Книга Тот, кто следовал за мистером Рипли - Патриция Хайсмит

— Похоже, что они постоянно играют в игру «Угадайка». Весь город на этом помешан.

Том мог бы еще долго говорить на эту тему. По своему политическому статусу Берлин представлял собой нечто в высшей степени искусственное и вызывающее. Возможно, именно поэтому его обитатели были склонны к эпатажу — как в одежде, так и в поведении. Может быть, это было своего рода способом самоутверждения, средством доказать свое право на существование. Однако в данный момент у Тома не было никакого настроения философствовать, и он лишь сказал:

— Подумать только, Западный Берлин — в кольце этих унылых русских, которые начисто лишены чувства юмора!

— А мы не могли бы побывать в восточной части города, Том? Мне бы очень хотелось.

Прижимая к груди маленького мишку, Том силился представить, какие такие опасности могут их подстерегать за Стеной, но получалось, что там им ничто не грозит, и он сказал:

— Конечно, можем. Их интересуют лишь западногерманские марки, а не личности туристов. Ага вот и такси! Нам пора возвращаться.

10

В девять утра Том позвонил в номер Фрэнка, узнал, что тот чувствует себя нормально, и сообщил, что уже заказал завтрак на двоих.

— Приходи, только не забудь дверь запереть.

Сразу по возвращении Том убедился, что паспорта на месте: осторожность никогда не помешает...

За завтраком они обсудили планы на день. Том предложил посетить Шарлоттенбург, затем съездить в Восточный Берлин и, если у них останутся силы, заглянуть в знаменитый берлинский зоопарк.

Он вручил Фрэнку старую заметку Фрэнка Джилла из лондонской «Санди таймс». Он вырезал ее и сохранил, потому что в ней в сжатом виде содержались необходимые и полезные сведения о Берлине. Она называлась: «Неужели Берлин останется разделенным навсегда?»

Уплетая тосты с мармеладом, Фрэнк прочел заметку и с изумлением воскликнул:

— Надо же — он всего в пятидесяти милях от польской границы, а в двадцати милях от пригорода — советские войска! Девяносто три тысячи солдат — ничего себе! Почему всех так волнует этот Берлин? — с недоумением спросил он. — Еще и стену возвели!

Том смаковал кофе и отнюдь не был настроен на долгие объяснения. Он надеялся, что после намеченного на сегодня визита в Восточный сектор Фрэнк кое-что поймет и сам.

— Стена ведь не только вокруг Берлина, — заметил он, — она тянется по всему периметру Германии. О ней много говорят, потому что она окружает Берлин, на самом же деле она доходит до Польши и Румынии. Сегодня сам увидишь. А завтра мы можем прокатиться до моста Гленикер Брюкке, где происходит обмен пленными, я имею в виду пойманных шпионов обеих сторон. Там даже река разделена колючей проволокой на две части.

Видимо, его краткое разъяснение возымело эффект, потому что юноша стал изучать статью с удвоенным вниманием. В статье доступно объяснялась система контроля над Берлином военными силами Англии, Франции и Америки. Это помогало понять (другим, но не тому, у которого было чувство, что он чего-то так и недопонял), отчего самолеты авиакомпании "Люфтганза" не имели права приземляться в берлинском аэропорту Тегель. Короче, Берлин был уникальным, Берлин был искусственным, он не мог и, скорее всего, даже не желал считать себя частью Германии, поскольку его жители всегда особенно гордились тем, что они — берлинцы.

— Я оденусь и через десять минут к тебе постучу. Не забудь захватить паспорт.

На старомодном автомобиле они доехали до Шарлоттенбурга и больше часа провели в Музее археологии и в художественной галерее. Фрэнка было не оторвать от стендов с макетами, воспроизводившими жизнь на территории Берлина трех-тысячелетней давности. На них люди в звериных шкурах добывали медь. Как и при посещении Центра Помпиду, Том все время беспокойно озирался, но никто не обращал на них никакого внимания. Большинство посетителей составляли родители с детьми. Первые болтали между собой, вторые прилипли носами к витринам.

Еще один музейный автомобиль доставил их к станции электрички, где они сели в поезд, следовавший к Фридрихштрассе и к Стене. Состав все время двигался по поверхности, хотя считалось, что это метро. Мимо пролетали старые, унылые здания — значит, этот район не был подвергнут бомбардировке. И вот Стена — серая, высотой в семь футов, увенчанная колючей проволокой, вся в пятнах черной краски. Ею восточногерманские солдаты перед приездом президента Картера замазывали антисоветские лозунги: они опасались, что западногерманское телевидение снимет их и эти лозунги увидят в Восточном Берлине те, у кого есть антенны, принимающие «вражеские» станции.

Фрэнк с Томом зашли в помещение, где находилось около пятидесяти туристов и еще несколько человек из Восточного сектора — последние были нагружены свертками и пакетами с фруктами, консервами и колбасами, а также коробками, вероятно, с какой-то новой одеждой. Это были все больше пожилые люди, возвращавшиеся в Западный Берлин после очередного посещения своих детей и родственников.

Том и Фрэнк дождались, когда девушка за зарешеченным окном выкликнула их (семизначный) номер, после чего они были допущены в другую комнату с длинным столом, охраняемую солдатами в серо-зеленой форме. Им вернули паспорта, после чего обменяли дозволенные шесть с половиной дойчмарок на местные. Том небрежно засунул свои в задний карман брюк.

Наконец их выпустили на свободу, и они зашагали по Фридрихштрассе, которая продолжалась и тут, за Стеной. Том обратил внимание Фрэнка на дворцы прусской королевской семьи. Вид у них был обшарпанный, и Том с раздражением подумал о том, почему местные власти не удосужатся сделать их более презентабельными — не покрасят хотя бы и не расставят возле них кустики в кадках. Фрэнк безмолвно оглядывался по сторонам.

— Это Унтер ден Линден, — довольно мрачно сказал Том.

Он сделал над собой усилие и бодро потащил Фрэнка направо. Они снова оказались на Фридрихштрассе. Здесь было более оживленно. Возле кафе и ресторанов от дверей до середины тротуара тянулись длинные стойки, за которыми завсегдатаи хлебали суп, жевалисэндвичи и пили пиво. Среди них было много рабочих в запыленных комбинезонах.

— Куплю-ка я, пожалуй, ручку. Будет забавно иметь что-нибудь приобретенное в советском секторе, — сказал Фрэнк.

Они подошли к канцелярской лавке, но на входной двери красовалась красноречивая надпись: «Закрыто, потому что мне так захотелось». Том, смеясь, перевел ее на английский и сказал, что наверняка им скоро попадется еще один магазин. Вскоре они действительно нашли еще один, но и он был закрыт. Записка на дверях гласила: «Закрыто по случаю похмелья». Фрэнк пришел в полное изумление:

— Это у них такой своеобразный юмор, что ли? — озадаченно произнес он. — Потому что если всерьез, то это просто полное разгильдяйство!

Томом постепенно стало овладевать уныние — точно такое же, как во время того, первого посещения Восточного сектора. Особенно угнетающе действовал на него вид людей, одетых серо и бедно. Если бы не желание Фрэнка увидеть все своими глазами, Том ни за что не поехал бы сюда второй раз.