Книга Серое проклятие - Михаил Михеев

Однако такое на первый взгляд непонятное решение было на поверку довольно простым. В двух днях пути от Медвежьего Угла высадиться на берег, потом еще полдня пути — и вот вам и горы, и перевал. Не тот, к которому вела дорога, тем не менее вполне проходимый. Пользовались им, разумеется, несколько меньше, но особой разницы, на мой взгляд, не было. При этом на ту сторону гор он выводил совсем недалеко от цели нашего путешествия, и времени мы теряли в результате немного. Зато уж на такой извилистой дороге ждать нас, я в этом был уверен, никто не станет. Разве что среди гипотетических преследователей окажется еще больший параноик, чем я, но в это верилось еще меньше. Ход мыслей своей спутнице я объяснять не стал, ограничившись лишь фразой «Все потом», на что она, похоже, немного обиделась, но ехала за мной без возражений.

Порт встретил нас суетой — огромным количеством деловито снующих туда-сюда людей. На первый взгляд могло показаться, что их перемещения носят хаотический, совершенно беспорядочный характер, но стоило немного понаблюдать, как становилось ясно — все передвижения строго упорядочены, и народ просто занят делом. С национальным вопросом тоже был полный интернационал, здесь, кажется, собрались представители всех рас, которые можно встретить на континенте, и отношения у них были исключительно деловые. Да что там, вон, к примеру, стоят эльф с орком и вполне себе мирно беседуют, хотя по всем канонам должны при одном виде друг друга за кинжалы хвататься. А чуть дальше два эльфа хватают друг друга за грудки, оглашая пространство вокруг себя отборным матом. И кстати, чуть прислушавшись, я понял, что причина спора исключительно деловая — что-то о некачественном сукне, которое один пытался всучить другому, а тот вовремя заметил. Метрах в пяти от них, сопровождаемая надсмотрщиками-гоблинами, уныло тянулась небольшая вереница связанных между собой рабов. Людей, гномов, орков, тех же гоблинов. Наметанным взглядом я сразу же выделил среди них трех эльфов, однако те, которые спорили о сукне, лишь скользнули по собратьям безразличными взглядами — благотворительность, равно как и взаимовыручка, здесь были не в чести.

Причина столь полной веротерпимости, отсутствия расовой ненависти и прочих эксцессов была на редкость проста. Порт контролировала местная коза ностра, в смысле, мафия. Называлась она, конечно, иначе, но суть от этого абсолютно не менялась. В моей стране ее не было — вывели буквально в течение недели, украсив виселицы и пополнив тружеников рудников свежим «мясом», но в других странах, особенно завязанных на торговле, этого добра было даже многовато. И работали мафиози весьма эффективно, этого у них не отнять, и порядок умели поддерживать блестяще — в отличие от сидящей на окладе городской стражи, они в результате были кровно заинтересованы.

Неспешно идя через порт, я с интересом поглядывал вокруг, хотя был здесь не далее как вечером. Но что различишь при свете луны? Неясные контуры строений, воняющие перегаром так, что их присутствие можно было обнаружить за километр, тени, беззвучно скользнувшие из-за очередного пакгауза мне навстречу… Стремительный взмах клинка и мокрый шлепок рухнувшего на утоптанную до каменной твердости тела… Такое же беззвучное исчезновение его подельников… У таких, как они, рефлексы подобны крысиным, они моментально чувствуют, что добыча им не по зубам, и бегут прочь, даже не пытаясь отомстить за смерть товарища. Словом, мне было не до созерцания окружающего пространства, а сейчас я мог себе позволить осмотреться. Впрочем, смотреть особо было и не на что. В любом городе есть такой район, и в моем мире его очень точно окрестили «промзоной». Здесь тоже была промзона, ничем принципиально не отличающаяся от других таких же. Разве что многочисленными баржами, чуть заметно покачивающимися у причалов, да все той же рекой, неспешно переливающейся под утренним солнцем всеми цветами радуги.

Нужную мне баржу я нашел почти сразу — с вечера запомнил место. Здоровенная, неповоротливая — и притом с довольно высокой мачтой. В свое время, когда я только-только попал в этот мир и в первый раз увидел такое судно, очень удивился, на кой она сдалась. Под парусами на барже все равно не ходят, не приспособлена она к этому. С другой стороны, и установлена она явно не просто так. Местные купцы — прагматики и ставить мачты ради украшательства не будут. Да и какая может быть красота у такого обрубка? Стало быть, у нее есть функциональная нагрузка, но какая, понять я тогда не мог.

Причину установки мачты мне объяснили, точнее, показали. Здесь ведь до моего появления двигателей не было — ни дизелей, ни бензиновых, ни-ка-ких! А вверх по течению надо было как-то двигаться. Вот и нашли способ, причем такой же, как и у нас в свое время. Все просто — бурлаки, сиречь люди, тянущие лямку с веревкой, а к другому концу веревки привязана, что характерно, баржа.

Так вот, фокус в том, что привязывать веревки к носу баржи абсолютно неправильно — нос будет постоянно разворачивать к берегу, отталкивать заколебешься. Чтобы этого не происходило, цепляют их, как на рыболовной снасти под названием «кораблик», или, как некоторым эстетам нравится, «водяной змей». Веревки крепятся примерно на расстоянии трети корпуса от носовой части, и вода сама отталкивает баржу от берега. Ну а мачта… Так за нее веревки и крепят, чтобы они были повыше и не цеплялись, к примеру, за растущие на берегу кусты.

Баржа, которая была нам сейчас нужна, абсолютно ничем не отличалась от множества других таких же. Так, средних размеров судно, на котором возили туда-сюда что попало. Учитывая, что плыть мы собирались по течению, бурлаки на сей раз не предусматривались, и это радовало — как-то не люблю я ездить на людях, даже рикшей в той, прошлой жизни, когда занесло меня на отдых в одну далекую и экзотическую восточную страну, не воспользовался ни разу. А у сходен, улыбаясь, стоял высокий, худой человек — хозяин и по совместительству капитан этой посудины. Увидев нас, он улыбнулся:

— Вовремя вы. А то я уж думал, что пойду с неполной загрузкой. Поднимайтесь, через полчаса отходим.

Я кивнул, и мы с Эллиной поднялись мимо слегка посторонившегося капитана на палубу. Лошадей наших заводили по широким, специально предназначенным для животных мосткам. Мое персональное транспортное средство пошло, как обычно, с выражением полного безразличия, я бы даже сказал, пофигизма на морде, его вьючный собрат — тоже, а вот Звездочка внезапно заартачилась, приподнялась на дыбы… Вот только худощавый, но крепкий, жилистый мужик, палубный матрос, исполняющий, помимо основных функций, обязанности конюха, укротил ее в два счета — чувствовался немалый опыт в таких делах.

Погрузка была закончена молниеносно, и Эллина отправилась исследовать каюту в небольшой, грубо слепленной надстройке на корме, а я подошел к капитану:

— Ну что, когда отплытие?

— Сейчас, не волнуйтесь. Просто я надеюсь дождаться еще двух пассажиров. С утра прибежал слуга, принес задаток.

— Не вопрос, — пожал я плечами. В самом деле, мне было все равно, а для хозяина баржи это источник средств к существованию. Вот только в этот раз, как оказалось, меня ожидала встреча со знакомым. Не сказать что старым, но неприятным.

Прошло не более пяти минут, и к барже подъехали три всадника, причем двоих из них я узнал моментально. Это были тот самый дворянчик, которого мы с Эллиной совсем недавно жестоко обидели на постоялом дворе, и его жена. Мужчина ловко спрыгнул с лошади, бросил поводья своему спутнику, судя по одежде, слуге, помог спуститься жене. Повернулся к барже — и встретился взглядом со мной. Челюсть у него упала вниз с явственно различимым лязгом.