Книга Римский медальон - Джузеппе Д'Агата

— Впечатляет, согласен. Кто-то что-то искал… Поучительная история.

Эдвард положил книгу на стол и наткнулся взглядом на старинный, украшенный драгоценностями предмет — нечто вроде ножа для бумаги.

— Что это? Нож для разрезания бумаги?

— Нет, это кинжал Иларио Брандани.

Анкизи внезапно схватил кинжал и с размаху ударил им профессора. Лезвие глубоко вонзилось в грудь англичанина.

В ту же секунду князь улыбнулся ошеломленному Эдварду:

— Театральный кинжал. В прошлые века очень любили такие вещицы. Но зачастую они оказывались смертельными ловушками… Видите ли, чтобы использовать кинжал по назначению, достаточно сильно прижать вот эту кнопку на рукоятке.

15

Под сводами старинного монастыря громко звучит органная музыка.

Некто в дорогой обуви ступает по могильным плитам, на которых изображены в полный рост люди, погребенные в одеждах Средневековья и эпохи Возрождения. Эти плиты похожи на надгробия в церкви Санта Мария дель Пополо.

Одна из плит, по которой только что прошел человек, оказалась не каменной, а стеклянной, и под нею, недвижно вытянувшись, лежит Эдвард с открытыми глазами.

Человек продолжает свой путь. Это Эдвард. Он входит в длинный коридор. Очень белая женская рука касается его рукава. Эдвард следует за женщиной.

Лючия держит в руке канделябр. Тем временем музыка сменяется короткими сухими ударами молотка по мраморной плите.

— Кто-то стучит, — удивляется Эдвард.

Лючия передает канделябр Эдварду:

— Иди. Тебя ждут.

Дальше Эдвард следует один. Останавливается, обнаруживая в незнакомом помещении троих человек, сидящих вокруг продолговатого длинного стола. Они поднимают бокалы и чокаются. Бородатые, они кажутся людьми из прошлого века. На одном из них нечто вроде свободной рубахи, другой — в жилете с твердым воротничком и галстуком, третий — в светлой накидке, похожей на бурнус.

Помещение, хотя и очень скромное, чем-то напоминает мастерскую скульптора: бюсты на подставках, куски мрамора, старинные гравюры на стенах.

Чья-то рука, вытягиваясь из рукава, поднимает бокал.

Эдвард оказывается в небольшом узком зале в кафе «Греко». Шесть человек сидят за мраморными столиками, все в черном, двое или трое — в больших черных очках. Они протягивают бокалы навстречу входящему Эдварду. Он останавливается в дверях, поднимает погасший канделябр и с раздражением слушает непрекращающийся стук молотка. Эдвард идет дальше.

Трое, сидящие за деревянным столом, встают и легко поднимают его. Стол оказывается гробом.

Они открывают гроб и ставят его вертикально в центре комнаты. Берут с полки тяжелые деревянные молотки и стальные зубила и принимаются высекать буквы и цифры на каменной плите:

«Эдвард Форстер. 31.03.34-31.03.71».

Эдвард переводит взгляд в зал кафе «Греко», где сидят шестеро мужчин в черном.

Из глубины зала появляется официант во фраке. Он ставит на стол поднос с чаем. Рядом с чайником лежит кинжал с необыкновенно тонкой резьбой на рукоятке.

Эдвард видит, как его собственная рука берет кинжал. Потом лезвие начинает яростно вонзаться в старинную книгу, лежащую на мраморном столе, где прежде стоял поднос с чаем.

Эдвард наносит бешеные удары, а посетители кафе смеются над его яростью. Взглянув на них, он обнаруживает, что все эти люди знакомы ему — князь Анкизи, профессор Баренго, дирижер оркестра, портной Пазелли, синьора Джаннелли в мужском костюме.

За стойкой бара Салливан что-то пьет. Эдвард подходит к нему. Но тот отворачивается. Эдвард замахивается кинжалом и наносит Салливану несколько ударов в спину.

Салливан замертво падает на пол. На внутренней стороне откинувшейся руки видны часы. Кто-то хватает Салливана за руку и тащит прочь.

Снова слышен громкий стук молотка. Люди, которые чокались в мастерской скульптора, ставят Салливана в вертикальный гроб и, вернувшись к плите, продолжают высекать надпись.

Плита между тем приняла форму крышки гроба. Эдвард наблюдает, как высекают надпись.

— Вы ошиблись, — говорит Эдвард, — не он должен был умереть, а я.

Ему отвечает самый старший, тот, что в рубахе:

— Мы сделали это, только чтобы примерить, посмотреть, правильны ли размеры. Проходите, прошу вас, проходите.

Эдвард подходит к плите в виде крышки гроба и ложится на нее. Трое людей начинают опускать его на землю. Потом они несут Эдварда на этой плите. Он лежит на ней, как на носилках. Мужчины опускают Эдварда на землю. Они принесли его на кладбище с очень неровной почвой, где совсем мало надгробий.

Эдвард осматривается и видит человека, роющего яму. Это Анкизи.

— Вы поторопились, профессор. До тридцать первого марта еще три дня.

В центре кладбища стоит красивый туалетный столик с зеркалом-трельяжем. Перед ним сидит Лючия и расчесывает волосы. Ее лицо отражается в трех зеркалах. Она продолжает расчесывать волосы. Затем Лючия берет несколько цветков, лежащих у зеркала, встает и направляется к надгробию, где написано «ЭДВАРД ФОРСТЕР». Оно лежит теперь на земле. Медленно, словно совершая какое-то ритуальное действо, Лючия роняет цветы на плиту.

Эдвард заглядывает в зеркало и рассматривает свое отражение.

Анкизи, Салливан, профессор Баренго, дирижер и еще несколько человек стоят чинно, как на похоронах. Мужчины держат шляпы в руках.

— Прошу, профессор, проходите, проходите! — приглашает Анкизи.

Группа разворачивается, подобно вееру, открывая в центре кладбища дверь. Это даже не дверь, а ярко освещенная, словно театральная декорация, витрина в стене.

Эдвард подходит к витрине. За ней находится Лючия, она обряжает манекен. Девушка смотрит на Эдварда, но сквозь него. Эдвард опирается о витрину и наблюдает за движениями Лючии.

Наверху, над стеклянной витриной, висит колокольчик. Внезапно он начинает звенеть. Дверь-витрина открывается.

Эдвард входит в какое-то непонятное помещение. Мужской голос останавливает его:

— Что вам угодно, синьор? Можно узнать, что вы ищете?

— Мне дали ваш адрес, — растерянно объясняет Эдвард. — Я ищу «знак повеления».

Перед ним Анкизи. Он сидит в проеме окна и закрывает рукой глаза, словно защищаясь от яркого света. Он одет в роскошный костюм кавалера Ордена Полумесяца.