Книга Анжелика. Тени и свет Парижа - Анн Голон

Анжелика от отчаяния не находила себе места. Ей казалось, что она сходит с ума.

Флоримон там, в лапах этого отвратительного Гнилого Жана, малыш плачет, зовет маму!.. А Кантора и вовсе навсегда увезли неизвестно куда!

— Надо идти за Кантором, — сказала несчастная мать, — возможно, цыгане не успели уйти слишком далеко от Парижа.

— Моя бедная Маркиза, ты потеряла последний разум!

Но Анжелика уже шагала прочь. Полька последовала за товаркой.

— В конце концов, — покорно пробурчала она, — можно и пойти. У меня есть немного денег. А вдруг они согласятся его перепродать…

* * *

Дождь лил весь день. Воздух пропитался влагой, пахло осенью. Мокрые мостовые блестели.

По правому берегу Сены подруги вышли из Парижа у Арсенальной набережной. Вдоль горизонта низкое хмурое небо пересекала широкая багровая полоса заката. Наступивший вечер встретил путниц холодным ветром. Жители предместья сообщили, что видели цыган у моста Шарантон. Подруги шли очень быстро. Время от времени Полька пожимала плечами и бранилась, но назад не повернула. Она шагала за Анжеликой с фатализмом, который свойственен людям, привыкшим идти по приказу без остановки по любой дороге, в любую погоду, даже не задумываясь, куда и зачем.

Так они подошли к мосту Шарантон. Уже виднелись костры, разведенные на лугу, чуть в стороне от дороги.

Полька остановилась.

— Это они, — выдохнула она. — Нам повезло.

Женщины двинулись в сторону лагеря. Вне всякого сомнения, табор выбрал это место для привала, привлеченный близостью густой дубовой рощи. Единственным укрытием для цыган в дождливую ночь служили полотнища, натянутые меж ветвей деревьев. Женщины с детьми сидели вокруг огня и жарили на огромном вертеле барана. В стороне паслись худые лошади.

Анжелика с подругой приблизились к лагерю.

— Постарайся их не раздражать, — прошептала Полька. — Ты даже и представить не можешь, какие они злые! Они нас зарежут, как овец, и больше о нас никто и не вспомнит. Дай мне с ними поговорить. Я немного знаю их язык…

Огромный верзила в меховой шапке отошел от костра и направился к незваным гостьям. Те подали условный сигнал, по которому члены воровского братства узнавали друг друга, и мужчина быстро ответил им. Полька принялась объяснять цель визита. Анжелика ничего не понимала из тех фраз, которыми они обменивались. Она пыталась догадаться по лицу цыгана, о чем он думает, но было так темно, что Маркиза Ангелов не смогла различить черты его лица.

Наконец, Полька достала свой кошель; мужчина взвесил его на руке и удалился к костру.

— Он сказал, что ему надо переговорить с людьми из табора.

Женщины ждали, леденея на ветру, который дул с равнины. Той же уверенной и легкой походкой цыган вернулся.

Он что-то коротко сказал.

— Что он говорит? — задыхаясь, спросила Анжелика.

— Он говорит… что они не хотят возвращать ребенка. Они считают его очаровательным и милым. Они его уже полюбили. Они говорят, что довольны «покупкой» и не хотят от нее отказываться.

— Но это невозможно!.. Мне нужен мой ребенок, — закричала Анжелика.

Она сделала движение по направлению к лагерю, но Полька удержала подругу за руку.

Цыган достал шпагу, другие мужчины из табора уже спешили ему на помощь.

Проститутка потащила растерянную мать к дороге.

— Ты сумасшедшая!.. Ты что, хочешь, чтобы тебя убили?

— Это невозможно, — твердила Анжелика. — Надо что-то предпринять. Они не могут увезти Кантора далеко… далеко…

— Да не изводи ты себя так, это жизнь! Не сегодня, так завтра, но дети уходят… Чуть раньше, чуть позже — все едино. У меня тоже были дети! Думаешь, я знаю, где они теперь? И мне это не мешает жить!

Анжелика замотала головой, чтобы не слышать этих увещеваний. Вновь зарядил дождь, частый и мелкий. Надо что-то делать!..

— Я поняла, — заявила Маркиза Ангелов. — Возвращаемся в Париж. Мне надо вернуться в Шатле.

— Вот именно, давай вернемся в Париж, — одобрила Полька решение спутницы.

Они вновь побрели по дороге, спотыкаясь в лужах грязи. Ноги Анжелики, обутые в грубые башмаки, кровоточили. Промокшая юбка при порывах ветра липла к ногам. Молодая женщина чувствовала, что слабеет. Вот уже сутки она ничего не ела.

— Я больше не могу, — прошептала она, останавливаясь, чтобы перевести дыхание. — А нам надо спешить… спешить…

— Подожди, я вижу позади на дороге свет фонарей. А что, если эти всадники скачут в Париж? Мы их попросим посадить нас на лошадей позади себя.

Полька отважно встала посреди дороги. Когда кавалькада поравнялась с женщинами, проститутка выкрикнула своим хриплым голосом, которому она умела придавать обольстительное очарование:

— Эй! Любезные сеньоры! Пожалейте двух красивых девушек, попавших в беду! Мы сумеем вас отблагодарить.

Всадники придержали лошадей. В темноте можно было разглядеть только их плащи с поднятыми воротниками и промокшие фетровые шляпы. Они обменялись несколькими фразами на иностранном языке. Потом Анжелика увидела протянутую руку и услышала молодой голос, говоривший по-французски:

— Садитесь, моя красавица.

Последовал энергичный рывок, и молодая женщина оказалась сидящей боком позади всадника. Лошади возобновили свой бег.

Полька заливалась смехом. Заметив, что мужчина, посадивший ее позади себя, был иностранцем, проститутка принялась обмениваться с ним шутками на плохом немецком, который она выучила на полях сражений.

Спутник Анжелики произнес, не оборачиваясь:

— Обнимите меня покрепче, любезная. У моего коня слишком жесткая рысь, а седло узкое. Вы рискуете упасть.

Маркиза Ангелов повиновалась и обняла молодого человека, прижав свои замерзшие ладони к его горячей груди. Это тепло прибавило ей сил. Анжелика прильнула щекой к крепкой спине незнакомца и наслаждалась минутами отдыха. Теперь, когда она решила, что должна делать, несчастная женщина чувствовала себя спокойнее. Вскоре Анжелика поняла, что всадники — это группа протестантов, возвращающихся из храма в Шарантоне[44].

Когда кавалькада въехала в Париж, спутник Анжелики заплатил за нее дорожную пошлину у ворот Сен-Антуана.

— Куда вас отвезти, красавица? — спросил всадник, на этот раз обернувшись, чтобы разглядеть лицо женщины.

Анжелика сбросила оцепенение, в которое впала во время скачки.

— Я не хотела бы злоупотреблять вашим вниманием, месье, но буду очень признательна, если вы доставите меня к Большому Шатле.