Книга Врата Иврел - Кэролайн Дж. Черри

Весь этот день, как и весь предыдущий, никто не приходил в его комнату, даже чтобы принести пищу. Но вечером вновь последовало высочайшее приглашение, и он вновь был вынужден сидеть за столом напротив Эриджа.

На этот раз посреди стола, прямо между блюд и вина, лежал длинный лук Кайя.

— Мне хотелось бы знать, что это означает? — наконец спросил Вейни.

— Кайя пытались перейти наши границы сегодня ночью. Твое предупреждение сбылось: у Моргейн оказались очень неожиданные преследователи.

— Я уверен, — сказал Вейни, — что она не вступала с ними в сговор.

— Нам пришлось убить пятерых, — сказал Эридж с некоторым самодовольством.

— Я встречал человека в Ра-Лиф, — сказал Вейни, растягивая в непонятной улыбке губы и наливая себе вина, — который очень похож на тебя, брат мой, законный наследник Риджена. Он точно в таком же виде содержал комнаты в своем замке, точно так же, как ты, принимал гостей и так же как и ты, следил за своей честью.

Эридж, казалось, был даже развлечен этим замечанием, но это было всего лишь тонкое, с его точки зрения, прикрытие.

— Послушай, мой ублюдочный братец. Твой юмор этим вечером перешел всякие границы. Ты пренебрегаешь нашим гостеприимством.

— Братоубийство не принесет облегчения и тебе, как оно уже обернулось несчастьями для меня, — сказал Вейни, стараясь говорить холодно и спокойно, что на самом деле было очень далеко от его внутреннего состояния. — Даже если ты окружишь себя слугами из рода Маай, подобно тем, которые сейчас стоят сзади этих дверей, то не забывай, что большинство из тех, кем ты управляешь, принадлежат к Нхи. Перережь мне горло и ты узнаешь, что именно Нхи никогда тебе этого не простят.

— Ты так думаешь? — удивленно спросил Эридж, откидываясь назад. — Ты не имеешь прямых корней, ублюдок, кроме меня. А я не думаю, что Кайя могут сделать что-нибудь, если даже и захотят, в чем я сильно сомневаюсь. И к тому же, она очень быстро оставила тебя. Могу с уверенностью сказать, что ты оказался в роли исполнительного слуги всего лишь по причине колдовства. Именно оно смогло заставить тебя служить кому-либо. Ведь ты всегда был хорош только лишь для игры в засаду.

Кое-что из того, что Эридж говорил о нем, было близким к правде: младший брат, сопротивлявшийся старшим, ублюдок, противоборствующий законным сыновьям, он не всегда оставался в рамках чести. Братья же устраивали на него засады, особенно часто с тех пор, как умерла его няня и он вынужден был поселиться в крепости Ра-Моридж.

Это было время, когда, по его воспоминаниям, они перестали быть братьями. Уже тогда они воспринимали его не как бедного родственника, а как соперника. Может быть, к счастью, он не помнил всех подробностей той поры: ведь ему было тогда всего лишь девять лет. Эриджу было двенадцать, а Кандрису тринадцать. Именно тот возраст, когда дети бывают чрезмерно и непредсказуемо жестоки.

— Мы были детьми, — сказал Вейни. — Это разные вещи.

— Когда ты убил Кандриса, ты был уже достаточно сообразителен.

— Я не хотел его убивать, — запротестовал Вейни. — Отец говорил мне, что Кандрис не собирался предпринимать ничего серьезного против меня, но я этого не знаю. Эридж, он сам напал на меня, и ты видел, ты видел это. А я никогда не собирался нападать на тебя.

Эридж уставился на него холодно и опустошенно.

— За исключением вот этой моей руки, которая случайно прикрывала его смертельную рану. Ведь он уже лежал в тот момент, ты, грязный ублюдок.

— Я был очень напуган и плохо соображал. Я был не прав. Я совершил преступление и теперь искупаю свой грех.

— Действительно, — сказал Эридж, — Кандрис собирался немного проучить тебя. Он никогда не любил тебя, и ему было не по вкусу, что ты занимал место среди воинов, он считал, что ты не имеешь на это права. Я сам не обращал на это внимания, но он был мой брат, и если бы он решил перерезать тебе горло, будучи наследником Нхи, я и тогда был бы на его стороне. Жаль, что мы были плохо вооружены. Ты оказался проворней с этим мечом, гораздо проворней, чем мы могли себе представить. Я должен отдать тебе должное, ублюдок, ты был хорош.

Вейни взялся за кубок и допил остатки вина.

— Отец сделал хороший выбор наследников, разве не так? Все трое — будущие убийцы.

— Отец был лучше всех, — сказал Эридж. — Но он убил нашу мать: я просто уверен в этом. Он же подтолкнул Кандриса к смерти, оказывая тебе определенное внимание. Нет ничего удивительного, что ему являлись призраки.

— Тогда освободи замок от них. Отпусти меня отсюда. Наш отец относился к тебе не лучше, чем ко мне. Отпусти меня.

— Ты уже просил меня об этом, и я тебе отказал. Почему бы тебе не попробовать бежать?

— Я думаю, — ответил Вейни, — что я никогда бы не смог добраться даже до первого этажа Ра-Мориджа.

— Но позже тебе придется пожалеть о том, что ты не использовал этот шанс.

— Ты хочешь запугать меня. Я знаю эту игру, Эридж. Ты всегда был большим специалистом в таких делах. Я же всегда старался верить тебе, гораздо больше, чем я верил Кандрису. Мне всегда хотелось думать, что у тебя еще оставались хоть какие-то понятия о чести, в то время как он в этом сильно нуждался.

— Ты ненавидел нас обоих.

— Мне жаль тебя, мне жаль даже Кандриса.

Эридж улыбнулся и встал из-за стола, направляясь поближе к камину, где было теплее. Вейни присоединился к нему. Эридж, продолжая держать кубок с вином в своей руке, уселся на привычный стул против огня, в то время как Вейни устроился на теплых камнях. Долгое время они сидели молча, и еще два кубка опустели в руке Эриджа, его лицо раскраснелось, а дыхание стало более тяжелым.

— Ты слишком много пьешь, — сказал наконец Вейни. — Особенно этим вечером ты выпил очень много лишнего.

Эридж поднял обрубок руки.

— Вот это болит долгими холодными вечерами. И уже долгое время я пью, чтобы лучше заснуть. Конечно, я должен прекратить это, если не хочу кончить так же, как отец. Ведь именно вино уничтожило его, я хорошо это знаю. Когда он пил, а это было почти постоянно после смерти Кандриса, он становился невменяем. Он отправлялся на его могилу, и там его посещали призраки. Мне бы не хотелось умереть таким образом.

Подобная рациональность делала его похожим на сумасшедшего. А иногда Вейни казалось, что перед ним рассудительный человек, способный к прощению. По его мнению, человек не мог говорить подобным образом с врагом. И ему казалось, что были моменты, когда они становились в большей мере братьями, чем когда-либо еще. В эти моменты он думал, что понимает Эриджа через его настроение, через складки и морщины, которые еще резче выделялись на его лице, делая его на несколько лет старше, чем он был на самом деле.

— Твоя хозяйка, — сказал Эридж, — все еще не покинула Моридж, хотя ты уверял меня в том, что она оставит нас?

— Это ее дело.