Книга Каталина - Уильям Сомерсет Моэм

— Прошу вас, мадам, кушайте, — сказал он. — Это простая еда, но больше я ничего не могу вам предложить.

Она взглянула на вино и хлеб и с грустной улыбкой покачала головой.

— Я съем оливку.

В этот момент в комнату ворвался ризничий.

— Сеньор, сеньор, — возбужденно вскричал он, — у нас украли пресвятую деву.

— Я не глухой, старый осел, — оборвал его священник. — Ради бога, объясни, что произошло?

— Я говорю, у нас украли пресвятую деву. Я вошел в придел и увидел, что пьедестал, на котором она стояла, пуст.

— Ты что, Пепе, пьян или сошел с ума? — священник вскочил на ноги. — Да кто мог это сделать?

Он выбежал из дома, ризничий, Каталина и Диего — за ним.

— Это не я, это не я, — кричал Пепе. — Я не хочу, чтобы меня посадили в тюрьму.

Они влетели в придел девы Марии. Ее статуя стояла на пьедестале.

— Зачем ты оторвал меня от еды? — прорычал священник.

— Ее тут не было. Клянусь всеми святыми, ее тут не было, — завопил Пепе.

— Пьяная свинья. Старый винный бурдюк. Священник схватил Пепе за шею, дал ему хорошего пинка и пару затрещин.

— Будь у меня палка, я бы с удовольствием обломал ее о твои бока.

Когда священник и молодожены вернулись в дом, оказалось, что странная незнакомка исчезла.

— Куда она подевалась? — удивился священник и тут же хлопнул себя по лбу. — Какой же я дурак! Она, конечно, из морисков. Когда Пепе сказал, что из церкви украли святую деву, она решила, что ей лучше сбежать. Мориски — известные воры, и она подумала, что кто-то из неверных украл статую. Вы заметили, что она не пила вина? Их крестили, но они все равно держатся за свои языческие обычаи. У меня уже возникли подозрения, когда она назвала себя. У доброго христианина не может быть такого имени.

— В Кастель Родригесе уже давно избавились от морисков, — сказал Диего.

— И правильно сделали. Я каждую ночь молюсь о том, чтобы наш добрый король выполнил свой долг перед христианством и вышвырнул этих еретиков из королевства.

Вероятно, тут уместно отметить, что молитвы достойного пастыря уже услышаны и в 1609 году морисков выслали из Испании.

Закончив завтрак и поблагодарив священника, Диего и Каталина продолжили путь в Севилью. Лошадь, оставленная у копны, также закусила сеном. Диего напоил ее водой, и она весело несла юных седоков. В безоблачном небе сияло яркое солнце. Священник сказал, что в пятнадцати милях от деревеньки находилась корчма, где они могли бы получить комнату, если б решили остановиться на ночь. В молчании они проехали три или четыре мили.

— Ты счастлив, дорогой? — спросила, наконец, Каталина.

— Конечно.

— Я буду тебе хорошей женой. Ради твоей любви я готова работать не покладая рук.

— Тебе не придется этого делать. Умный человек сможет прокормить в Севилье свою семью, а пока никто не считал меня дураком.

— Конечно, дорогой. — Они помолчали, и вновь Каталина заговорила первой: — Послушай, милый, это была не мавританка.

— О чем тут говорить? Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что она не испанка.

— Но я видела ее раньше.

— Где?

— На ступеньках кармелитской церкви. Она сказала, кто сможет излечить меня.

Диего остановил лошадь и оглянулся.

— Бедняжка, ты сошла с ума. Солнце напекло тебе голову.

— Я в своем уме так же, как и ты, любимый. Говорю тебе, это была пресвятая дева. — Диего нахмурился, но промолчал. — Ее преподобие многократно говорила мне, что я нахожусь под особой защитой нашей госпожи. Поэтому она и хотела, чтобы я постриглась в монахини. Вспомни неожиданные ночные дожди и лошадь, сбросившую нас у церкви. Ты должен понимать, что это произошло не случайно.

Не говоря ни слова, Диего отвернулся и щелкнул языком. Лошадь послушно пошла вперед.

— Что с тобой, дорогой? — спросила Каталина, едва сдерживая слезы.

— Ничего.

— Посмотри на меня, любовь моя. Я тоскую по твоему нежному взгляду.

— Как я могу смотреть на тебя, когда на дороге полно колдобин. Если лошадь споткнется, мы сломаем себе шеи.

— Ты сердишься на меня, потому что дева Мария охраняла мою добродетель и сочла возможным стать свидетельницей на нашей свадьбе?

— Я не просил о такой чести.

— Это и является причиной твоего раздражения?

Диего ответил не сразу:

— Я не хочу, чтобы различие во мнениях о твоем чудесном излечении повлияло на наше счастье. Мужчина должен быть хозяином в своем доме. Обязанность жены — выполнять желания мужа.

Каталина обняла Диего, и он почувствовал, что ее руки дрожат.

— Слезами тут не поможешь.

— Я не плачу.

— А что же ты делаешь?

— Смеюсь.

— Смеешься? Тут нет ничего смешного, женщина. Вопрос серьезен и очень беспокоит меня.

— Мой милый, я люблю тебя всем сердцем, но иногда ты ведешь себя, как ребенок.

— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать, — холодно бросил Диего.

— Аббатиса говорила мне, что расположением святой девы я обязана своему целомудрию. Похоже, небеса придают этому большое значение. Как только я стану женщиной, все благодеяния кончатся.

Диего развернулся в седле, и на его губах заиграла улыбка.

— Благослови господи мать, что родила тебя, — воскликнул он. — Мы должны безотлагательно проверить, так ли это.

— Солнце уже высоко. Я бы с удовольствием отдохнула в тени деревьев, пока не спадет жара.

— И я почему-то подумал о том же.

— Если глаза не обманывают меня, в миле отсюда я вижу подходящий лесок.

— Если глаза обманывают тебя, то я не могу не верить своим.

Диего пришпорил лошадь, и скоро они въехали в лес. Он спрыгнул на землю и снял с седла Каталину. Пока Диего привязывал лошадь, она посмотрела, какую еду положил им Доминго. Хлеб и сыр, колбаса, вареный цыпленок, бурдюк вина. Что еще можно желать для свадебного завтрака? Под сенью листвы царила прохлада, неподалеку журчал ручеек. Трудно было найти более подходящее место.

31

Они появились из леса, когда солнце начало клониться к западу.

— Два раза надежнее одного, — сказал Диего.

— Три, — с улыбкой поправила его Каталина.

— Это пустяки, — ответил Диего, довольный собой, — Ты еще не знаешь, на что я способен.

— Ты бесстыдник.

— Я такой, каким создал меня бог, — скромно ответил он.