Книга Паранойя - Джейсон Старр

Пока Пола готовилась ко сну, я вывел Отиса на прогулку. Теперь наши с Полой отношения уладились, Отис стал вести себя по-другому. Он опять расхрабрился, бежал впереди меня, обнюхивал на улице все и вся и все время куда-то рвался.

Шагая с Отисом по направлению ко Второй авеню, я понял, почему Рудник решил рассказать обо мне жене. Он боялся, что я буду его шантажировать, поэтому заранее рассказал ей, что я обвиняю его в сексуальных домогательствах, — до того, как я успею сделать свой ход. По-видимому, он сказал ей, что я — сумасшедший и что я выдумал историю об изнасиловании, после того как прочел в газетах о нем и мальчике из футбольной команды, чтобы потом потребовать с него деньги за молчание. Таким образом, если бы мои обвинения получили огласку, у Рудника оставался шанс, что жена ему поверит.

При мысли о том, какой страх терзал Рудника в последние дни жизни, я улыбнулся.

Дойдя до угла Шестьдесят четвертой и Второй, я решил было пройти дальше на восток и проверить мусорный контейнер, в который бросил пакет с вещдоками, но передумал. Это было слишком опасно — наверняка полицейские установили за мной слежку и только и ждут, когда я сделаю неверный шаг. Я повернулся на 180 градусов и пошел назад к дому.

Глава четырнадцатая

В первый раз после более чем недельного перерыва мы с Полой занимались любовью. Утром, когда будильник зазвенел, мы все еще лежали в объятьях друг друга. Вставать не хотелось. Мне было радостно от того, что я снова лежу в постели с женой, как человек. Я понимал, что чуть было не потерял ее насовсем, и мысленно поклялся никогда больше не доводить ситуацию до ручки.

В душ мы пошли вместе. Времени снова заняться любовью у нас не было, но мы целовались и намыливали друг друга, как новобрачные. Хотелось, чтобы впереди был выходной или чтобы можно было позвонить на работу и сказаться больным. Но мы решили просто пораньше вернуться домой, например к семи, и провести вместе весь вечер и всю ночь.

На утро у Полы была назначена встреча, и примерно без четверти семь она ушла. Я не торопясь побрился и оделся. Несмотря на события последних двенадцати часов, я чувствовал прилив сил. Я включил музцентр и поймал станцию, крутившую рок, чего за собой обычно не замечал. Уже много лет по утрам я одевался без всякой музыки.

Я вывел Отиса на прогулку, потом вернулся в квартиру и позавтракал хлопьями с изюмом, кусочком поджаренного хлеба, выпив полстакана апельсинового сока. В восемь я вышел из дома.

В половине девятого, минута в минуту, я стремительно вошел в здание в предвкушении долгого трудового дня. Мне предстояло откоординировать три новых проекта, и я собирался взяться за дело засучив рукава. Я снова чувствовал себя звездой, топ-менеджером — как привык чувствовать себя на своей прежней должности в «Сетевых Стратегиях». Когда я шел по коридору к своему закутку, в моей походке была упругость, уверенность, которой мне не хватало последние месяцы. Я больше не ощущал себя человеком, который только получает деньги. Отныне я был важной частью компании. Ее лицом.

Почти все утро я провел на телефоне с Джимом Тернером и другими людьми из ИСМ-отдела фирмы «Лумис и Колдуэлл», обсуждая детали проекта по переводу их системы в «Линукс». Я договаривался о том, что к двум часам приеду к ним вместе с одним из наших менеджеров и парой ребят-айтишников. Я был так поглощен делами, что почти забыл о полицейском расследовании. Иногда в памяти всплывал обрывок разговора или я вдруг спрашивал себя, успели они уже опросить барменов или нет, но в целом теперь меня это не особенно заботило. Полицейские пришли ко мне по одной-единственной причине: я угрожал Руднику в его кабинете. Доказательств против меня нет, главной версией по-прежнему остается та, которую выдумал Рудник, — о подростке, напавшем на него с ножом. Пусть Бэрроуз сколько угодно хочет прижать меня, ему сложновато будет ее обойти.

В одиннадцать я встретился с Бобом Гольдштейном и двумя руководителями проекта, Алексом Петровски и Полом Эвансом, чтобы обсудить, кто именно из специалистов будет привлечен для намеченных работ. Когда примерно в час совещание закончилось, Боб попросил меня остаться для небольшого разговора с глазу на глаз.

Сидя напротив меня за столом для совещаний, он сказал:

— У меня для вас хорошие новости. Это никак не связано с вашими вчерашними успехами. В нашей компании на основании одного дня решения не принимаются. Но так случилось, что Мэри из отдела персонала вчера подала заявление об уходе…

— Вы шутите.

— Да, для меня это тоже было неожиданностью. Так или иначе, недели через две она нас покинет, и вы сможете перебраться в ее кабинет. По-моему, он даже несколько больше вашего прежнего помещения, так что вам там понравится.

Я вернулся на свое место, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Может быть, кабинет и правда появился благодаря тому, что Мэри решила уйти, но Боб никогда не дал бы его мне, если бы не вчерашний большой день. Скорее всего, Боб почувствовал, что я вышел из немыслимого затяжного пике, и, если теперь в ближайшее время мне удастся закрыть еще пару китов, он может продвинуть меня в вице-президенты по маркетингу. Главными кандидатурами на это место были мы со Стивом Фергюсоном, но я знал, что Боб никогда не станет продвигать «гоя» вперед «своего брата еврея».

Двухчасовая встреча с Джимом Тернером и его людьми прошла на редкость успешно. Мы обсудили график и конкретные сроки предстоящих работ, а также проблемы совместимости, возникающие в связи с апгрейдом. Когда совещание закончилось, мы с Джимом посидели в его кабинете тет-а-тет, болтая о вещах, не имеющих отношения к работе. Для закрепления отношений можно было бы пригласить его на неделе в бар или в стриптиз-клуб, как это обычно делалось, но я побоялся лишний раз испытывать судьбу. Вместо этого я предложил в ближайшую пару недель сходить на игру «Янкиз». У Боба всегда имелся набор корпоративных абонементов на игры «Янкиз», «Нике» и «Рейнджере», предназначенных для подслащивания сделок. Джим сказал, что он большой поклонник «Янкиз» и что очень рад моему предложению. Мы еще поболтали, потом пожали друг другу руки, и на прощание он сказал: «Мне кажется, все складывается самым удачным образом — лучшего я не мог и желать».

В такси, по дороге назад, я чувствовал, что могу свернуть горы, как всегда бывало после удачной встречи с клиентом, но, добравшись до офиса, я сразу почувствовал, что что-то не так. Обычно, когда я проходил мимо ресепшена, Карен всегда одаривала меня широкой улыбкой. Но сейчас она как-то странно на меня посмотрела. Я поздоровался, и она слегка замялась, как будто мыслями была все еще далеко, потом произнесла: «А, Ричард, привет!»

В коридоре я догнал Хайди, которая коротко сказала: «Боб уже искал тебя». Вместо того чтобы идти к себе, я сразу же отправился в кабинет Боба.

Боб сидел за столом, компьютер был включен. Помня, как на днях я вломился к нему и как он разозлился, я встал у полуоткрытой двери и постучал. Боб взглянул в мою сторону:

— Ричард, садитесь.

От дружеского тона, которым он разговаривал со мной утром, не осталось и следа. Сейчас он говорил со мной так же, как две недели назад, когда стоял вопрос о том, буду ли я здесь работать.