Книга Хундертауэр - Сергей Чичин

— Прямо герои, — пробурчал Чумп вдогонку делегатам. — В смысле те, собакорожие. Чего я не такой?

— Не шерстомордый? — уточнила эльфийка.

— Не герой. Хотя, как посмотреть — не будь героем, разве ж связался бы с этим, который на двух развилках шесть раз заплутал?

— Он же не один был, — вступился за генерала Хастред. — А вот где он собирается искать дракона, хотел бы я знать? Да еще прирученного? Потому как в горах, допустим, можно найти и не таких еще зверушек, но читал я, что для боевого применения их годами принято дрессировать.

Кижинга издал неопределенный горловой звук и, рывком поднявшись, устремился вслед парламентерам.

— Ну, этот хоть пауков не боится, — вслед ему рассудил Вово. Повел осоловевшим глазом на деликатно ожидающих в сторонке гноллих, те спешно подкатились, часто перебирая невидимыми под юбкой задними лапами. — Благодарствую от всех, матушки. Давненько так не кушали! И хоть полоскание в семи водах я по-прежнему почитаю излишеством, но свою прелесть и оно, оказывается, имеет.

— Вот запел! — изумилась эльфийка. — А то все молчал, словно косноязычный!

— Ты накорми так — и тебе спою. А где, скажите на милость, можно на ночь разместиться, никого не стеснив? Мы привычные, нам лишь бы с неба не капало!

— Это вам лишь бы не капало, а нам еще чтобы гнус этот лесной не донимал! Это твою шкуру и крокодил не прокусит, а меня и так уже до костей прогрызли.

Там, где генерал с сопровождающими сошелся с гноллами, уже вовсю кипела беседа, часть охотников подобрала добычу и потащила в деревню, а несколько наиболее маститых, разукрашенных сединой и шрамами, указывали в разные стороны и степенно объясняли, что и где. На деревню быстро опускались сумерки, но гноллы, как и гоблины, очевидно неплохо видели в темноте. Или им попросту было все равно, в какую сторону спроваживать гостей.

— Обойдется и без нас, — зевнул Чумп. — Поутру выслушаем анаральские идеи и лишний раз поймем, почему он, собственно, боевой офицер, хотя при такой харизме мог бы сделать знатную сутенерскую карьеру.

Ночь вошла в деревню, как входит, бывало, безжалостный отряд карателей, умело и без лишней суеты расплескавшись по всем уголкам, зажав в надежных кольцах редкие очаги сопротивления, зажженные заботливыми гноллихами в плошках сальных светильников. В небе проявилась россыпь бледных северных звезд, затихло потихоньку шелестение жизни по окрестным лесам под мягкой поступью темноты, и мир погрузился в блаженную дремоту, баюкая и оглаживая все живое невесомыми нежными пальцами забытья. И одно лишь событие на миг нарушило безмятежный покой сонной гнольей деревушки — событие, взорвавшее ночь громовым раскатом командного баса:

— Чумп, твою мать, волоки эльфскую чачу!..

А потом снова были тишина и покой.

А проснулся Хастред от того, что кто-то стаскивал с него сапоги. И даже уже стащил один, судя по тому, что пятке свежо и щекотно — не иначе как от травы, на охапке которой он вчера улегся почивать. А второй сапог как раз покидал ногу и только слегка зажал ступню зауженным, как было модно лет полста тому, голенищем.

«Вот же собаки», — с неодобрением подумал на чересчур уж гостеприимных гноллов книжник и исполнил маневр, какой вот уже много лет мечтал опробовать на каком-нибудь подходящем мерзавце. Он резким движением на себя выдернул у мародера ногу, одним махом подцепил лежащий рядом верный топор, лихо перекатился к супостату и, распрямляя тело как витую пружину гномьих часов…

Правда, топора он не нашел, при перекате здорово отбил плечо и спину, а когда начал распрямляться… Короче говоря, четырехугольная с кисточкой форменная шляпа профессора каллиграфии снова замаячила в его планах на жизнь.

Под аккомпанемент обидного эльфийского смеха.

— Ну, этот хоть дернулся, — похвалил его Чумп. — Я всегда знал, что городская жизнь вырабатывает у нас, гоблинов, звериные инстинкты. Особенно в сочетании с давно ушедшей модой.

Хастред потряс головой и, задрав уткнувшуюся в утоптанную землю физиономию, поглядел вверх и по сторонам.

Чумп стоял по самому центру отведенного гоблинам под ночлег сарая — примерно там, где и должен был находиться похититель сапог. Тайанне подпирала стенку в отдалении, давясь беззаботным хихиканьем. Рядом с ней сложена была целая куча оружия, в том числе его топоры, заботливо уложенные вчера рядом с собой, а еще — груда сапог. Обнаружились тут и неподъемные, подбитые сталью генеральские камнедавы, и перевитые шнурами щегольские казаки Кижинги, и стоптанные расхристанные зембусовы бахилы, и даже один из собственных Хастреда амфибьих сапог с клинком на подошве. Правый. Левый обнаружился так и повисшим на ноге (именно он послужил причиной того, что книжник подвернул ногу и не устоял в своем чемпионском рывке).

— Проверка, — пояснил Чумп. — Кто как дрыхнет. Поздравляю, ты единственный, кто хоть проснулся. Что дальше? Будем штаны утаскивать?

Хастред повернулся туда, где на разложенных вдоль стены сарая кипах свежей травы дрыхли их беззаботные спутники, и был вознагражден за усилие видом четырех пар голых пяток. Самыми черными, к его удивлению, приключились вовсе не Кижингины, отливающие, напротив, какой-то детской розовостью, а безразмерные подошвы Вово. Впрочем, чего еще ожидать после его рейда босиком через лес.

— Вот уж что-что, а штаны их мне даром не нужны, — пробурчал книжник. — Мало ли чего они в них наложили для памяти и легкого опознания. Что, утро уже? И чего ж вам не спится, вредители?

— Мы вообще не спим, — напомнила эльфийка, толкнула рукой дверь, и Хастред убедился, что снаружи уже светло. — Не в смысле вредители, а мы, эльфы. Мог бы знать.

— А я, наверное, тоже эльф, — посетовал Чумп. — В душе. Никак иначе и не объяснишь моих антиобщественных выходок. Вот еще только ругаться научиться, и попробую это самое, наше народное эльфийское, под луной на балалайке.

— А потом — пространство рвать, — в тон продолжила Тайанне. — И будем с комфортом путешествовать.

— А потом выйду замуж за видного книгочея и заживу счастливо.

— На меня не рассчитывай! — содрогнулся Хастред. — Народ не поймет, и это… ты совсем некрасивый.

Он уселся на землю и принялся возвращать полустянутый сапог на ногу. Сапог налезать отказывался, пришлось стаскивать, перематывать портянку, а пока обул обе ноги — в голове созрел план действий.

— Для начала давайте к ведьме прогуляемся, — предложил он. — И аппетит нагуляем к завтраку — если, конечно, Вово нынешний завтрак еще вчера не пожрал — и узнаем, может, чего ценного. Гноллы гноллами, а своей голокожей я больше верю.

— Все твои проблемы именно от этого, — поучительно заметил ущельник.

— От того, что гноллам не верю?

— Нет. От того, что веришь бабам.

Хастред поднялся с земли, отряхнул штаны и подобрал из угла азуредж. Навьючивать на себя полупудовый боевой топор и бегать с ним невесть по каким чащам ему было лениво. Вряд ли в окрестностях деревушки гноллы позволяют обретаться какой серьезной напасти. Чумп тоже отнесся к оружию с пренебрежением, оставив рапиру лежать в углу, а вот Тайанне посох оставить не решилась — очевидно в опасении, что спящие красавцы, безвременно проснувшись, его употребят не по назначению.