Книга Ящер-3 - Эрик Гарсия

– Да не особенно.

Джек смеется и хлопает Хагстрема по спине.

– Обожаю этого парня. «Не особенно». Разве ты, Нелли, его не любишь?

Возмущенное фырканье указывает на противоположное, но Джек помнит, о чем идет речь.

– Вообще-то все это сущая ерунда, но я просто должен объясняться всякий раз, как встречаю кого-то нового. Или кого-то старого, как в этот раз. Короче, лет пять назад я вылезал из ванны, и хвост вдруг меня подвел. Вроде ощущалась только легкая слабость, а потом – бум, я опять сижу в ванне, вода плещется, а я пытаюсь прикинуть, что это еще за дьявольщина. Подумал, может, я поскользнулся на куске мыла или еще на чем-то таком, потому что через минуту все снова было отлично. Только вот эта пакость продолжала случаться, причем все чаще и чаще. Я утром одеваюсь, и вдруг – пшик, хвост болтается, вялый, как веточка вчерашнего сельдерея. Или я вечером раздеваюсь, расстегиваю Г-зажим, а он просто свисает как сволочь у меня между ног. Чертовски щекотливая ситуация, когда ты с девушкой, позволь мне тебя заверить.

– А ты что, ничего не чувствовал? – спрашиваю я.

– Тут-то как раз самое странное, – говорит Джек. – Боль я чувствовал, нет проблем. Я просто не мог им двигать. Ходил на обследования, на всю эту суету-маету, а пока доктора пытались прикинуть, что творится, мои ноги тоже стали отказывать. В конце концов доктора разродились диагнозом. Спинальная мышечная атрофия – вот как это называется – СМА. Если вкратце, двигательные нейроны по всему моему позвоночнику отмирают, так что я со временем все больше слабею. Нейроны отмирают, мышцы не работают… в общем, Олимпиаду мне со всей этой ерундой уже не выиграть. Разве что Параолимпиаду. Прошло уже добрых два года с тех пор, как я вообще перестал ногами двигать.

Никакого хорошего ответа у меня на эти откровения не находится, разве что:

– Мне очень жаль, Джек. Это крутой облом.

– Да уж, гвоздь прямиком в башку. Но черт возьми, у меня есть классная инвалидная коляска, славный парень, чтобы меня по городу возить, так что все не так уж и скверно.

Тут я задумываюсь, нет ли какого-нибудь лекарства или режима терапии, чтобы реверсировать эффект болезни, но у меня мгновенно возникает чувство, что Джек не хочет особо об этом распространяться. К счастью, как раз в этот момент мы минуем ворота дома престарелых, что обеспечивает непринужденную концовку в иных отношениях неловкого разговора.

– Вот мы и на месте, – говорит Джек, когда лимузин останавливается. – Всем дружно надеть улыбки.

Шофер помогает Джеку влезть в самоходную инвалидную коляску, а мы с Нелли следуем позади, пока Джек катит по передней дорожке дома престарелых. Территория Вилла-Люцилы прекрасно содержится, вестибюль чист и представителен. В свое время, когда я брался за любое дело, какое только подворачивалось, когда двухсотдолларовый гонорар означал приступ закупочного неистовства в ближайшем универмаге, одна женщина наняла меня для слежки за своей мачехой. Молодой стерве желательно было выяснить, где старушка держит свои драгоценности. Пожилая дама жила в доме престарелых в юго-западном Лос-Анджелесе, и дом этот так обветшал, что владельцы форменного притона для наркоманов напротив жаловались на то, что эта развалюха снижает цену их недвижимости. Выяснилось, что старушка держит свои драгоценности в подушке. Кроме того, выяснилось, что все эти так называемые драгоценности были поддельными.

Впрочем, заведение, куда мы только что приехали, без всяких вопросов первоклассное. Пока сестра сопровождает нас по коридору к палате Папаши Дугана, нас приветствуют другие постояльцы, многие из которых знают Джека. А мы улыбаемся даже тем, кто вовсе не склонен этого делать. Но самое большое впечатление на меня производит то, что Хагстрему удается справляться с задачей, учитывая его перманентно хмурую внешность.

– Джекки! – кричит Папаша Дуган, как только мы входим. – «Дельфины» побили этих недоносков. Ты мне пятьдесят баксов должен.

– Папаша, это предсезонная игра. Она не в счет.

– Все игры всегда в счет. – Он обращается к Нелли за поддержкой. – Скажи своему боссу, что в счет.

Нелли мудро поднимает руки и немного пятится.

– Это дело семейное.

– А ты не дурак. – Папаша поворачивается ко мне. – Ха, новый парень. А ты что думаешь?

Я смотрю на Джека, и тот одобрительно мне кивает.

– А я вот что, Папаша, думаю. Если вы на предсезонные матчи ставки делаете, то вы как пить дать малость своего прежнего товара прожевали.

Может, все дело в моем голосе или в том, как я все это ему изложил, но Папаша Дуган вдруг хватает меня в медвежьи объятия – и теперь я понимаю, откуда его сын черпает такую силищу. В третий раз за один день я лишаюсь всякой возможности дышать.

– Винсент Рубио, – говорил Папаша, прижимая мою голову к своей рубашке из ткани «шамбре», – ты все-таки дорос до своего запаха. Эта прожеванная сигара… я знал, что в один прекрасный день от нее будет по-настоящему славный аромат.

– Спасибо, Папаша, – удается сказать мне. – Вы тоже отлично пахнете.

– Ну, может, оттенок немного мускусный, но в целом у меня полный порядок. – Папаша Дуган придерживает меня на расстоянии вытянутой руки, и я почти беспокоюсь, что он сделает заход для еще одного объятия. Но он просто еще несколько секунд на меня глазеет, а потом отпускает мои плечи и перепрыгивает в стандартную инвалидную коляску в углу.

– Я ее из палаты миссис Гринбаум упер, – говорит он, закладывая впечатляющий вираж по комнате. – Валяй, Джекки, давай сгоняем по коридору, пока она не проснулась.

– Черт, Папаша, с этим надо заканчивать…

– Ага! Ты боишься, что в этот раз я тебя обгоню.

Поворачиваясь ко мне, Джек беспомощно разводит руками.

– Я командую целой империей, – вздыхает он, – но с одним-единственным гадрозавром восьмидесяти лет от роду мне никак не управиться.

– Семидесяти девяти. Точно – не управиться. Ладно, если Джекки не хочет со мной гнаться, может, тогда Винсент. Так-так, сейчас прикинем… у Мюррея сегодня вечером рентген, а значит, мы сможем угнать его коляску, пока он будет лежать на столе…

– Хватит, Папаша. Нам уже пора идти.

Я смотрю на часы – там без малого одиннадцать.

– Не знал, что мы тут на обзорную экскурсию собрались.

– А что, тебе еще куда-то нужно? – спрашивает Джек. – Ты ведь сейчас в отпуске, да?

Сомневаюсь, что сейчас время рассказывать ему про братьев Талларико. Я даже не знаю, будет ли вообще когда-то такое время, но чертовски уверен, что прямо сейчас не оно.

– Да. Просто дело в том… что я здесь с подружкой.

– Больше ни слова. У меня в лимузине мобильник. Ты сможешь ее пригласить. Позволь мне ознакомить тебя с ночной жизнью Майами.

Особого выбора у меня нет. Папаша Дуган обвивает меня своими ручищами, когда мы выходим из его палаты в широкий коридор Вилла-Люцилы.