Книга Повелительница снов - Ирина Дедюхова

И хотя Игорь был слеплен на славу, но чего-то очень важного для себя Варька в нем не находила. Была в нем какая-то крошечная червоточинка, разъедавшая его душу. Нет, такой Игорек не станет следовать своему предназначению, не увидит и не поймет его. От него заранее веяло обеспеченной скукой, полной солнца и незатейливых радостей. И все-таки она в него влюбилась, поддавшись общему психозу девушек восьмых классов. В ту весну Игорь, против своей воли, стал героем толпы. Большинство девочек школы увидели в нем подходящий объект для изливания своего незрелого чувства, иногда это принимало характер массового психоза экзальтированных барышень, и доставляло много хлопот и неприятностей как Игорю, так и его родителям.

Эта была еще одна странность новой Вариной школы. В переменку мальчики оставались в классе громить парты, а девочки гурьбой с визгом бросались отлавливать Игоря. У Вари было такое чувство, что она находится в сбесившемся от оводов коровьем стаде.

Такая любовь, естественно, случается за компанию. В клубе любителей поэзии она сидела за одной партой с тихой застенчивой девочкой Леной, которая всю зиму шепотом рассказывала ей о своей любви к школьному идолу — Игорю. Потом они вместе возвращались из школы, и Лена находила в Игоре все новые и новые замечательные черты. До формирования на их потоке двух математических классов, в одном из которых теперь училась Варька, Лена и Игорь были одноклассниками. За долгую зиму Варя узнала практически всю его жизнь. Кроме того, Лена вела дневник, в который подробно записывала все высказывания Игоря, отмечала каждую его гримасу или улыбку. Дневник она, конечно, заставила прочесть Варьку. После этого Варваре оставалось только влюбиться в Игоря, потому как она тоже была не каменная. Лена просто была в восторге! Они стали любить Игоря гордо, тайком, в отличие от остальных, которые с гиканьем бежали за Игорем из школы.

Это чувство захватило ее так, что, забыв все предостережения бабушки, она однажды погадала Лене на картах. Выходила практически немыслимая, невозможная картина. По картам получалось, что Игорь проживет интересную спокойную жизнь в чужой прекрасной стране с красивой верной женой, у него будут замечательные дети, которые будут стыдиться родины их отца. А Лена еще дважды в жизни после школы увидит Игоря, когда тот приедет в родной город навестить мать. Она будет долго говорить с ним, все в нем поймет, но никогда ничего у них не будет, даже поцелуя, и из всей дикой толпы сегодняшних влюбленных только она будет продолжать любить его до своего смертного часа. После этого предсказания девочки, кажется, недели две не разговаривали, но для Лены оно не изменило ничего. Случайно встретившись с Варей уже в другом отрезке жизни, Лена, забыв, конечно, их детские разговоры, рассказала ей все то, что та и так знала много лет назад. Игорь совершенно изменился, приобретя редкие для русского человека качества — прагматичность и расчетливость, и прекрасно устроился в США. Он так и не увидел в Лене того единственного, данного ему судьбой огонька, по которому многие тоскуют в юности и который благополучно забывают в зрелые годы.

Однажды на заседании клуба Лена попросила Варю написать в стихах что-нибудь об Игоре. "Это была бы наша тайна!" — чуть не со слезами умоляла она. Она оформляла тайный альбом, посвященный ему, и там оставалась несколько пустых мест, которые она решила заполнить стихотворными посвящениями своему кумиру.

А Варю к весне стало одолевать давнее беспокойство. Стихи лишь усиливали его. Они вообще лучше всего получались у нее только тогда, когда она слушала негромкое пение двух призраков с длинными жесткими волосами, собранными в какие-то немыслимые пучки, когда они сидели на корточках в войлочных расшитых жилетах с кисточками, одетых на кожаные латы. Стихи о любви поэтому получились энергичного, полувоенного содержания, но она знала, что ее мрачным спутникам они понравились, именно так они представляли любовное чувство в свою варварскую эпоху.

Я раздавлена копытами коней!

Грудь пронзили спицы колесницы!

Помню взлет рванувшихся бровей

Не сдержавшего коней возницы.

Солнце — пламя, грива у коня,

Мнущего вселенную копытом.

Жизнь по капле цедит из меня,

Подступает смерть с лицом закрытым.

Багровея, отгорит закат,

Медленно поглотит колесницу…

Мне теперь дороги нет назад!

Мне отрезан путь тобой, Возница!

Лена с сомнением спросила: "Это о любви?" Варя заверила ее, что стихи, конечно же, о любви, а не о давнем дорожно-транспортном происшествии.

— Понимаешь, Лена, — терпеливо поясняла ей Варя, — когда тебя рубанут от шеи до паха, а конь твой, испугавшись, убегает от тебя, то ты видишь, что в его гриве запуталось солнце. И такое ощущение возникает, что вместе с конем тебя покидает и солнце, рушится вселенная. А если при этом тебя и на колеснице переедут, что иногда в сумятице случается, то ты уже точно познаешь все муки неразделенной любви.

Лена ушла потрясенная, твердо уверенная в поэтическом даре Варвары и глубине ее чувств к Игорю.

СЕМЕЙНЫЙ ДОСУГ

Летом Варькины родители купили машину. И хотя мама копила на нее деньги очень долго, хотя это был всего лишь «Москвич» местного производства, хотя в дело пошли и отпускные родителей, деньги все равно пришлось занимать. Заняли у папиных подчиненных в управлении, других знакомых в городе не было, родных тоже. Поэтому надо было рассчитаться с долгами в строго оговоренные сроки. А ведь еще надо было на что-то жить. С покупкой, конечно, надо было бы обождать, но именно в то лето папе в тресте дали квиточек на машину, которую надо было забирать с завода в недельный срок. Родители просто за голову хватались от свалившихся на них проблем. Варя тоже раздумывала, потому что поняла, что без нее они уже не сдюжат. Утром она объявила родителям, что всю клубнику с их огорода, которая поспевает через неделю, она продаст на городском рынке. Клубники за сезон набиралось у них ведер двадцать, а то и больше, а клубничного варенья в яме хранилось на два-три года вперед.

Родители были в замешательстве. В газетах вовсю клеймили подростков, торговавших по осени на базаре клюквой, и призывали выкорчевывать нетрудовые доходы и частное собственничество. А тут сама Варвара на рынок попрется. Может быть, старуху какую нанять? А вдруг она заявление куда надо напишет? Или деньги не отдаст? Папе рисовались страшные картины, как его знакомые со смехом рассказывают друг другу, что его дочь торгует на рынке клубникой! А вдруг Варьку за это из школы выгонят?

Варька и сама была не полной дурой, поэтому и у нее мысли были самые невеселые: ее хватают на рынке, папу за плохое воспитание дочери выгоняют с работы и из партии одновременно, а маму снимают с заведующих отделением стоматологической клиники. Может быть, даже в местной газетке о них пропишут. Да пошли они все! Сейчас! Лебеду жрать начнем! Вот пусть ей кто-нибудь слово поперек скажет! Пусть вначале сам эту клубнику обработает два раза в год, а потом ей объяснит, почему ее продажа — нетрудовой доход.

Короче, много было опасений, но другого выхода никто из них не предложил. Варька твердо решила никому на рынке в руки живой не даваться, а если кто чего потом скажет, так на все отвечать твердо: "Ни колы цого ны було!"