ходила взад-вперед перед зеркалом, опираясь на сучковатую палку, привыкая к одежде. Несколько раз в дверь комнаты стучался Александр, но я его отсылала поиграть подольше, чтобы не мешал. Потом, улучив момент, когда Александр что-то бурно обсуждал с тетей Милой в гостиной, я проскользнула к двери и выскочила из квартиры. Подростки, кучковавшиеся у подъезда, попятились с выражением отвращения на лицах, пропуская меня наружу. В атмосфере всеобщего отвращения и порицания со стороны прохожих я незаметно добралась до своего «Фольксвагена», доехала на нем до района вокзала, а там уже пешком дошла до места встречи. У ряда мусорных баков ошивались двое настоящих бомжей, проверяя их содержимое. «Полезные вещи» они складывали в грязные мешки из-под сахара. Я решила прогуляться поблизости, по зарослям бурьяна у сараев, с рваной торбой в руках, будто бы в поисках пустых бутылок, а сама внимательно наблюдала за окрестностями. Темно-синий «Ниссан», стоявший на небольшой бетонной площадке у сараев, мне не понравился. Я направилась к нему, намереваясь проверить, но тут меня окликнул один из бомжей в рваном промасленном «петушке». Вместе со своими мешками они с товарищем торопливо семенили ко мне.

— Чего вам, сынки? — прокаркала я хриплым старушечьим голосом, оборачиваясь.

— Ты, бабка, что, не в курсе, что это наша территория? — поинтересовался бомж в рваной шапке-«петушке».

— Чего у тебя в сумке? Давай сюда! — гаркнул грязный и заросший, как горилла, компаньон первого бомжа. Горилла без церемоний вырвал у меня торбочку, заглянул внутрь и проворчал недовольно: — Всего пара «чебурашек».

— Забирайте сумку и отстаньте, — слезно попросила я, — это все, что у меня есть.

— Ты, бабка, не поняла? — приблизился бомж в «петушке», обволакивая меня удушающим зловонием. — На тебе долг. Чем будешь расплачиваться?

— Я могу заплатить вам своим телом, — проскрипела я и закашлялась, как при последней стадии туберкулеза.

— Да ты свое тело засунь себе знаешь куда? — заорал гориллообразный. — Мы че, совсем опущенные? Митрич, слышь, что она нам…

— Где твои вещи, старая транда, где тележка? — вкрадчиво спросил другой, которого первый назвал Митричем.

— Пойдемте, там, за углом, — устало вздохнула я, потеряв всякую надежду на мирное разрешение проблемы. — Только учтите, что я болею проказой.

— Мы сами такие, — ухмыльнулся Митрич и подтолкнул меня в спину грязной заскорузлой пятерней. Я пошла прямо между гаражей, высматривая место поукромней. Бомжи шагали сзади, матерясь и гремя собранной посудой.

— Вон там тележка, — указала я на кусты между теплотрассой и большим гаражом из керамзитных блоков. Подивившись моей хитрости, Митрич приказал мне идти первой, сам же пошел следом, за ним гориллообразный. Не доходя до теплотрассы, я остановилась, готовясь к схватке.

— Где тележка-то? — пробормотал Митрич с недоумением. — Кому-то сейчас станет плохо за его шуточки!

Его предположение оказалось пророческим. Плохо стало ему, когда моя сучковатая дубовая палка встретилась с его черепом. Схватившись за голову, Митрич упал на колени, а я — добавила. Потом переключилась на гориллообразного. Прямой тычок в солнечное сплетение, удар по ногам и заключительный — пяткой в челюсть. Чтобы они как можно дольше меня не беспокоили, я дала им понюхать газа из баллончика. На часах, упрятанных в тряпье, было без пяти десять, и я поспешила вернуться назад к переходу, дабы не пропустить встречу. Ковыляя мимо сараев, я повернула к «Ниссану». Негоже иметь непроверенную машину у себя в тылу, тем более что от нее прямо веяло опасностью, а предчувствия меня редко подводили. Рядом с машиной я заметила открытый канализационный люк. Крышку, наверное, сперли бомжи, а колодец бросили — как ловушку невнимательным прохожим. Из люка тянуло зловонными испарениями и теплой сыростью. Меня аж затошнило. Обогнув люк, я приблизилась к машине и вздрогнула, так как дверца машины отворилась, в салоне вспыхнуло освещение, а знакомый сиплый, сорванный в крике голос позвал:

— Эй, старуха, топай сюда, есть дело.

Заглянув в салон, я не поверила собственным глазам — Кот собственной персоной! Как он ушел от милиции с такими ранами, оставалось загадкой. Сквозь дыру в штанине виднелась неумело наложенная повязка, вся пропитавшаяся кровью. Забинтованная правая рука также была в крови. Левой Кот поднес к губам горлышко литровой бутылки «Столичной» и, допив остатки спиртного, отшвырнул бутылку на соседнее сиденье.