Книга Зеркала прошедшего времени - Марта Меренберг

– …если мне надо будет давать показания, Жорж, я сделаю это обязательно, – убежденно говорила Катя. – Это долг каждого из нас… И тогда у полиции будет на руках полный список гостей, и можно будет составлять более продуманные версии…

«Умница, – подумал Жорж. – Только кто ж будет вызывать вас на допросы, дорогая моя смуглая леди, – а если кто-то из гостей что-то и видел, или ему показалось, что он видел нечто необычное, то он должен сам пойти и обо всем рассказать полиции…»

Но Катенька явно ничего такого не видела…

В окне голландского посольства горел свет, и Жорж, не решаясь войти, мерз под пронизывающим ветром с Невы в своей тонкой шинели, меряя Английскую набережную большими шагами взад и вперед. Было уже около полуночи, но свет в окнах Геккерна все не гас, а он совсем замерз и наконец, страшно волнуясь, позвонил в дверь.

Геккерна, казалось, не удивил столь поздний визит Жоржа, хотя по измученному и мрачному выражению его серых глаз нельзя было сказать, что он особенно рад его видеть. Барон сухо поздоровался, приглашая его войти.

Ни с чем не сравнимая атмосфера этой изысканно обставленной, уютной квартиры, где все предметы, звуки, запахи, краски напоминали о той, прежней, счастливой жизни, о том, что было до – до пропасти, наполненной ложью, доносами, изменами, смертью…

– Я увидел, что у тебя горит свет… Я хотел только зайти и спросить тебя…

– Ты уже зашел – значит, можешь теперь спрашивать.

Голос Геккерна звучал глухо и безразлично, и Жоржу, как когда-то, безумно захотелось увидеть его улыбку. Или хотя бы нежное движение любимых губ, которое можно было бы принять за слабую тень улыбки.

– Ты был на дне рождения у Метмана?..

– Да. Что ты хочешь услышать от меня, Жорж? Что я видел убийцу и знаю, кто он? Если бы знал, то давно бы уж побежал к Бенкендорфу с докладом. – На его лице появилась жесткая, циничная усмешка, которой Дантес никогда раньше не видел. – Но я не стану перебегать тебе дорогу – если ты хочешь заглянуть туда первым, я не буду тебе мешать, дорогой коллега.

Жоржу показалось, что его ударили. Он хотел выкрикнуть в ответ что-то обидное, злое, унизительное или даже рассмеяться ему в лицо – и не смог перебороть комок в горле, закрыв лицо руками.

– Прости меня, Луи… Прости… Я не знаю, какие еще слова тебе говорить, потому что понимаю – плевать ты хотел на мои слова… И правильно – поделом мне… Я упрямый идиот…

Геккерн, чуть потирая пальцами переносицу и упорно избегая смотреть на Жоржа, не нашелся что ответить и лишь сухо кивнул в ответ.

– Что ты молчишь? Мне просто не к кому больше прийти, кроме тебя, мне плохо и страшно, Луи, – я только что потерял своего школьного друга Метмана! Я не знаю, кто и за что убил его – но у меня внутри все переворачивается, когда я понимаю, что он больше не придет! Я потерял его навсегда, Луи, – и я не хочу потерять тебя… Ты – единственное, что у меня в жизни есть… Ты – реален, а все остальные – умные и дураки, красавицы и уроды, гвардейцы и шпионы – просто тени, скользящие по моей жизни, как отражения в зеркалах… Они – персонажи из чужой сказки… а ты – из моей…

Геккерн наконец повернул голову и внимательно вслушивался в горячие и бессвязные признания Дантеса, не сводя с молодого человека потемневших, влажно блестящих глаз.

– А ты знаешь, Жорж, что ты теперь можешь называть меня папа? – осторожно спросил он, но голос его дрогнул. – Если хочешь, конечно…

– Ты для меня – все, Луи… ты – моя семья… Прости меня, если сможешь, за все… Нет-нет, ты еще не знаешь, за что – я все тебе расскажу, потому что не могу тебе лгать… Но если ты не сможешь простить меня – то скажи мне правду… и я… заберу папку с рисунками и уйду… Просто у тебя горел свет… и я подумал…

Луи закрыл лицо чуть дрожащими от волнения руками, и Дантесу на мгновение показалось, что он вот-вот разрыдается.

– Я просто ждал тебя, – глухо отозвался тот. – Я каждый день ждал тебя, а ты все не шел… И не говори мне ничего, Жорж, – мне достаточно того, что ты сейчас со мной. Я не священник, чтобы тут передо мной исповедоваться, и не надо, Бога ради, делать из меня святого… Сам знаешь, какой из меня святой, и в рай меня впустят разве что с заднего входа.

Не ожидавший такой сомнительной шуточки, Жорж согнулся пополам от смеха, сползая с кресла. Слезы текли из его глаз, принося ему облегчение и вымывая из сердца всю горечь обид, тоски и невыносимого, затянувшегося одиночества.

Ты непредсказуем, милый Луи… Я так люблю тебя…

– Не уходи, Жорж… – срывающимся голосом произнес Геккерн. – Останься…

– Я не уйду… Я никуда больше от тебя не уйду – если только сам не прогонишь ко всем гвардейским чертям гадского сукина сына…

– Нет, дорогой мой, твой титул теперь звучит несколько менее пафосно.

Дантес порывисто вскочил с кресла и немедленно сомкнул свои руки в кольцо вокруг шеи Луи, зарывшись белокурой головой в его плечо.

– Барон Жорж Шарль Дантес-Геккерн… И сбрей, ради Бога, свои дурацкие усики, mon cher, – они делают тебя старше…

Глава 9Деликатное поручение

Что ж, буду жить и думать – ты верна.

Как рогоносец… За любовь сочту я

Лишь тень любви, хоть призрачна она,

Твой взор со мной, а сердца я не чую.

Твои глаза не выкажут вражды,

И в них я не замечу перемены.

Пусть у других лицо хранит следы

Коварства, лицемерия, измены,

Но властью неба на твои черты

Наложена приветливости маска.

И что бы в сердце ни таила ты —

В глазах твоих всегда сияет ласка.

Как в яблоке, что Ева сорвала,

В красе твоей таится много зла.

У. Шекспир

Из дневника Екатерины Гончаровой

…И не могу заставить себя почитать книгу, или поиграть с Машенькой, или даже поспорить о чем-то с Пушкиным. Вывести меня из этого состояния тупой тоски и лени может только вечер у Вяземских или у Долли, если там будет Жорж Дантес. Видеть Жоржа, любоваться им, слышать его голос – больше мне ничего не надо, и я мечтаю только ободном – чтобы время, которое я провожу без него, летело быстрее и незаметнее, а не тянулось медленно и томительно, как затяжные осенние дожди.

Но мне все чаше кажется, что он не на шутку влюблен в Натали… Он последнее время старается быть там, куда приезжаем мы, и я вижу, как он на нее смотрит… А она-то! Таша! Я всегда считала, что она никогда не любила Пушкина, но теперь уже все говорят о том, что Жорж и Натали влюблены…

Жорж кажется таким счастливым, и я уверена, что это из-за Таши. Единственное, что его гложет, – так это то, что убийцу бедного Рене Метмана так и не нашли. Он рассказывал, что полиция произвела обыск в казармах на Шпалерной, пытаясь найти у офицеров гвардии наркотические вещества, но ничего не нашли…