Книга Дом-2. Роман с Бузовой. История самой красивой любви - Ольга Бузова

Я вспомнил чьи-то слова: «Оправдывая свое существование, ты лишаешь себявсемогущества». Так же и я. Я говорю себе сразу: это невозможно,— даже непытаясь сделать это.
Теперь все реже реагирую на многочисленные капризы Оли, охотно вступаю с ней вспоры, которые плавно перетекают в ругань,— и, признаюсь, мне так нравится.
Я хочу быть счастливым в своих отношениях, а за счастье нужно бороться! Мненадоело прогибаться под нее, поступаясь своими интересами. Сыт по горло своейбоязнью того, что она обидится и в очередной раз расплачется.
Все, хватит! Теперь я буду диктовать правила игры. Хочу быть самим собой:грубым, бестактным, смешным, похотливым, нелепым, иногда романтичным!
И опять я в сомнениях. Затевая игру в сильного и непоколебимого, я могу всеразрушить. Почему я должен навязывать Оле свои правила игры, зачем она должнаделать как я хочу? Может, в этом проблема? Пусть делает то, что хочет. Не надодиктовать — легче, мягче... Надо чаще баловать себя общением не с ней, своимижеланиями. Не надо навязывать ей свои прямолинейные модели поведения. Может,именно моя прямота вызывает в ней столько раздражения?
Важно в любой ситуации сохранять гармонию, но, к сожалению, не получается.

Оля

Как всегда, все началось из-за какого-то пустяка. Организаторы телепроектарешили, что в большом Доме нужно делать ремонт, и по этому случаю нам всемнужно на некоторое время переехать в барак. Причем только в мужскую комнату.
Представьте себе, как это сложно,— стольким людям уместиться в одной комнате.Нам предстояло спать на двухэтажных кроватях. Я вообще ненавижу такие переезды.Вечная нервотрепка: какую кровать выбрать, куда положить все вещи? В такиемоменты меня лучше не нервировать, а наоборот, всячески подбадривать и говоритькомплименты, много-много, чтобы я не нервничала. Видимо, Рома забыл про это.Когда мы большую часть вещей перенесли и уже заняли каждый свою кровать, делоосталось за малым: разложить вещи. А раз уж понятно было, что нам предстоитмерзнуть в бараке довольно долго, поэтому хотелось все сделать красивенько,чтобы более-менее было похоже на порядок. Для меня вообще не важно, день я будугде-то находиться или год. Для меня важно, как я буду находиться в этомпространстве, мне нужно, чтобы мой уголок был красивеньким и уютным. Посколькуу меня очень много вещей, я попросила у Ромы занять место в большом комоде.
Я не понимаю, почему тогда Рома не смог мне уступить. Я же не предлагала емуразложить только мои вещи, а его чемодан оставить на улице. В нашемраспоряжении было два комода: один побольше, другой поменьше. Я ничего такогокриминального не попросила. Тем более моя просьба была обращена не к чужомучеловеку, а к моему мужчине. Рома пошел на принцип. В общем, как и следовалоожидать, мы поругались.
Очень тупо, из-за какой-то дурацкой полочки, мы положили начало нашему второмукризису в отношениях. Сейчас, вспоминая все это, я, конечно, повела бы себяпо-другому, не стала бы закатывать истерику, а постаралась сгладить все. Но состороны всегда легко говорить. Все мы, когда нас спрашивают о какой-либоситуации, даем очень грамотные советы. Но когда сталкиваемся с проблемами сами,ведем себя неправильно, порой даже отвратительно. В общем, тогда я на Рому былаочень обижена. И даже когда на следующий день во время предварительногоголосования он в шутку подарил мне огромный шкаф (в шутку, потому что нам всеравно его не разрешили бы поставить в бараке), мы все равно не помирились.Теперь уже и я не шла на контакт. (Кстати, мне в итоге пришлось занятьмаленький комод.) Мы ходили надутые друг на друга, я никак не могла понять:неужели ему сложно уступить мне такую малость? В итоге, конечно же, мыпомирились, но ненадолго...

Рома

16 марта 2005 г.
Поссорились с Олей из-за комода. Дело было так. Как всегда, организаторампришла гениальная мысль: в доме надо сделать ремонт. Именно поэтому всепереселяются обратно в бараки. Переезд — это всегда стресс, длядевочек-истеричек особенно. Дашко орала весь день: то кровать у нее не та, томатрас отвисший, то еще что-то неладно. Я удивлялся, как Оля держится. Был дажегорд ею. Вот, мол, все истерят, а моя прелесть сопит и вещи мне перетаскиватьпомогает. Восторгался до тех пор, пока дело не коснулось святого — комода.
Так уж исторически сложилось, что почти все полочки, шкафы, комоды забитыОлиными вещами. Мои же «три свитера» занимают самое скромное место, с легкостьюумещаясь на одной полке. Еще одну полку мне просто необходимо иметь под своиаксессуары: ручки, карандаши, многочисленные тетради, договора, журналы. Все жеостальное всецело принадлежит моей госпоже. Я приволок из дома старенькийкомод, которым она все время пользовалась, и в мужской комнате урвал еще один —новый, в который мы планировали положить свои вещи. Мне было достаточно однойполочки — самой верхней. Но Оля так не считала. Ей зачем-то срочно понадобилсявторой комод, более того, именно верхняя полочка, когда до этого она обходиласьодним. Мне же было предложено разместиться в верхней полочке старого, но онгораздо меньше, и вид у него не такой. Я возмутился: почему я должен раздобытыймною для собственных нужд комод отдавать Оле? Короче, я решил настаивать насвоем и посмотреть, уступит ли она мне в этом моем капризе.
— Зайчонок, мне нужна одна тумбочка у кровати и все.
— Можно подумать, что ты будешь сидеть и писать.
— Конечно, буду. Хочу тумбочку! — иронично говорил я, но Оля не уступала.— Мненужен только один ящик в новом комоде.
— Знаешь что! Забирай весь комод, мне он не нужен. Пусть мои вещи стоятпосередине барака!
— Может, тебе и второго комода не надо? — Я уже чувствовал, что Олязакипятилась, но уступать не хотел.
— Забирай, мне ничего от тебя не надо! И убери его от кровати, мне не нравится,что он здесь стоит!
— А мне нравится.
— А мне не нравится! — Оля собралась передвигать комод.
— Ты можешь передвигать его куда угодно, он всё равно будет стоять здесь!
Дальше — хуже. Оля настаивала на том, что принесенные мною шкафы полностью ее,все до одного, и я права не имею ни на одну полочку! Ни фига себе заява. Ну чтож, раз ты так, то я немного по-другому. Не уступил ей ни в чем и продолжалтребовать свое. Тогда Оля в сердцах отказалась буквально от всего!
— Не хочешь пользоваться комодом, я попользуюсь.
— Убери здесь все. Здесь будут стоять мои чемоданы!
— Возьми и поставь!
— Сейчас ты уберешься отсюда, и я поставлю.
— Убираться ты будешь сама! И разговаривать таким языком будешь с кем угодно,только не со мной! Понятно? Я твое отношение и твои капризы терпеть не буду!Ясно тебе?
— Не терпи.
— Я тебе не позволю так разговаривать, ты выйдешь отсюда.
Несмотря на ее уже явную обиду, я продолжал настаивать на своем. Ее это ещебольше взбесило: «Как это так, я уже плачу, а он еще мне не уступил! Все. Этоконец!» Так и вышло.
— Слушай, ты можешь убрать еще вот этот чайник, который ты туда поставил?
— Сама уберешь.
— Ты его туда засунул, вот и убери.
— Я думаю, что ваша гордость сойдет со звезд на небо, потом на землю, и тогдавы согнетесь раком и уберете оттуда чайничек. Снизойдете.
— Ты ублюдок просто! — В очередной раз я увидел обильно смоченные слезамиглаза.— Вообще больше в жизни не буду с тобой встречаться.— И Оля пулейвыбежала из комнаты.