Книга И на вражьей земле... - Олег Шушаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увернувшись от истребителей прикрытия, младший лейтенант Пономарев сумел пробиться к бомбардировщикам, из раскрытых люков которых уже сыпались бомбы, и воткнул одному из них в бензобак длинную очередь. Показалось пламя. Самолет качнулся и, накренившись, пошел вниз, оставляя за собой густой черный хвост. Владимир перевернул машину и нырнул в другую сторону, уходя от потянувшихся в его сторону пулеметных трасс бортстрелков.
Отбомбившись, самураи, наконец, отправились восвояси. Можно было садиться.
И тут Кравченко увидел высоко в небе одинокий самолет: «Эге, Григорий Пантелеевич!.. Еще один разведчик!.. Фотоконтроль делает сволочь!»
Сообразив, что его заметили, самурай повернул на восток и, набирая скорость, стал уходить со снижением. Кравченко пошел за ним.
Погоня длилась довольно долго. Они уже мчались на бреющем над песчаными барханами. Как потом оказалось, японец утащил его за собой в самую глухомань, в пустыню Гоби. И только там Григорию удалось выйти на дистанцию огня. Он нажал гашетки. После чего, как и положено, последовал клевок носом в ближайший бархан. Отлетался, гад!..
Кравченко развернулся и пошел домой. Он привычно бросил взгляд на бензиномер и присвистнул. Бензина – ноль. Мотор зачихал, и винт остановился. Пришлось садиться прямо перед собой, не выпуская шасси…
Стояла неправдоподобная тишина. Он вдруг услышал, как тикают бортовые часы.
«Куда же это вас занесло, Григорий Пантелеевич?» – почесал Кравченко затылок, осматриваясь и вспоминая детали полета. К счастью, он все-таки успел перелететь Халхин-Гол и находился уже на своей территории. Хотя тогда этого знать и не мог.
Ну что ж, рассиживаться нечего, пора в путь-дорогу! Вот только ни воды, ни еды…
«Дали вы маху, товарищ комполка!» – Григорий пообещал себе, что когда вернется, заставит зам по тылу лично укомплектовать каждый истребитель аварийным запасом воды и бортпайком. И ежедневно проверять его наличие!
Он плюнул на нежелающий вывинчиваться компас и, сориентировавшись, зашагал на юго-восток. К полудню, как обычно, жара стала нестерпимой. Мучила жажда. И тут он увидел озерцо. Снял сапоги, зашел в воду, зачерпнул, хлебнул. И еле отплевался. Вода оказалась горько-соленой. Вдобавок ко всему, сапоги не захотели налезать на распухшие ноги. Пришлось обмотать портянками ступни и идти по сухой, колючей траве босиком.
Так он и шел два дня подряд. Сосал травинки, чтобы отбить жажду. Болели и кровоточили потрескавшиеся, сбитые ноги.
Наступила вторая ночь… Не спалось. Ночи-то в Монголии холодные. Да и какой сон на пустое брюхо!
Утром ноги идти отказались вовсе. Но он заставил их подчиниться и побрел дальше.
«В полк! В полк! В полк!» – твердил он сам себе. Вспоминал рассказы Александра Пьянкова, месяц назад угодившего в такую же ситуацию. Три дня он тогда выбирался из пустыни, раненый, и тоже без воды и без еды. И выбрался!.. И он выберется!
Третий день клонился к вечеру, когда Григорий увидел мчащуюся по степи полуторку. Он вытащил пистолет и несколько раз выстрелил в воздух. Грузовик остановился. Красноармеец увидел его и выскочил из кабины с винтовкой… Обросший, изможденный, с искусанным москитами лицом, Григорий еле держался на обмотанных портянками ногах. Губы у него обметало, распухший язык еле шевелился во рту:
– Пить!..
Шофер, разглядев ордена, дал ему фляжку с водой…
Кравченко искали и на машинах, и на самолетах. Искали его и монгольские конники. Маршал Чойбалсан звонил через каждые три часа в штаб авиации. Разнюхав об этом, хитрые самураи орали в громкоговоритель из своих окопов, что майор Кравченко перелетел к ним…
Через полтора часа Кравченко привезли в штаб корпуса. А вскоре он уже стоял, пошатываясь, перед юртой Смушкевича…
«Ну, вот и все. Можно отключиться…»
Что он и сделал.
Халхин-Гол, июль 1939 г.
Пятьдесят шестой истребительный авиаполк на Халхин-Гол привел врио комполка капитан Данилов… Полк был большой. Семь эскадрилий. Сто один истребитель! В том числе шестьдесят четыре И-16 и двадцать четыре новейших истребителя И-153 «Чайка». А в одной из эскадрилий И-шестнадцатых на машинах помимо пулеметов впервые были установлены по две двадцатимиллиметровых авиационных пушки ШВАК.
Пушечные «ишачки» Смушкевич сразу передал в двадцать второй полк. Оно и понятно. В пятьдесят шестом пилоты были пока еще необстрелянные… Командиром «пушечной» эскадрильи был назначен капитан Евгений Степанов.
В тот же день состоялось еще несколько назначений.
По рекомендации Жукова, комкор Смушкевич назначил майора Куцепалова командиром прибывшего полка. Капитан Иванищев стал заместителем начальника штаба, а старший лейтенант Ледневич – заместителем комэска капитана Кустова.
Полоса невезения у Степана Данилова что-то подзатянулась…
В Испании он провоевал полгода. Был награжден орденом Красного Знамени. Представлялся и ко второму ордену. Но представление где-то затерялось. А, может, легло под сукно по каким-нибудь совершенно прозаическим, Степану неизвестным, но от этого не менее фатальным причинам. Представление затерялось не на него одного. Вся группа осталась без заслуженных наград. Впрочем, через год справедливость была восстановлена и все они получили недавно учрежденные медали «За отвагу». Но медаль, она и есть медаль. Не орден, одним словом.
После возвращения из Испании старший лейтенант Данилов был направлен в Липецкую высшую летно-тактическую школу. А после ее окончания командовал эскадрильей. И это, когда его однокашники, все как один, получали майоров, а то и сразу полковников, и становились командирами полков и бригад!
Когда ему приказали возглавить пятьдесят шестой полк и прибыть вместе с ним в МНР, Степан подумал, что наконец-то все встало на свои места. Увы… Полком он командовал недолго. Привел его в Тамцаг-Булак, а на следующий день сдал майору Куцепалову. Такие дела…
Майор Куцепалов весь июнь не просто находился при Жукове в качестве советника по авиационным вопросам, что, само собой, было его основной обязанностью… За это время он совершил два десятка боевых вылетов и участвовал в нескольких воздушных боях. А двадцать второго даже сбил японский истребитель! Летал он на ястребке, который ему предоставлял майор Кравченко. Иванищев с Ледневичем ходили у Куцепалова ведомыми.
С самим собой он разобрался. Убедился, что пули не боится. И успокоился. И даже как-то вырос… Или выпрямился. Так или иначе, к нему вернулась уверенность в себе, а это для командира самое главное!
Получив полк, Куцепалов вообще воспрянул. Это не было понижением после бригады. Потому что полк был большой. А на бригаде он был врио. И вообще если честно, лучше командовать полком, чем гонять балду при штабе…
И тут грянуло Баян-Цаганское побоище!
