Книга Клоунада - Уолтер Саттертуэйт

Ледок попятился ко мне и, обращаясь к толпе, снова сказал что-то по-французски. В толпе никто не шелохнулся.

Не поворачивая ко мне головы, Ледок сказал:

— Фил, там за вашей спиной дверь. Откройте, пожалуйста, mon ami.

Дверь оказалась стальной, цвета засохшей крови — под стать стенам. Я открыл. Она открывалась внутрь. За нею горел свет.

— Есть, — сообщил я Ледоку.

Ледок отступил на два шага назад. Один из посетителей двинулся к нему, Ледок что-то тихонько сказал. Тот застыл на месте. И снова Ледок заговорил со мной, не оборачиваясь:

— В соседнюю комнату, Фил!

Я шагнул туда и огляделся. Небольшой кабинет: письменный стол, стул, лампа, железная раковина, полки, деревянные шкафы, серый бетонный пол. Напротив, между самодельными полками, заставленными бутылками, — другая дверь, закрытая снаружи на засов. Если эта дверь ведет не на улицу, мы в ловушке.

Я снова сделал шаг вперед и спросил у Ледока:

— Вы точно все рассчитали, Анри?

— Там есть засов, non?

Я глянул. Засов примыкал к стене рядом с дверью. Как и на другой двери, это был брус около метра длиной, пятнадцати сантиметров в ширину и пяти сантиметров в толщину. С обеих сторон двери виднелись железные скобы в форме буквы «L», куда входил засов. Я приподнял засов. Эта штуковина весила килограммов пятнадцать.

— Да, — сказал я. — Есть.

— Готовы?

Интересно, что бы в таком положении сказал легендарный французский сыщик Пьер Рейнар. Я же просто выдохнул:

— Ага.

Ледок повернулся и бросился к двери. Толпа ринулась вперед. Кто-то швырнул бутылку с какой-то жидкостью. По-моему, с бренди.

Она не попала в Ледока, а ударилась о стену и разлетелась вдребезги. Ледок успел проскочить в дверь. Я ее захлопнул за ним, поднял тяжелый засов и опустил на место.

В дверь с другой стороны что-то ударилось.

— Придержите дверь, пожалуйста, — попросил Ледок и сунул маленький пистолет в карман.

Я со всей силы налег на дверь. Об нее снова что-то ударилось. Затем удары посыпались градом: некоторые — одновременно, остальные — друг за другом. Я плечом ощущал, как трясется и подпрыгивает дверь. С другой стороны орали.

Ледок бегал по кабинету, выдвигал ящики и открывая дверцы шкафов.

— Что вы ищете, Анри?

В дверь как будто врезался паровоз. Хотя, возможно, это был всего лишь стол.

Ледок бросился ко второй двери. Тяжело дыша, он обеими руками вытащил засов из скоб. Отшвырнул его на середину комнаты и рванул дверь. Вниз, в темноту вела лестница.

— Ага. — Он наклонился, поднял с пола какую-то штуковину и кинулся с нею к письменному столу.

Рудничная лампа.

Ледок рывком открыл ящик стола, нашел коробку спичек, чиркнул одной, открыл стеклянное окошко лампы и, приподняв предохранительную заслонку, зажег фитиль. Загасил спичку, бросил ее на пол, сунул коробок в карман. Опустил заслонку, закрыл дверцу и кинулся с лампой к лестнице. Там он повернулся и махнул мне.

— Идемте! Прихватите вторую щеколду!

В дверь врезался еще одни паровоз. Правая скоба подалась и отошла от стены на два сантиметра. Я подбежал к валявшейся щеколде, схватил ее и кинулся ко второй двери. С лестницы тянуло смрадом: пахло противнее, чем обычно пахнет в старых, затхлых подвалах. Я кивнул на лестницу.

— Что там внизу?

— Канализация.

— Дерьмо! — вырвалось у меня.

Он печально кивнул.

— Exactement.

В другую дверь снова что-то ударило. Еще секунда, и скобу сорвет.

Мы выскочили на лестницу. Ледок высоко поднял фонарь и закрыл дверь. Я вскинул щеколду и вставил ее в другие две скобы, на этот раз с внутренней стороны двери. Местные хозяева, скорее всего, пользовались этой удобной возможностью, когда надо было быстро и незаметно исчезнуть, заперев за собой дверь. Я, во всяком случае, такую предусмотрительность оценил по достоинству.

— Пошли, — сказал Ледок и начал спускаться по ступенькам. Я пошел следом. Казалось, в желтом свете лампы раскачиваются и лестница, и стены. Ступени были избитыми, скользкими, потолок низкий — мне приходилось то и дело пригибать голову, шею и плечи, когда я рысцой спускался вниз. В таком положении было трудно держать равновесие. Правой рукой я пытался держаться за сырую, грязную каменную стену. Запах, который был отвратительным еще на верхних ступенях лестницы, становился все более омерзительным по мере того, как мы спускались в густую тьму.

Как только мы дошли до конца лестницы, я услышал за спиной грохот. А еще — визг и царапанье вокруг. Крысы. Там, внизу, их наверняка тьма-тьмущая.

— У них уйдет уйма времени, чтобы сладить с этой дверью, — заметил Ледок. — Она открывается наружу. Они не смогут ее вышибить просто так. Подержите-ка, пожалуйста. — Он передал мне фонарь, полез в карман, вытащил сложенный лист бумаги, живо расправил его и бегло просмотрел при свете лампы.

Еще один ломовой удар сверху.

Мы находились в узеньком туннеле из камня и кирпича, примыкавшем перпендикулярно к лестнице. Потолок сводчатый и до того низкий, что не выпрямишься.

— Сюда, — сказал Ледок, показывая налево, — здесь мы выйдем к реке. — Он взглянул на меня. — Думаю, они наверняка ждут, что мы пойдем в этом направлении.

— Откуда у вас карта?

— Из одной моей книги. Многие знают, что из «Дыры в стене» есть вход в канализацию. И я подумал, не помешает на всякий случай сделать копию этой самой карты.

— Вы просто молодец, Анри.

— Merci. — Он сложил карту и сунул ее в карман пиджака. — Значит, сюда?

Я кивнул.

— Сюда.

Я вернул ему лампу. Если я пойду впереди, он за мной ничего не разглядит. Если он пойдет впереди, я смогу смотреть поверх его головы.

Крысы с визгом бежали за нами по туннелю. Иногда, глянув вперед, я видел, как от света лампы они разбегались врассыпную — мечущиеся во мраке темно-серые тени, волочащие за собой длинные лысые хвосты. Мне казалось, я слышал скрежет их когтей о камень, а может, у меня просто разыгралось воображение.

Ледок один раз деликатно кашлянул.

— Ну и вонь, да?

— Ага. — Мне тоже хотелось прокашляться, но я боялся, что стоит мне начать, и я уже не остановлюсь.

Наконец мы добрались до канала. Здесь туннель, в форме неправильного полукруга, был снизу около двух метров шириной и заполнен на метр водой. По краям тянулась кирпичная дорожка. Вода была темная и густая, в ней крутилось что-то маленькое и бесформенное. Крысы плюхались в воду с этой стороны, быстро переплывали на противоположную сторону и выбирались на кирпичную дорожку — длинные, тощие, ослизлые.