Книга Змеиный зуб - Фэй Келлерман

— Очевидно. — Уэбстер улыбнулся. — Мне стоит немалых трудов раздобывать хорошие записи. Как только заканчивается мое рабочее время, я отправляюсь на поиски. Разумеется, я знаю, куда идти и где искать. Вы не против, если мы сядем?

Гаррисон жестом указал на диван.

— Хотите выпить?

— Нет, благодарю вас.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если я налью чего-нибудь себе?

—Это ваш дом, мистер Гаррисон, — заметил Уэбстер. — Вы делаете мне одолжение, принимая меня здесь.

— Хорошо сказано.

Гаррисон подошел к бару с зеркальными дверцами и достал оттуда высокий хрустальный стакан.

— Хотите, я поставлю компакт-диск, который вас заинтересовал?

— Буду признателен.

— Значит, решено. — Дэвид Гаррисон плеснул в стакан двойную порцию неразбавленного виски «Джонни Уокер» из бутылки с синей этикеткой. — Вы очень неплохо работаете под южанина, — заметил он. — Должно быть, это помогает вам добиваться успеха у девушек.

—Так оно и было, пока я не женился, — широко улыбнулся Уэбстер.

Дэвид Гаррисон отхлебнул из стакана изрядный глоток и поставил обещанный компакт-диск с музыкой Сибелиуса.

— А теперь вы добропорядочный семьянин и трудолюбивый, добросовестный полицейский.

— Верно.

Гаррисон нажал на кнопку «пуск», и комнату заполнили чудесные звуки. Уэбстеру захотелось прикрыть глаза и забыть обо всем, полностью погрузившись в чарующий мир, созданный великим финским композитором. Однако вместо этого он вынул свой блокнот и стал ждать, пока Гаррисон прикончит виски и сядет. Допив скотч, молодой человек снова наполнил стакан и опустился на обитый кожей, довольно неуклюжей формы стул. Халат его распахнулся, открывая глазу тощий торс с поросшей редкими волосками цыплячьей грудкой. Сев, Дэвид Гаррисон широко раздвинул ноги. Поскольку ширинка его пижамных брюк была застегнута лишь частично, Уэбстер получил возможность убедиться, что трусов на хозяине дома не было.

— Я от души сочувствую вашему горю, мистер Гаррисон, — сказал детектив.

— Можете за меня не переживать, — откликнулся Дэвид и посмотрел Уэбстеру прямо в глаза.

— Надеюсь, вы позволите мне задать вам несколько вопросов? — спросил Уэбстер.

— Можно подумать, что у меня есть какой-то выбор, — улыбнулся молодой человек. — У меня ведь его нет, не так ли?

— Всего пара вопросов, сэр.

— Все что хотите, cap.[6]

— А вам пальца в рот не клади, — улыбнулся Уэбстер.

— Если меня подпоить, я становлюсь очень уступчивым. — Гаррисон подмигнул детективу и рассмеялся. — Что, немножко запаниковали, cap? Ладно, не волнуйтесь. Вы не в моем вкусе. — Он слегка наклонился вперед. — Я в своей жизни очень много экспериментировал, но, увы, — оказалось, что в смысле секса я весьма скучен и примитивен. Как ни странно, при всем моем богемном характере и образе жизни, я предпочитаю женщин. Очень жаль, но это факт. А в остальном я вполне достойный образчик эксцентричного чудака.

Допив вторую порцию виски, Гаррисон встал и налил себе еще.

— Вообще говоря, — добавил он немного погодя, — я всего-навсего занудный бисексуальный пьяница.

— Вы где-нибудь работаете? — спросил Уэбстер.

Гаррисон снова поднес к губам стакан.

— Я дизайнер театральных декораций. Только что закончил оформление оперы «Тоска» у Дороти Чейндлер. Дирижирует Бертичелли, если вам интересно.

— Мне это ни о чем не говорит.

— Он... ограниченный тип с весьма узким видением. Я сделал нечто необыкновенное — пышное, изобилующее спецэффектами, удивительно яркое и очень напоминающее стиль Диснея. Именно то, что нужно безвкусной и пресыщенной лос-анджелесской публике. — Гаррисон глотнул еще виски. — Я и на киношников работаю, но с каждым годом все меньше и меньше, потому что там декорации теперь в основном создаются с помощью компьютерной графики. Но я не особенно переживаю по этому поводу. Между прочим, недавно я заключил весьма выгодный контракт с одной компьютерной компанией, обслуживающей потребности Голливуда. — Молодой человек самодовольно улыбнулся. — Моя фамилия Гаррисон, моя компьютерная специализация — графика.

— У вас хорошо идут дела, сэр?

— С момента смерти моих родителей дела у меня идут исключительно хорошо.

— Сколько вы сейчас стоите? — спросил Уэбстер после некоторого колебания.

— А вы любопытный человек, не так ли? — Гаррисон налил себе еще на палец виски. — Я стою несравнимо меньше, чем моя сестра. Но по крайней мере я рад, что меня вообще не лишили наследства. Для меня это был приятный сюрприз. Я, честно говоря, думал, что папаша поставил на мне жирный крест. Должно быть, мать сумела уговорить его изменить свое решение как раз незадолго до того, как их... — Дэйв посмотрел на стакан. — Я не могу назвать вам точную цифру. Думаю, что она должна быть семизначной, но где-то у нижней, так сказать, границы. Жанин в курсе всех этих деталей. По завещанию она обязана выдавать мне мои деньги долями через определенные промежутки времени. Она мой... опекун. А я, соответственно, как бы ее воспитанник — так получается. Ситуация довольно забавная.

— Вы что же, не доверяете своей сестре?

— В известном смысле да, не доверяю. — Гаррисон поднял вверх указательный палец. — Но даже если Жанин присвоит себе все, думаю, мое положение будет лучше, чем два года назад, когда я сидел в тюрьме без каких-либо надежд на наследство. А! Вот оно, мое любимое место в этом произведении! Какая гармония!

Уэбстер на секунду переключил свое внимание на музыку, изо всех сил стараясь не уподобляться неосторожному путнику, поддавшемуся чарам сладкоголосых сирен, — нельзя дать отвлечь себя от того дела, ради которого он пришел.

— Чудесно, — поддакнул детектив.

— Это неземная музыка!

— Согласен с вами.

— И тем не менее вы должны делать свою работу.

— Да, это так. — Уэбстер не без сожаления снова уставился в блокнот. — А за что отец лишил вас наследства?

— За употребление кокаина. Отец на дух не переносил наркотики. — Гаррисон поднял вверх руку со стаканом. — Это, разумеется, в счет не идет. — Он выпил еще виски. — Ну, а потом на него, должно быть, произвело впечатление мое успешное лечение от наркомании... и то, что весь прошлый год у меня была постоянная работа. Я больше не зависел от него, и, думаю, это сыграло немаловажную роль. Как только его деньги перестали быть предметом торга, мне отрезали мой кусок пирога. Ваше здоровье!

Прикончив очередную порцию «Джонни Уокера», Дэвид Гаррисон снова сел на стул.

— Теперь относительно моей сестры... — На лице Дэвида появилась недобрая улыбка. — Мою сестричку всю жизнь баловали, в результате чего она стала совершенно испорченной девчонкой. А баловали ее, во-первых, потому, что она была очень, очень красивой малышкой, а во-вторых, по той простой причине, что она была посредственностью и не обладала никакими талантами и способностями. Сейчас Жанин двадцать восемь лет. Она никогда не работала, ни одного дня за всю свою жизнь. Она никогда не знала, что такое ответственность, и никогда не расплачивалась за последствия своих поступков. С другой стороны, я о подобной роскоши не мог и мечтать, потому что был развитым, умным, одаренным ребенком. Вот такие дела. Я изложил вам всю сагу о Гаррисонах, если можно так выразиться, в чистом виде, без всяких прикрас. У вас еще есть ко мне вопросы, cap?