Книга Отель, портье и три ноги под кроватью - Яков Томский

Я взял плитку «Херши», сел посреди моря чемоданов и заплакал, как девчонка, откусывая большие куски шоколада и не вытирая слез. Это был один из незабываемых, поворотных моментов в жизни.

Почему я с такой грустью все воспринимал? У меня не было финансовых проблем. Не было детей. Но ничего не менялось. Я не мог позволить себе уйти с этой работы; куда бы я пошел? В другой отель? Возможно, именно этот отель – причина моей боли? Абсурд. Прежде всего, я знаю наверняка, что другой отель будет таким же говном, только в другом унитазе. Кроме того, смена гостиниц не только отбросит меня на стартовую зарплату, еще я потеряю свое право на лучшие смены и буду снова назначен на ночные на невообразимо долгий срок, причем, опять же, за меньшие деньги. Ни в коем случае. Оставить эту сферу вообще? Моя квалификация по сравнению с тем временем, когда я только приехал в этот город, понизилась. И Нью-Йорк уже изменил меня. Будучи окружен таким обилием денег, такими большими возможностями, в конце концов, я и сам захотел все это. Я хотел иметь черную карту. Я хотел ходить в театры на Бродвей. Я хотел говорить с менеджером.

Меня не интересовала руководящая должность. Работать в «Бельвью» приходилось даже больше, потому что менеджеры не задерживались в отеле дольше чем на шесть месяцев. В Новом Орлеане менеджерам было не все равно. Они сидели на работе дополнительные часы, чтобы помочь начальнику ночной смены в особенно оживленные ночи. Они жертвовали выходными, потому что какая-то внезапно возникшая группа из ста бизнесменов в последнюю минуту перенесла свою конференцию из Лас-Вегаса в Новый Орлеан. Они отводили нас в сторону и спрашивали, как мы поживаем. В «Бельвью» они звонили из какого-нибудь бара в Квинсе и говорили, что больны (как и рядовые сотрудники) за час до начала смены, вынуждая менеджера оставаться на вторую смену подряд без подготовки. Потом начальник, которого подставили, делал то же самое со следующим начальником – ну, это, знаете, справедливости ради. Менеджеров «Бельвью» увольняли за употребление наркотиков, за то, что они делали ребенка сотрудницам рецепции или крали деньги из кассы, или писали на лестнице; а те, кому случалось ходить на работу регулярно, внезапно приходилось покрывать эти дополнительные смены. Кроме того, мне платили больше, чем им. Я не мог даже представить, что сделаю столь безумный шаг, особенно когда приобрел больше опыта в манипуляциях с наличными. Но чем мне гордиться? Ничем. Гарантированным рабочим местом. Приоритетностью смен. Да пошло оно все.

Но у меня была эта шоколадка. Я медленно доел ее и выплакался как следует. Потом спустился к стойке и доработал свою смену.

А потом – потому что уже пришла пора – мне стукнуло тридцать.

И вот теперь, спустя неделю, передо мной стояла другая гостья, просившая об особом отношении. Но, вы знаете, она не выглядела демонстративно богатой и не была груба. И нам обоим только что исполнилось тридцать. Поэтому я позаботился о ней.

– Понял, – сказал я ее бюсту.

Через десять коротких секунд я перевел ее в номер с видом на Централ-парк и выдал новые ключи.

– Вид на парк, и я пришлю красное вино. Приятного пребывания. Следующий гость, пожалуйста?

– Спасибо. Меня зовут Джули, – ответила она.

– Feliz cumpleanos[26]. Следующий гость, пожалуйста?

Пять минут спустя Кайла сообщила, что меня вызывают из номера 3601.

– Добрый вечер, спасибо за звонок на рецепцию. Это Томас, чем могу помочь? – Опять эти заученные фразы!

– Привет, это Джули. Огромное спасибо. Мне ужасно нравится!

Это было очень мило. Стало понятно, что она довольна. От ее восторженного возгласа у меня на душе немного потеплело.

– Здорово. Я рад.

– Я пригласила несколько подруг, и если они подойдут к стойке, направьте их сюда, пожалуйста.

– Конечно. Я запишу вас в наш список мероприятий на случай, если они подойдут к другому сотруднику.

– Спасибо еще раз. Мне очень, очень нравится.

– Я очень, очень рад, – ответил я с улыбкой.

Через час – снова звонок.

– Спасибо за звонок на рецепцию, – я робот, я робот.

– Привет, Томас, это я.

– Что-нибудь нужно?

– Вы не могли бы подняться?

– Простите?

– Можете ли вы подняться ненадолго, в гости?

– Я не могу.

– У нас тут вечеринка в нижнем белье, Томас. Тут восемь девушек в нижнем белье и…

– Я действительно не могу…

– Подождите, дайте договорить. У нас есть шампанское и клубника в шоколаде. Восемь девушек в дорогом нижнем белье, Томас.

– Слушайте, я здесь работаю. Я не могу тусоваться в номерах.

– Когда вы заканчиваете?

– Нет. Я ни при каких обстоятельствах не могу развлекаться в собственном отеле.

– О. Что ж, вы меня расстроили.

Я положил трубку на рычаг. Подошел посыльный Бен.

– Черт, что с тобой?

– Восемь девушек в трусиках, Бен. Номер 3601, восемь девушек в трусиках.

– Ах, вот в чем дело. Пойду-ка я постучусь к ним, спрошу, не нужен ли им лед. Ну, это, для сосков.

Через три часа я, закончив смену, подсчитывал выручку в подсобке. Данте сообщил мне, что меня снова спрашивают из номера 3601. Я попросил его сказать, что ушел домой.

– Чего они хотят? – спросил я.

– Интересуются, есть ли у нас Библии.

– Они хотели Библию?

– Именно, шеф.

– Что, собственно, все это значит? – почесал я затылок.

– Может быть, молитвенное собрание? Хотя сдается, там просто лесбийская вечеринка.

На следующий день меня ждал конверт. Никаких денег, только номер телефона. Довольно откровенно. Я позвонил, Джули пригласила меня на свидание. На первом свидании я спросил ее про Библию. Они просто хотели забить косяк.

В отеле «Бельвью» нет Библий.

Дело закончилось тем, что в течение следующих нескольких лет я периодически встречался с Джули. Ее жизнь сильно отличалась от моей. Она приехала в Нью-Йорк, чтобы жить гламурной жизнью и, заполучив неплохую должность в финансовом секторе, весьма преуспела в этом. Она обедала в лучших ресторанах и ходила на все театральные премьеры. Ее приглашали на мероприятия с фуршетами в Музее современного искусства, она ездила на вечеринки «Кентукского дерби» в Верхнем Ист-Сайде, где все носили шляпы времен рэгтайма и пили «коляски мотоцикла»[27]. Она брала в аренду лимузины и пила шампанское.

«Я пью только шампанское и никогда никого не жду». Прямо так и говорила.